ПИСЬМО С ПОНТА. КУИНБУС ФЛЕСТРИН СО ШТАТИВОМ (в поисках «атмосферы»).Здравствуй, друг. Пишу тебе из Евпатории. Аванса я ни от кого не получал, гонораров у нас здесь, в провинции, вообще не принято платить.
А слово «грант» для таких мафусаилов, как я, ассоциируется только с именем древнего армянского беллетриста Гранта Матевосяна. Издаёмся мы тут, преимущественно, за свой счёт. Тиражами, которые раньше назывались «коллекционными», т.е. такими, какими публиковались для «коллекционеров» похабные вирши И.Баркова и «Заветные сказки» А.Афанасьева. Поэтому, скажу честно, мы тут вообще убеждены, что московские интеллигенты ходят в батистовых портянках и каждый день кушают крем «Марго». А как же иначе - газпромовская кормушка, «денежные потоки», лужковские надбавки и гранты (не матевосяны!) разных забугорных соросов. Гуляй, рванина, от рубля и выше. В том доме, который ты снимал за 200 рублей в день, наш брат, местный интеллигент (знай наших!) на месячную свою зарплату (или пенсию) может пожить дней пять, не меньше!
Вот сижу и пишу тебе, так сказать, «Письмо с Понта» и поэтому никуда не выхожу. Вон, вишь, ты у нас даже «определённой атмосферы» не нашёл. А атмосфера для человека взыскующего - дело святое! Помнишь, небось, «Какие вы все противные скептики! Возле вас я задыхаюсь…
Дайте мне атмосферы! Слышите? Дайте мне атмосферы!»? Впрочем, нет, это всё, кажется, из какого-то иного ресурса.
И представилась мне жуткая картина: ходит по лилипутским зимним курортам московский Гулливер со штативом вместо фонаря и вместо «Человека ищу!» ищет «интеллигента». И всё ему, бедному, не везёт. Но все свои невезения он с бесстрастностью естествоиспытателя фиксирует. А как же иначе, ведь «Взгляд москвича - явление особенное. Он может быть добрым, обиженным участливым, ласковым, гневным.
Но всегда в нём будет угадываться этакое исследовательское любопытство. Дескать, ну-ну, поглядим, как это вы тут живёте. Это не снисходительность, и в этом может вообще не быть высокомерия. Это может быть на самом деле очень даже пиететный и комплиментный взгляд».
Вот и смотрит он свысока, пользуясь преимуществом роста. Бросает зоркие взгляды по сторонам, и ничто не уходит от его пытливого взора. Wi-Fi, слава Богу, увидел и нашёл, а WC, правда, - нет. Скучающих проституток за шахматной доской не пропустил. (А что, московские их товарки свой постный досуг коротают с бильбоке или серсо?..). Порочную ялтинскую «геометрию» выявил и заклеймил, правда, почему-то не заметил, что выше набережной, на улице Кирова, 112, располагается Дом-музей А.П.Чехова, знаменитая «Белая дача», которую, как правоверные - Мекку, вот уже более века посещают российские (и не только!) интеллектуалы. Между прочим, сам Чехов, уже будучи смертельно больным человеком, доходил из своего дома до набережной всего за 15-20 минут. Чехов мной не зря помянут, потому что твоё наблюдение о «полном отсутствии на набережной людей старше двадцати пяти», видать, неслучайно полемически корреспондируется с наблюдением самого классика: «…отчётливо бросались в глаза две особенности нарядной ялтинской толпы: пожилые дамы были одеты, как молодые, и было много генералов».
Правда, говорят ещё, что в Ялте есть Алупкинский дворец, Ласточкино гнездо, дворцы в Ореанде, Массандре и Ливадии, возведённые архитекторами Н.Красновым, В. Субботиным, А. Штакеншнейдером, и А. Шервудом. Не заходил?.. Или, думаешь, наврали?
В Севастополе ты видел алкоголика-попрошайку и посетил клуб гомосексуалистов. Это круто! Это по-московски! Матушка Москва бьёт с носка! Если вспомнить, что севастопольская земля - колыбель русского христианства, что именно на эту землю вступили в 988 году константинопольские первосвященники, ведомые своей великой миссией, то твой визит в вертеп педерастов приобретает масштабы богоборческой акции (или всё-таки богохульской фронды?), сродни желанию выплюнуть освящённую просфору или «перформансу» Авдея Тер-Григоряна, топором рубившего старинные иконы в московской картинной галерее. Куда нам, провинциалам, до вас, московских!..
В Феодосии ты чуть было не сбил наш лилипутский поезд. И, видимо, из-за перенесённого стресса не заметил, что в полусотне шагов от переезда располагается картинная галерея И.К. Айвазовского, а чуть выше по этой же улице - «Музей А.Грина»! Не видел?.. В Питере по сходным случаям говорят: «По Гороховой я шёл, да гороху не нашёл».
Ты честно зафиксировал все миазмы нашего провинциального полусветского «бомонда», но «интеллигентов» так и не нашёл. Правда, может, не там искал? Пьяный ищет потерянный гривенник под фонарём, потому что «там - светлее», ты же, как человек трезвый, искал «интеллигентов» там, где «темнее», но… именно там, где их по определению быть не могло. Ну не ходят местные интеллигенты в содомские вертепы - что делать, пресно живут!.. Почему-то вспомнилась ламентация некоей эмансипе: «Представляешь, здесь написано, что мужички никогда не пьют кофе! Бедненькие!..». Вспомнился и старый дзеновский коан: «Не стоит искать чёрную кошку в тёмной комнате, особенно если её там нет».
Так что результат твоих научных экзерсисов стопроцентно отрицательный! Пусто место сие! Интеллигент местный за годы «незалежности» вымер, как мамонт. Или мимикрировал под особь в «трениках» и «олимпийке». И на своих радениях поёт самозабвенно про «шоколадного зайца». В Москве, небось, по сию пору интеллигенты патриотично поют про то, как «на поляне траву зайцы в полночь косили».
Ты бы хоть соврал что-нибудь, и то было бы веселее. Что-нибудь вроде: «А то ещё видал я Кумскую Сивиллу в бутылке. Дети её спрашивали: «Сивилла, чего ты хочешь?», а она в ответ: «Хочу умереть». Или «И живут у меня в одной области немые люди, а в другой - рогатые, а в иной земле - трёхногие люди, а другие люди - девяти сажён, это великаны, а иные люди с четырьмя руками, а иные - с шерстью, есть у меня земля, где у людей половина тела пёсья, а половина человечья, а у других моих людей очи и рот в груди».
Честно слово, поверил бы! Нет, ты режешь правду-матку промеж глаз: «Меня стали узнавать официанты. Я люблю часочек посидеть на бочке в винном погребке, прихлёбывая полюбившийся мне сухой херес и общаясь с посетителями».
Чтобы соблюсти политес, подтверждаю: да, сидел! да, на бочке! да, с сухим хересом наперевес! да, общался! И легко представил себе эту ренессансную картину - с сидящим на бочке не то Гаргантюа, не то Гулливером, который, не смущаясь присутствием малых сих, при них же по мобильнику открытым текстом живописует свои провинциальные мытарства. Я это так пишу не потому, что сидел с тобой на соседней бочке.
Хереса терпеть не могу! Моё поколение давно и навсегда выбрало портвейн! А потому, что лично «общался» с очевидцами твоего «евпаторийского сидения». Но в итоге оного могу нелицеприятно заявить, что модальность этого «узнавания» была несколько иной и, для тебе, может быть, неожиданной. В былые времена «узнавали» по-иному и за иные добродетели, как, например, незабвенного Ерёму:
Когда я с бутылкой «Массандры»
иду через весь ресторан,
весь пьян, как воздушный десантник,
и ловок, как горный баран,
все пальцами тычут мне в спину,
и шёпот вдогонку летит:
он женщину в небо подкинул,
и женщина в небе висит...
Мне в этом не стыдно признаться:
когда я вхожу, все встают
и лезут ко мне обниматься,
целуют и деньги дают.
Признайся честно, вставали, обнимали, целовались, денег давали?.. Вот то-то и оно-то в городе Киото!
И мне, как местному патриоту, конечно же, немного грустно. Патриоту не квасному, но если ты настаиваешь на стерильной объекивности, то пусть это будет патриотизм «портвейный». А Пушкин, вряд ли когда пробовавший «Портвейн белый. Таврический», говорил, и я с ним совершенно солидарен: «Я, конечно, презираю отечество моё с головы до ног, но мне досадно, если иностранец разделит со мною эти чувства».
Ужели слово найдено, и я - не русский?!. И Крым наш для «истинно русских» сегодня - даже не диаспора, а заповедная заграничная Тьмутаракань?.. Даже не terra incognita, а скорее, terra non curiosus (неинтересная), terra nullius momenti (безразличная). Грустно жить на свете, господа! Грустно, когда местный президент заставляет тебя «думать по-украински», а соплеменники из метрополии смотрят на тебя, как на экзотического папуаса, которого можно прельстить треногой от фотокамеры.
«Россия»… пользуясь терминологией главного «реформатора» и государственного демиурга Ельцына, бестрепетной рукой вырезала Украину из своего подбрюшья, как раздражающий и подгнивший ливер, и думала, что от этого ей станет легче. А Крым в этом «ливере», даже топографически, воспринимался, как никому не нужный «червеобразный отросток». Правда, медики давно поняли, что «аппендикс» в любом организме играет существенную роль, выполняя важную (защитную, в первую очередь!) функцию.
В общекультурном российском «тексте» Крым испокон веку занимал особое (ничем не восполнимое!) место, и если задаться целью, составить хотя бы словник для будущей энциклопедии «Tavrica», то только он займёт не один объёмистый том.
Но, благодаря «демиургу» Ельцыну и иже с ним, уже выросло и вошло в самодеятельное состояние поколение российских «интеллектуалов», для которых Крым - звук пустой, культурологическая Атлантида, территория, на которой обитал (или до сих пор обитает?..) отвлечённый и умышленный этнос. Пригодный только для снисходительного и высокомерного «разглядывания».
Так что, друг, не приезжай больше в Евпаторию. Опять пожалеешь! И штатив твой мне, папуасу, не нужен. Мой цифровой фотоаппарат беспрепятственно вмещается и в нагрудный карман. Хотя, с другой стороны, если стойки штатива расставить пошире и обтянуть шкурами, то вполне может получиться вигвам или юрта.