 До аэропорта Марат доехал минут за сорок. Уточнив в справочной время прибытия чартера из Москвы, Барский направился в расположенный на третьем этаже бар «Казачья песня» и занял место у окна недалеко от телевизора. Отсюда хорошо просматривалась взлетно-посадочная полоса и ожидающие вылета иноземные «Боинги» и российские «тушки». Марат наблюдал за посадкой прибывающих в столицу самолетов и доставкой пассажиров к длинному узкому, похожему на школьный пенал, таможенному коридору. Заказав полноценный обед, журналист не спеша, съел настоящий украинский борщ с пампушками, полтавскую котлету и легкий салатик из капусты. Время тянулось медленно. По местному телеканалу демонстрировали сессию столичного горсовета. Слуги народа изъяснялись со своими коллегами на жутком языковом коктейле, состоящем из русских, польских, венгерских и малоросских слов. Этот язык местные интеллигенты пренебрежительно называли суржиком, а тех, кто на нем общался – лохохами. Себя же знатоки литературного языка новой независимой державы, причисляли к высшей расе, требуя за это особых привилегий, денег и всеобщего уважения. Однако ни первого, ни второго, ни третьего узкая прослойка новоиспеченной элиты так и не получила. В роскоши купались только те, кто успел припасть к государственной кормушке, вовремя избавившись от партийных билетов: члены ЦК компартии Аниарку и комсомола, профсоюзные босы и красные директора, управлявшие при Советах общенародной собственностью. Сменив масть и перекрасившись, верные ленинцы стали владельцами пароходов, заводов, угольных шахт и фабрик.
Труднее пришлось их менее изворотливым коллегам из идеологических отделов райкомов, обкомов и республиканского ЦэКа. На некоторое время они исчезли из публичной политики, ожидая репрессий за прошлое. Но, пришедшие к власти жертвы коммунистического режима: тюремные сидельцы и, выпущенные из психушек национал – патриоты, оказались не готовы к своей новой роли. Ожидаемых репрессий не случилось, что дало возможность бывшим идеологам и трактователям вечно живого учения, вернуться к любимому делу. Только теперь в своих речах они восхваляли беспримерные подвиги фашистских холуев, изменников Родины и психически неуравновешенных борцов с коммунистическим режимом. Дальше всего продвинулись бывшие комсомольские лидеры. Втесавшись в доверие к своим бывшим жертвам, они возглавили, созданные на скорую руку национально-демократические партии и движения, а бывший секретарь ЦК по идеологии стал… первым президентом новоиспеченного государства. Так, что при деле оказался в этой стране почти весь партийно-идеологический аппарат бывшего «ума, чести и совести».
Марат сидел перед телевизором и наблюдал за дебатами, которые вели вчерашние борцы за светлое будущее со своими идеологическими противниками. На этот раз разногласия в депутатском корпусе возникли из-за дележа земли в престижном столичном районе. Одни, били себя в грудь, и громогласно обличали продажных коллег, за неуважение к экологии, другие, получившие приличный «откат» от бизнесменов, рассказывали сказки об эффективных собственниках и светлом будущем поселка для богатых.
Марат был уверен, что победят в этом споре купленные бизнесменами голоса. Так оно и вышло, выпустив пар, и потаскав перед телекамерами друг-друга за волосы, народные избранники все же проголосовали за строительство поселка.
В отличие от доморощенных политологов и национально - озабоченных борцов за близость к кормушке и чистоту родной речи, Марат боролся с реальным злом, по-своему трактуя такие слова, как справедливость, честь и человеческое достоинство. Правда и его методы не отличались законопослушанием. Временами он балансировал на тонкой грани между законом и криминалом, но считал это вполне нормальным делом для независимого журналиста.
- Цель – оправдывает средства», - оказавшись в центре очередного публичного скандала, повторял Марат своим более осторожным коллегам. - Вы что, не видите, что перед Вами сидит не просто чиновник, а конченый негодяй, проходимец и взяточник, которого надо уничтожить, как класс. Почему я должен молчать и действовать в рамках закона.
В 19 часов 45 минут в кармане куртки Марата зазвонил мобильник.
- Это Сергей Гургенович Вас беспокоит, - торжественно произнес Овакемян. - Мы только что приземлились в Жлоблянах.
- Встречать вас не буду, чтобы не светиться лишний раз перед народом. Поднимайтесь на третий этаж в бар «Казачья песня». Там немножко поговорим, - сообщил Марат.
- А может, сразу в город поедем. Миша Сокошвили апартаменты заказал в глухом лесу на берегу моря.
- Здесь нет ни морей, ни океанов, ни глухого леса. Поднимайтесь ко мне в бар, тут и поговорим душевно за жизнь.
- Хорошо. Тебе из подвала видней, но мне кажется, что это не совсем правильное решение. У Миши с собой есть абсолютно все. Могли бы сесть, как люди у горящего камина, вытянуть ноги к огню и расслабиться по полной программе. А в этот бар заглянули бы на обратном пути, - с сомнением в голосе, произнес Овакемян.
- Гургеныч, скажи мне правду, кто в доме хозяин? Если я, то поднимись с вещами на третий этаж и потом все правильно решим, - тоном не терпящих возражений, произнес Марат.
- Конечно, ты. Кто первым встал, того и тапки, - рассмеялся Овакемян, и, обернувшись к своему спутнику, сказал громко, чтоб слышал Марат. – Он для нас «Казацкую песню» заказал и танец с саблями. Придется идти, а то местные казаки не поймут и зарежут за неуважение.
Через пятнадцать минут гости из Москвы сидели рядом с Маратом за столом, который был сервирован на три персоны икрой, водкой, маслинами и грузинским соленым сыром.
- Шашлык они уже делают, - пояснил Марат, разливая по рюмкам водку.
Тем временем, в телеящике скучных косноязычных депутатов сменил бойкий телекомментатор из программы «Криминальный курьер».
- Сегодня был неудачный день для ранее судимых господ, - начал он бойко вещать на русском языке. - Первое ЧП произошло в вагоне метро по дороге к Почтовой площади. Вначале тяжелейший эпилептический припадок в переполненном вагоне свалил ранее судимого за карманные кражи афро-американца Федора Смита, рожденного вне брака от простой малоросской дивчины по фамилии Бендера. Мама Бендеры-Смита после его рождения была осуждена советским судом к пяти годам лишения свободы за проституцию и сводничество. Сейчас она на свободе, а сын, как я уже ранее говорил, стал знаменитым виртуозом-карманником. Так вот, этого самого «щипача – виртуоза» с большим трудом извлекли из вагона на остановке «Почтовая площадь». Но это еще не все. Буквально через пять минут на этой же самой станции точно такой же приступ сбил с ног его подельника ранее трижды судимого Петренко Богдана Степановича. Один из свидетелей происшествия заявил нашему корреспонденту, что проблемы со здоровьем у вышеназванных господ начались после того, как они вытащили из кармана гостя столицы его бумажник.
- Мужик посмотрел на воров такими глазами, что они тут же забились в судорогах, - весьма убедительно довел эту мысль до зрителя, появившийся в синхроне мужик в расписанной петухами рубашке.
- Без надувных работать не могут, - прокомментировал выступление свидетеля Марат. - Этого петуха в вагоне не было. Он ничего не мог видеть.
- А это, что в твоем вагоне произошло, - спросил Миша, поднимая рюмку.
- Они у меня лопатник сперли, - пояснил Марат, - я тост предлагаю, за последнее дело карманных воров. Больше они воровать не смогут никогда.
- Ты, их что, закодировал от краж? – деловито уточнил Сергей. Он давно был знаком с Маратом и знал о его психологических опытах над людьми.
- Я глупостями не занимаюсь, просто в этом бумажнике вместе с аккуратно нарезанной бумагой совершенно случайно оказались две иголки с очень сильным змеиным ядом. Мне эти иголки знакомый змеелов подарил. Его в этом же метро две недели назад обокрали карманники. Он был очень недоволен этим обстоятельством - за одну минуту трехмесячную зарплату потерял, а когда узнал, что я еду в столицу, попросил приговорить воров к высшей мере. Змеелов Вася утверждал за бутылкой огненной воды, что лучшее средство от боли в спине и карманников – змеиный яд. Гарантировал - стопроцентный результат. Обещал премию выдать, если среди тех, кто клюнет на живца, окажется натурализованный негр с толстым мясистым носом.
У меня просто не было выбора. Вася человек импульсивный и решительный. Его лучше не обижать. Он сам обшил внутренний карман моего пиджака не пробиваемыми пластмассовыми вставками, вложил в него бумажник и проводил до поезда. Результат – вы видели.
- Марат, так это ты убил карманников? – Удивленно посмотрел на журналиста Сергей, - но это же не эстетично. Травить живых людей змеиным ядом. Это как-то не по-русски.
- Слушай, а я тут при чем. Он сам залез в мой карман, вытащил бумажник и пытался с ним скрыться. Я ж его не просил брать мой лопатник из моего кармана, подчеркиваю для особо жалостливых – мой бумажник из моего кармана. Он его взял без спроса. По этому случаю, я поднимаю тост за неприкосновенность личной собственности граждан. Чтоб ни у кого и никогда не поднималась рука на чужой бумажник, а то ведь можно и наколоться на тонкую швейную иглу и тогда ты будешь жить уже в другом мире и другой жизнью.
- Миша, я говорил тебе, что мой друг, человек очень скрупулезный. Еще не было случая, чтоб Марат не ответил тому, кто сильнее. Это у него в крови. Я поддерживаю этот правильный тост и тебе советую присоединиться.
Мужчины осушили рюмки, а в это время столичный телекомментатор продолжал удивлять народ весьма странными происшествиями.
- У конечной станции метро сегодня загорелись и взорвались белые «Жигули». И на этот раз пострадали ранее судимые за кражи, разбой и убийства Иванов, Стукалин и, находящийся в розыске гражданин Грузии Гогоберидзе по кличке Гоги. Все трое сейчас находятся в реанимации с тяжелейшими ожогами и переломами конечностей. Прокомментировать это происшествие мы попросили начальника пресс-службы городского Управления Уголовного розыска господина Сизарева.
- По имеющейся у нас информации, эта троица отобрала у неизвестного гражданина его чемодан. В тот момент, когда они его грузили в багажник, сработала мина-ловушка. Сейчас эксперты пытаются определить тип взрывного устройства и его мощность, а наши сотрудники ищут владельца чемодана, чтобы задать ему несколько простых вопросов.
- Брешет, как сивый мерин, - тут же отреагировал на телевизионный синхрон Марат. – Во-первых, никакой мины-ловушки в моем чемодане не было. Я привез в столицу аккумулятор от легкового автомобиля и четыре батареи «Молния» для советской лампы вспышки «Луч». И убивать я никого не хотел, мамой клянусь. Обычная защита от воров. Прежде чем, оставлять чемодан где-нибудь, надо всего-навсего - отключить брелок-сторож. Радиус действия его десять метров. Если чемодан от хозяина удалился на большее расстояние, то он сам, я подчеркиваю, сам чемодан подает на ручку и все металлические части электроток высокого напряжения. Так, что я к этому взрыву никакого отношения не имею.
- Значит, во всем виноват чемодан, - сделал грозное выражение лица Сокошвили и тоном прокурора продолжил, - и мы, органы призванные защищать народ от подобных чемоданов, должны возбудить дело против красного чемодана, который чуть не убил моего давнего знакомого профессионального вора господина Гогоберидзе. Я правильно Вас понял, товарищ бандит с большого проспекта.
Марат хотел, что-то ответить, но не успел. На экране снова появился диктор.
- Врачи «скорой», которые первыми увидели пострадавших, рассказали нашему корреспонденту еще об одной странности в этом деле. Все пострадавшие и окружающие, деревья и кустарник были усыпаны желтыми светящимися точками. Когда же их попытались смыть водой, то эти точки превратились в несмываемую краску. И еще одна деталь бросилась в глаза врачам. На груди господина Гогоберидзе лежал букет из двенадцати желтых роз и он, не переставая, твердил слова: «Пиастры! Украли пиастры! Воры!».
- Банковская ловушка, - расхохотался Сергей, - я один раз по ошибке открыл такую пачку банкнот. Строитель сауну ремонтировал, пришел за деньгами. Пятьдесят тысяч захотел, но работу сделал плохо. Дерево некрасиво положил, верхнюю полку в самом горячем месте железным гвоздем прибил. Ты представляешь, что бы было с клиентом, если б я не заметил эту халтуру. Короче говоря, оштрафовал я его на пять тысяч рублей. Вместо пятидесяти тысяч, хотел отдать – сорок пять. Открываю сейф, беру неглядя банковскую упаковку полтинников, вскрываю при этом бракоделе пачку, а она как рванет в руках и все вокруг в желтой краске. Я в туалет глаза мыть, а краска от воды еще сильнее расползлась по телу. Две недели из дома выйти не мог. Первый же милиционер хватал и тащил в отделение. Причем, что интересно, смыть эту беду невозможно. Чем я ее только не тер: и керосином, и спиртом, и всякими растворителями – от всего этого к желтому, еще цвета добавляются синий, черный, зеленый, а пятно становится только больше. Если вначале у меня только руки были заляпаны и глаза, то потом все тело оказалось в краске и волосы на голове. Ты представляешь, каким папуасом я себя в зеркале видел. Я бухгалтершу свою, которая меченую пачку в сейф сунула, чуть не убил.
- А зачем она это сделала? – спросил Миша, внимательно выслушавший рассказ Сергея.
- Ей в милиции посоветовали. Они специалиста по сейфам искали. Было такое время, когда в Москве сейфы предприятий грабили. Баба – дура положила ловушку на верхнюю полку вместе с натуральными рублями и никому не сказала. А теперь ты скажи нам правду, - обратился к Марату Сергей, - тебя людей в желтый цвет красить менты научили?
- Какие менты? У меня краски той было всего грамм триста. Я ее через Интернет приобрел. Посылку мне магаданский алхимик наложенным платежом прислал. Лежала она без дела месяца три, - разливая водку по рюмкам, пояснил Марат. – А тут в командировку ехать и змеелова по пьянке на фантазии всякие потянуло. Предложил он мне вжиться в роль терпилы полностью и без остатка. Распили мы с ним накануне отъезда 07 виктановки, и он засомневался, что на меня клюнут карманники. Мол, рожа у меня не такая, прикид, слабоват. И чтобы уже наверняка все случилось, предложил взять с собой чемодан для грабителей. Он же, этот чемодан-ловушку домой ко мне и приволок, а я туда для куражу, краску добавил и небольшой взрывпакет-распылитель. Вот и вся схема. В дороге я от чемодана не отходил. Это, похоже, заметил пьяница-проводник, который и навел на меня негодяев-сообщников.
- С краской я понял, а машину ты зачем взорвал, - продолжил допрос Михаил Сокошвили. – Могли б и случайные прохожие погибнуть.
- Машину я не взрывал, не надо на меня вешать всех собак. Они сами виноваты во всем. Электрошокер сработал после трех предупреждений, когда они чемодан в багажник засовывали, и водитель двигатель заводил. Вот и замкнул чемодан на массу, а дальше цепная реакция: короткое замыкание электропроводки, пожар и взрыв бензобака. Одним словом – стечение обстоятельств, несчастный случай.
- Слушай, я знаю Гоги. Это очень авторитетный человек в Тбилиси. Он там очень много вопросов решал, а ты ему на грудь двенадцать роз, как покойнику. Ты зачем так сделал. Гоги ж еще живой был. Диктор сказал, что все трое еще живы и их лечат врачи в реанимации.
- Ты хочешь, чтоб я воскресил Гогоберидзе. Сделаю. Нет ничего проще. У него организм молодой и крепкий. Выживет – сто процентов, а потом в тюрьму пойдет за грабеж, и я на суде выступлю с речью. Надеюсь, ты не будешь возражать против моего выступления в суде. Я там потерпевшим буду, а не террористом, потому что твой тбилисский друг уже сам всю правду сказал и эту правду диктор телевидения процитировал. Теперь никто не отмажется. Чемодан их предупреждал, что им плохо будет. Ворами обозвал.
- Подожди, - вскочил из-за стола Миша, - Гоги слова повторяет, которые слышал: «Пиастры! Украли пиастры! Воры!».
- Конечно, а ты что думал, что такой уважаемый во всей Грузии человек, как Гогоберидзе всякий бред нести будет ни с того ни сего. Это его чемодан так перед ударом тока предупреждал об опасности: «Пиастры! Украли пиастры! Воры!». Если бы человек случайно взял чемодан, то он оставил его сам, после слова «воры». А твой друг от жадности не подумал, вот и пострадал. Я так думаю, что если он выживет, то грабить людей больше не сможет физически.
- Человека оставил без куска хлеба. Разве так можно делать, Марат, - громко возмутился Овакемян. - Это же антигуманно. Всю жизнь воровал, а теперь честным станет по состоянию здоровья.
- С ним ничего плохого не произойдет. Если не посадят – будет в метро милостыню просить и про чужие пиастры рассказывать. Но я вас не для этого вызвал в Кижрус. Я занимаюсь здесь очень серьезным делом и мне нужна помощь богатых интеллигентных людей, которые в некоторых кабинетах сыграют театральную роль из собственной жизни. Травить ядом и взрывать негодяев вы не будете. Ваша задача очень простая и вам хорошо известная, будете давать взятки чиновникам.
- Всем подряд, - возмутился Михаил, - ты, что о нас подумал? Как ты смеешь меня, Михаила Сокошвили подозревать в лихоимстве и взяткодательстве!
- Не горячись. Я не сказал – всем! У меня есть список – там их немного человек десять. Придешь, поговоришь, оставишь деньги, а потом зайду я с Сергеем и мы продолжим разговор о чести, совести и взятках. Думаю, Миша, ты с этим делом справишься лучше других. Мне друзья рассказали, что ты в России вином грузинским торговал, а потом там перестали брать взятки и у тебя возникли проблемы. Так можно и квалификацию потерять, нужно курсы пройти усовершенствования в этом деле. Тут тормозить нельзя.
- Сергей, я не понял, он меня этими словами обидеть хочет или пожалеть. Так я не виноват, что вино у нас перестали брать. Эти вопросы ты другому Мише задай, который Саакашвили. Он Москве, гордость свою показать хотел, а москвичи взяли и опустили президента ниже плинтуса, и мне теперь приходится на это не совсем хорошее вино новые этикетки клеить для Аниарки и чартером летать в ее столицу Кижрус.
- Марат тебя не хотел обидеть. Поработаем на два фронта. Утром взятки будешь давать тем, на кого Марат укажет, а вечером чиновникам, от которых здесь торговля грузинским вином зависит. Он тебя и с Мандариношвили познакомит и с другими взяточниками. Ты же хотел здесь дела делать. Марат поможет. Он тут всех знает и его нужные люди еще помнят.
- Сергей опытный человек, он дело знает и говорит всегда самую суть. Без взяток ты здесь, Миша не то, что вино не продашь, ты ни в один кабинет не зайдешь. Аниарку не Россия, это там все президент решает. Сказал грузинское вино нам не надо, и никто его у тебя не возьмет. А здесь президент сказал, премьер – пообещал, а дела нет, и не будет. Потому что самый маленький человек, который сидит на самом маленьком стуле тоже хочет красиво жить. И пока этот, самый маленький с тебя не получит на маленькую, тот кто выше сидит, ничего брать не станет и пальцем не пошевелит. Ты проникнись, в России говорят, что рыба гниет с головы, а тут в Аниарке она уже давно сгнила и превратилась в удобрение. Причем взяточники и их покровители ничего и никого не боятся. Можешь писать про них в газетах, ругать по радио, показывать в новостях дома-дворцы чиновного люда. А им плевать на все это с самой высокой колокольни, потому что у них здесь все схвачено. Человека убили, и никому до этого нет дела. Следователь молдавской милиции прописана в квартире убитого в Кижрусе и в то же время служит в Молдавии в органах, имея гражданство Аниарки. И этого никто не видит ни здесь, ни там.
- Хорошо. С этим я не спорю, - загорячился Миша, - чтобы решить вопрос по вину, я готов говорить с людьми как у них принято, но скажи мне, пожалуйста, зачем мне нужен в придачу к тем взяточникам, еще и твой черный список. Ты их потом прокурору сдавать будешь? В суд поведешь или шантажировать станешь?
- Я же тебе сказал, что тут ходить к прокурорам не надо. У них все схвачено, а мне нужно узнать, ответ только на один вопрос, кто убил сапожника Валеру, - поднялся из-за стола Марат, - а для этого я должен услышать не только конкретные имена и клички, но и узнать сам механизм отъема квартир. В этом деле мне еще многое непонятно. Поэтому, на первой стадии ловить за руку при получении взяток мы с тобой никого не будем. Ты пройдешь по цепи и оформишь на себя хорошую трешку в элитном районе. И вот когда мы с тобой обо всем узнаем, приедет группа захвата из Тавриды и разберется с каждым.
- Я теперь все понял, - махнул рукой Михаил, - неси свой список, завтра с утра и начнем. Мне Сергей про тебя много в Москве говорил, но я даже представить себе не мог, что ты моего, друга уважаемого вора в законе Гоги из Тбилиси взорвешь и желтыми цветами прикроешь, и с ним еще четверых за один день. Это даже по московским меркам – беспредел называется. Но условие свое я сказал. За эту операцию ты меня с нужными людьми сведешь, чтоб я мог тут вино свое пристроить дорого.
- Мудрые слова сказал господин Сокошвили, - расплылся в улыбке Сергей, - пора поднимать тост за взаимопонимание высоких договаривающихся сторон.
Марат быстро разлил по рюмкам водку и, пока официант раскладывал по тарелкам дымящийся бараний шашлык, залпом осушил ее. В отличие от своих друзей он прекрасно понимал, чем может для них закончиться расследование убийства простого сапожника из Кижруса, но пугать пока никого не хотел. Тем более что теперь появился повод навестить в столице самого Мандариношвили, политика и бизнесмена, который смог кинуть на большие деньги самого Березофского. За это интервью редактор одобрит любые поездки. Березофский и Мандариношвили – это тебе не простой сапожник. Это уже формат центральной газеты.
- А теперь, твой тост, - передал слово Марату Овакемян.
Марат встал из–за стола, и, подражая кавказцам, заговорил с легким акцентом.
- Мне вначале очень не понравилась фамилия Сокошвили, я даже подумал, что это у него псевдоним. А сейчас посмотрел на своего грузинского друга Мишу и увидел в нем сходство с одним человеком. Как говорят у нас, на Кавказе – одна капля воды с президентом Саакашвили. Такой же маленький, круглолицый и очень хитрый, как Сталин. Поэтому я предлагаю поднять бокал с этой прозрачной, как слеза ребенка, водкой за здоровье и процветание моего нового другу из Тбилиси, президента всех грузин – Мишу Сокошвили. И при этом меня совершенно не интересует его настоящая фамилия. Пусть скрывает, если уже надо что-то скрывать. Главное, чтобы ты, Миша, из этого Кижруса уехал живым, здоровым и обеспеченным человеком.
- Хороший тост, - чокнувшись рюмками, одобрил Сергей, - а насчет фамилии ты ничего плохого не думай, и называй его просто - грузинский майор Пронин по имени Миша. Он немножко торгует, немножко ворует и немножко шпион. Так, что у него есть все и даже оперативный псевдоним – Сокошвили. За тебя, Миша и твой не совсем понятный для меня бизнес.
|
