Глава 4. Глаза Меренбаха  Надо отметить, что нас встречали воистину по-царски: у трапа самолета, показали весь Израиль, кормили на убой и туманным взглядом проводили в небеса. Может быть, это объяснялось еще и тем, что подсознательно Регина всегда помнит, что имя ее в переводе означает царица. Положение обязывает. Как бы там ни было, а подлинную сердечность не подделаешь, не изобразишь даже ритуально. Вот, скажем, встречают тебя у трапа с оркестром, с шашками наголо, а, поди, разберись, тянутся в струнку из уважения к тебе, твоему мундиру или протоколу? Так вот, всю высочайшую степень любви нам, как верительные грамоты, предоставили в первый же вечер, когда хозяин дома - тот самый разбитной предводитель Петровской балки – извлек из кладовки самое ценное, что у него было: бочонок лучшего в мире вина – «Мускат белый Красного камня». И наливал нам в бокалы, не скупясь, пока я не сообразил что происходит и не остановил его окриком: «Стоп, ребята! Убедили, остепенитесь! Верим, верим, верим!». В Израиле полно русских магазинов, где ощущаешь себя, как дома. На полках все до боли знакомое: вот тебе родная сгущенка, рижские шпроты, кетчуп «Чумак», вот - сало, пиво и водка всех сортов. Но сколько не ищи, не сыщешь там массандровского муската.
- Почему, собственно?- припер к стенке хозяина русского магазина.
- А потому, - отвечает невозмутимо, - что слишком дорого будет. Никто не купит.
Дорого? И это в то время, что вина в Израиле вообще кусачие. Захотели мы как-то раз купить что-нибудь на вечер. Оказалось, бутылка самого дешевого шабатного вина, типа нашего кагора, стоит 40 гривен, а нормальное красное сухое – 250! Во что бы там обошелся наш знаменитый крымский мускат, даже вообразить не могу.
В общем, верительные грамоты нам вручили. И свадебное путешествие началось. Но не как планировалось. Оказалось, после того, как из Евпатории в Обетованную землю дошла весть, что мы не шутим, а так-таки летим в Израиль, за нашими спинами начались сложные дипломатические переговоры. И после долгих дебатов нас по-честному поделили между жаждущими встречи земляками. Кому-то Регина, как обладательница права первой ночи отдала нас на прокат, а кому-то устроила лишь очную ставку. Мол, посмотрите, потрогайте и – положьте назад.
Поэтому, переночевав, мы с утра выехали на север Израиля, к другой верной Жениной подруге - Ирине. Живет она в шикарном доме с мужем и кастрированным котом за тысячу долларов. И все у них распрекрасно: и машина, и дети, и работа. Только в душе живет такая тоска по ушедшему детству, которую мы ощущали постоянно.
Встречались мы и с упомянутым уже Игорем Меренбахом, бывшим главным инженером городской типографии. И больно было глядеть в меренбахово лицо, с которого, несмотря на радость встречи, не сходила ностальгическая печать.
Он все задавал мне один и тот же, видно, измучивший его вопрос: «Скажи, Юра, тебе понравился Израиль?». А в подтексте было: «Понимаю, что Родину не заменишь, но ты признайся, мы хоть не продешевили? Есть чем похвастать?».
Конечно, есть, Игорь. О том, собственно, все последующие главы моих путевых очерков.
 Бочонок «Массандры»  Встреча с новым поколением, которое не знает ностальгии  А в глазах - родная Евпатория  Евпаториец Александр Райс.  Евпаториец Игорь Меренбах в Израиле  Израильские магазины  Нерусское сало.  Украинское пиво в Израиле  Шпроты и в Израиле шпроты  Чем бы евреи не занимались, они думают о нас
Крым. Евпатория. Израиль. Игорь Меренбах. Александр Райс. Ностальгия.
|
