 Властелин, изобильный милосердием, обитающий высоко! Дай обрести покой, уготовленный под крылами Шехины на ступенях святых и чистых, лучащихся сиянием небосвода, – душам всех шести миллионов евреев – жертвам Катастрофы, которых убили, зарезали, сожгли, уничтожили за Веру убийцы-фашисты и их пособники ради того, что все общество молится за их вознесшиеся души. Посему да укроет их Властелин милосердия под сенью крыл своих навеки и приобщит к сонму вечно живых души их. Во Всевышнем удел их, да покоятся они на ложе своем в мире. И возгласим: Аминь! – А-а-амен! Заметили разницу в произношении этого магического слова? Живя здесь, на земле Израиля, кто меньше, а кто и больше времени, уже постигшие тайны иврита, в совершенстве владеющие им и совершенно не знающие этого древнего языка, мы отвечаем на молитву все одинаково: «А-а-мен!»... Мне показалось, что в момент, когда разом более ста голосов будто пропели это «А-а-мен!», вырвавшееся из глубины сердец, язычки пламени зажженных на столах свечек затрепетали, как на ветру, и вновь выпрямились, освещая наши напряженные лица. Мы передавали из рук в руки небольшую стеклянную капсулу, каждый, думая о своем, о своих близких, ставших жертвами Катастрофы еврейства шестьдесят семь лет назад. В этой капсуле земля, которую Михаил Измерли, организатор Тъкуна в Израиле, взял с места расстрела крымчаков и евреев – на десятом километре дороги, ведущей из Симферополя в Феодосию. Именно здесь были расстреляны все близкие родственники самой старшей в общине 92-летней Рики Измерли.
Я держала в руках эту землю. Трудно словами передать чувства, которые нахлынули на меня в эти минуты: ведь на том самом десятом километре были уничтожены родители, сестры, племянники и моей мамы тоже. Земля эта жгла ладони, а жгучая печаль пронзала душу. И если правда, как утверждают ученые-медики, что душа наша находится в сердце, то понятно, почему оно так заболело в тот момент. Трагедия, постигшая народ, вновь отозвалась этой болью. Она напоминает о себе не только одиннадцатого декабря, в дату свершения злодеяния фашистами. Но в этот день ежегодно на встрече памяти (Тъкун) крымчаки вновь и вновь вспоминают погибших, называют их имена (к сожалению, всех не вспомнить и не назвать) читают поминальную молитву Кадиш теперь уже в основном на русском языке. Конечно, если традиции и суждено будет жить, то наши дети и внуки смогут, молиться за своих предков на иврите, языке, изначально сложившем Кадиш, на котором молились за души небожителей наши родители, дедушки и бабушки и все прародители. Но это даже не столь важно, на каком языке вспоминаем о трагедии. Главное, что каждой клеточкой мы чувствуем свою принадлежность и к малочисленному народу – крымчакам, и к большой семье семитов, которая дала нам Веру в Творца и в то, что жизнь человека имеет смысл и цель, которые сильнее смерти.
Мы пригубили красное вино, каждый, вспомнив поименно тех, чьи жизни оборвались не только во рву под Симферополем, но и печально известном во всем мире Багеровском рву... Да, таких мест в Крыму немало. А разве не стал местом трагедии тот дом или двор, где прямо у порога падал замертво крымчак, принявший в сердце пулю только потому, что он «иуда»?.. Михаил протянул мне небольшую, пожелтевшую от времени и изрядно потертую от частого пользования книжку, изданную в 1991 году Крымским управлением по печати. Она называется «Книга печали». Ее автор Гитель Губенко посвятил этот нелегкий труд своим родителям, расстрелянным фашистами у Багеровского рва в Керчи в 1941 году. И вот через полвека впервые были обнародованы уникальные документы: антисемитские плакаты в оккупированном Гитлером Крыму, другие доказательства всего ужаса Катастрофы. Но главное в этой книге – поименные списки расстрелянных евреев и крымчаков в городах Крыма. Среди них я нашла и симферопольцев Мангупли. Это родные моей мамы. Я листала эту «Книгу печали», а Михаил читал строки из стихотворения Нины Бакши (Карасубазарской), посвященного тем, кто расстрелян на печально известном одиннадцатом километре:
Для меня
Только здесь
Проходит та ось,
Ось, которая землю
Пронзила насквозь...
И эта «ось» ранила не только чуткое сердце автора. Она пронзила болью и наши души. Удивительно, что одновременно человек способен аккумулировать в своей душе и боль, и радость. Наверное, так бывает не часто. Но вот на этой встрече (в Крыму, правда, бывала почти ежегодно, а здесь, в Израиле, впервые) я испытывала некую совокупность именно таких чувств. Было ощущение, что окунулась во что-то родное, очень близкое с детства, юности. Может, от причастности к своим истокам, может, оттого, что фоном встречи стали звучавшие мелодии наигрышей и крымчакских песен, исполнявшихся людьми, которые уже навсегда ушли в историю своего народа. Голоса их так напомнили голоса и интонации моих родителей, к сожалению, так и не научивших нас родному языку, но передавших и через свои сердца, и через гены любовь к истокам уникального по своей культуре и этносу, к сожалению, исчезающего с лица земли народа.
– А вы не знакомы с новым научным открытием? – Спросила меня очаровательная сестра Михаила Анна. – Предполагают, что по ДНК мужчины можно определить его принадлежность к семитской группе. Я, правда, не знакома с этим открытием, но именно на этой встрече появилось некое ощущение, что все мы – одна семья. И хотя большинство крымчаков увидела впервые, что-то как будто роднило нас. Не знаю, что именно. Может, наиболее часто встречающаяся схожесть фамилий? А, может, вот эта мягкость выражения чувств, искренняя улыбка, приветливость, участливость, неподдельный интерес к новым лицам – откуда родом, кто родители, где жили до, и так далее, и так далее... Женщины –скромны и сдержанны, мужчины – статны, достойны, любители отпустить шутку, произнести тост...
Давно, пожалуй, со времен начала девяностых, не ощущала подобной близости, родства. А вернула меня к ней не только атмосфера встречи, но, думаю, и моя двоюродная сестра из Беэр-Шевы Лиля Пейсах. Весьма общительная и, в отличие от меня, окруженная многочисленными друзьями крымчаками. Она знакомила нас, завязывались беседы, из одной узнала, что здесь, в Израиле, уже несколько лет живет друг моего детства Саша Бакши, из другой – сын бывшего коллеги-журналиста – Сергей Кадемья. Вспоминали общих знакомых, говорили о событиях давно минувших дней. Кстати, о фамилиях. На одном из интернет-сайтов энтузиасты крымчаки разместили генеалогические древа семей Бакши, Мизрахи, Кокуш, Измерли, Ломброзо. И, как оказалось, корни их срослись, дав жизнь новым поколениям. И теперь уже один большой род, расселившийся чуть ли не на всей планете, продолжает летопись крымчаков. Эта информация дала мне ответ на мысли о близости родства с теми, кто приехал со всех концов Израиля в Нетанию на эту встречу памяти.
Было бы о чем рассказать собравшимся и моему дяде, профессору Давиду Борохову, что живет в Иерусалиме. Он – хранитель большого архива о крымчаках. Еще его отец Захарий Борохов начинал искать корни нашего большого семейства по отцовской линии. Они уходят в 1860 год. Ветви этого дерева разрослись, дав жизнь нескольким поколениям. И Давид продолжает писать историю своего рода, щедро делится уникальной информацией.
Люди приходят и уходят, оставляя на земле заметные следы – свидетельства своей культуры, нравов и обычаев, плоды того, что смогут вкусить грядущие поколения. Так вот и мы на этой встрече познакомились с тремя альманахами «Кърымчахлар», вышедшими в Крыму и очень скоро появившимися в Израиле у счастливых их обладателей; с учебником «Крымчакский язык», с крымчакско-русским словарем Давида Реби. Кто-то поделился весьма интересной информацией о том, что первыми поселенцами Хайфы были крымчаки, выкупившие земли у арабов, настоящей сенсацией стала последняя книга Александра Ткаченко «Сон крымчака, или Оторванная земля», вышедшая в Москве, в издательском доме «Хроникер», повествующая об одном из коренных народов Крыма. Несколько слов из аннотации: «Повести, притчи, новеллы – словом, настоящая энциклопедия жизни и смерти, умирания и воскрешения древнего гордого народа с трагической судьбой впервые предстает перед русским читателем». Как страницы книг, мы листаем и страницы наших жизней, и страницы времен, убегающих за горизонт, в никуда. Одна из таких страниц сохранила для нас фотографию участников первого, положившего начало доброй традиции, Тъкуна, на котором собрались крымчаки, приехавшие из разных стран мира.
В память о нашей встрече тоже осталось фото. Жаль, что даже мирное время не щадит и молодых, что на этой фотографии, увы, нет бывшего председателя общины Ники Чолака. Это при его содействии объединение окрепло, выросло, несмотря на то, что время неумолимо...
Мы покидали уютный зал «Палерояля», благодарные устроителям этой незабываемой встречи, с чувством глубокого удовлетворения. Ведь прикоснувшись к своим истокам, к сердцам друг друга, зарядились доброй энергией. Кому-то она поможет справиться с недугом, кому-то – найти свои корни, а кого-то вдохновит вложить хоть толику своего труда, чтобы грядущие поколения побольше узнали о нашем неповторимом народе.
Лариса Мангупли,
г. Хайфа.
"Кърымчахлар" №4
|
