 Должно быть, жизнь каждого человека достойна если не романа, то рассказа. И судьбы наших предков, чья юность выпала на полные драматизма годы гражданской войны, революции, войны с белофиннами и Великой Отечественной войны, тем более достойны памяти. Грандиозные события, трагедии народов, связанные с эпохой перемен, причудливо отразились и на моей семье, о которой я хочу рассказать. Что только не пережили мои родные за эти годы! Моя бабушка Джамлепай (1890 г. р.) прожила очень тяжелую жизнь. В 1920 г., имея мужа и четырех детей, она заболела тифом и пролежала долгое время в больнице, выйдя из которой, узнала, что все ее дети и муж умерли от голода. Она осталась совсем одна, и ей негде было жить. Помог ей крымчак Юда Ломброзо, взяв к себе в услужение: у него умерла жена и на попечении остались пятеро детей. Прошло время, Юда и Джамлепай поженились. От этого брака родилось трое детей, в том числе и моя мама. Долгие годы бабушка прожила в нашей семье. Все мое детство прошло с ней. Мы ее очень любили. Она плохо говорила по-русски, поэтому дома всегда звучал родной язык. Дома готовились крымчакские блюда (кубетэ, шорва, сузме и многое другое). От бабушки всегда исходило тепло и доброта. Джамлепай была хранительницей домашнего очага, поддерживала добрые отношения в семье. Бабушка всегда старалась помочь нашей небогатой семье и вносила в наш скромный бюджет свой вклад. Несмотря на преклонный возраст, работала на фабрике им. Морозова, плела сетки (авоськи), а мы, дети, старались ей в этом помочь. Мне очень хорошо запомнились бабушкины песни, которые они пели с отцом, особенно в зимние вечера. Мы, дети, впитывали их в себя. Мы узнавали крымчакские напевы, слышали крымчакскую речь, но так и не научились крымчакскому языку. Когда я вышла замуж, бабушке пришлось уехать к старшей дочери в г. Макеевку. Там она и умерла в 1972 г. на восемьдесят втором году жизни.
Мама
Моя мама, Симха Иудовна Ломброзо, родилась в 1927 г. в Симферополе в семье сапожника. До 1930 г. ее детство протекало в родном городе, а затем семья переехала в Севастополь. Они поселились в небольшой квартире по ул. Ломоносова, где и прожили до 1942 года. Во дворе жило много крымчаков, поэтому привыкать к новому месту оказалось несложно. Когда началась Великая Отечественная война, маме было всего 13 лет, всей семье пришлось очень много пережить в это время. Город постоянно бомбили, приходилось прятаться в бомбоубежище, где были оборудованы помещения для длительного пребывания, имелись запасы продуктов и воды. Во время бомбежки там находилось большое количество людей. Когда немцы стали подходить к Севастополю, в 1942 году, власти объявили об эвакуации, отец решил эвакуироваться. Многие соседи крымчаки были против отъезда, так как никто не верил в то, что немцы будут уничтожать мирное население. Несмотря на их отговоры, семья решила уехать вместе с заводом Орджоникидзе, где работала старшая сестра Сарра.
Эвакуировались они теплоходами на Кавказ в порт Поти. Шло всего три корабля. В пути их постоянно бомбили: бомбы падали то слева, то справа. Корабли накренялся то в одну, то в другую сторону. Мама вспоминает, что после каждого бомбового удара родственники прощались друг с другом, не надеясь остаться в живых. И, наверное, эти воспоминания – одни из самых ярких в ее жизни. Затем корабли выравнивались и продолжали свой путь. До Поти дошел только один корабль, на котором находилась моя мама со своей семьей, остальные два были разбомблены и затонули.
Из Поти семью отправили в Тбилиси, где мама проработала четыре года на 33-м авиазаводе. Было ей в то время всего пятнадцать лет.
В 1945 году семья вернулась в Севастополь, где застала разбитый двор и узнала, что все соседи расстреляны. Жить было негде, и семья переехала в Симферополь, а мама продолжала работать в Тбилиси на заводе. В Симферополе семью мамы приютили крымчаки Мизрахи, которые жили на ул. Малофонтанной, 41. Они выделили отцу сарай и сказали: «Отремонтируйте и живите». В 1946 г. маме дали на заводе отпуск и она приехала в Симферополь к родителям. На завод уже не вернулась и всю дальнейшую жизнь боялась, что ее найдут и посадят в тюрьму за это. Когда мама оформлялась на пенсию, мы никак не могли найти архив, чтобы подтвердить ее стаж работы на заводе и добавить его к общему стажу. Но помог случай. Однажды я рассказала о нашей проблеме одной своей сотруднице. Она сказала, что у нее в доме живет испанка, которая тоже во время войны работала в г. Тбилиси на авиазаводе. Мы организовали встречу мамы с этой испанкой, и оказалось, что они не только работали на одном заводе, но даже в одном цехе и в одной бригаде, вспомнили и имя начальника, и номер цеха, где проработали четыре военных года. Так мы смогли помочь маме получить статус ветерана войны.
Отец
Товья Абрамович Бакши – мой отец – родился 22 сентября 1922 г. в Симферополе в семье сапожника Абрама Бакши и Девере Сараф, в дальнейшем и сам стал сапожником. Жила семья на ул. Кантарной, 41 (ныне Чехова, 41). В семье было четверо детей. Братья Иосиф и Борис и младшая сестра Аня. Все их детство прошло в Симферополе. Девере была из зажиточной семьи виноторговцев, поэтому в доме всегда был достаток. В 1930 году к ним пришли раскулачивать. Забрали все, что представляло хоть какую-нибудь ценность. Отец всегда с горечью об этом вспоминал. В 1940 году он был призван в армию в Карело-Финскую ССР, где и застала его война с белофиннами. Всю войну отец прослужил моряком на Северном флоте. Был награжден орденом Отечественной войны 2-ой степени; орденом «За мужество» 3-ей степени, медалями: «За оборону Советского Заполярья», «За победу над Германией», медалью Жукова. Бескозырка отца, сохранившаяся со времен войны в нашей семье, находится в этнографическом музее крымчаков.
Во время войны был случай, когда всех татар из части отправили в штрафбат, а так как отец знал татарский язык, его тоже отправили, не разобравшись в том, кто он по национальности: никто о национальности «крымчак» не знал. Их было два крымчака, и только уже в штрафбате, когда приехал генерал, они пошли к нему на прием и стали доказывать, что они не татары. Генерал, проверив их документы, отправил бойцов назад на фронт.
В 1944 году отца комиссовали из армии: сказалась контузия, из-за которой долго пролежал в госпитале. В том же году он вернулся в Симферополь, где узнал о страшной трагедии – его родителей и сестру вместе с оставшимися в Крыму крымчаками расстреляли во рву на 10 км Феодосийского шоссе. Двор, в котором они жили до войны, разбомбили, и отец остался на улице, жить было негде. Он решил уехать к тете в Воронеж, там отец прожил до 1946 г. В 1946 г. все вернулись в Симферополь. В 1947 г. Товья Бакши познакомился с Симхой Ломброзо и они поженились, а 1948 году родилась я, но это уже другая история.
Всю свою жизнь отец проработал сапожником. В молодые годы он шил дома женскую обувь (румынки) на заказ и на продажу, а в последние годы сапожничал в военном училище. Его там очень уважали и относились с почтением. Сейчас его сапожные инструменты находятся в этнографическом музее крымчаков. Я помню, как он вечерами сидел за верстаком, шил сапожки и пел, он очень любил петь. У отца был хороший голос, он передал его моим сестрам. Отец очень гордился, что он крымчак. В советские годы не разрешали писать в паспорте национальность «крымчак», он сильно переживал из-за этого. И когда первый председатель правления общества Б. М. Ачкинази добился разрешения записывать в паспорт национальность «крымчак», то мой отец одним из первых воспользовался этой возможностью.
В наше время отец был награжден памятной медалью «300 лет Российскому флоту», а также юбилейными медалями в честь 20-, 30-, 40-, 50-, 60-летия победы над Германией.
Недавно отца не стало, но я бережно храню память о нем. Перед смертью, когда сестра попросила его спеть русскую песню, он ответил: «Нет, я крымчак и буду петь крымчакскую песню». И уже затухающим голосом запел свою любимую песню о сироте (эта «Сиротская песня» вошла в первый диск музыки крымчаков, выпущенный в 2004 году в Москве).
Я очень люблю свою семью и горжусь ею. В нашей семье всегда соблюдались крымчакские традиции, звучал родной язык, и это – главные ценности, которые я получила от старшего поколения и пронесла через всю жизнь. А что может быть дороже чувства причастности к своему народу, его истории и культуре!
Дора Пиркова,
председатель правления общества «Кърымчахлар».
На фото: Дора Пиркова Фото Марка Агатова
|
