Чисто конкретно, теоретически для тех, кто понимает.  Часть первая. Интернет-история. В далекое советское время советский же гражданин, начинал читать главную партийную газету «Правда» с четвертой страницы, потому что там можно было отыскать его величество – фельетон. Фельетон был, конечно же, по – настоящему партийный, без очернительства родной коммунистической партии и ненужных обобщений. То есть излагался некий факт несоветского отношения к своему делу чиновника-бюрократа или же расписывались в красках нехорошие дела воришки-буфетчика, который мало того, что обсчитывал пьяных клиентов, так еще и разъезжал по городу на белой «Волге». А в советское время с этим было строго – «Волга» - транспорт партноменклатуры, буфетчикам и директорам ресторанов дозволялось покупать только «Запорожцы» или «Жигули». Короче, фельетонист бил по буфетчику со всей своей коммунистической ненавистью. Потом к буфетчику приходили люди в сером, и увозили его на несколько лет в далекий Магадан на перевоспитание. Понятно, что на эти фельетоны, опубликованные в главной партийной газете, опровержений не печатали. Да и что вы собрались опровергать - «Правду»? Если уж «Правда» припечатала – смирись и неси свой крест до конца жизни. Так и несли, молча и страдая. 
Но вот, ушла в небытие компартия с ее партийно-правильной «Правдой», и ее место заняли совсем другие газеты и журналы, которые на первых порах бросились разоблачать всех и каждого. Доставалось на заре перестройки и бывшей партноменклатуре, и буфетчикам, и нерадивым строителям нового демократического общества. И это было понятно, потому что СВОБОДА! Потому что – ДЕМОКРАТИЯ! Но и «народ», который подвергли нездоровой критике в прессе, уже мог встретить в темном переулке автора-фельетониста и отметить его трудовую доблесть чем-то тяжелым по легкодоступным местам. Но это, конечно же, крайний случай. Чаще присылали на заре перестройки в редакцию бумагу с печатью или живого свидетеля с требованием опровергнуть немедленно «настоящую клевету на кристально-честного и высокоморального господина Иванова Иван Ивановича». Свидетелем такого диалога мне довелось быть лично, поэтому и привожу эту историю в качестве примера из прошлой жизни тем, кто о ней, о прошлой жизни, ничего не знает. В то бандитское время издавал я свою собственную газету с запоминающимся названием «Воры в законе» и писал в ней о всяких разных делах и делишках сильных мира сего, крымских бандитах и прочих гражданах с криминальной составляющей. Короче, слыл я среди коллег-журналистов большим специалистом в области криминально-денежных отношений, а мутное название газеты «Воры в законе» наталкивало читателей на мысль о том, что за мной стоит кто-то всесильный из этих самых, которые уже в законе. Короче, пришел я в гости к редактору одной газеты, заговорил с ним о жизни и издательских планах, как тут в кабинет врывается некая личность с газетой в руках и начинает орать с порога нехорошие слова, типа: «Оклеветали! Честный человек! Негодяи!». Короче, все по полной программе и в одном стакане.
Редактор вначале хотел эту личность изгнать из кабинета и уже сделал соответствующее выражение лица, но в этот момент мужик произнес вслух фамилию гражданина, о котором я много слышал, но реальными доказательствами его противоправной деятельности не располагал. Я тут же сделал знак редактору, чтоб он сильно не напрягался, усадил за стол мужика и стал расспрашивать о предмете спора.
Вот в вашей газете написано черным по белому, что гражданин И. на прошлой неделе устроил оргию в женской бане с четырьмя дамами легкого поведения, - заученно произнес вступительный текст, опровергатель «вселенской клеветы и напраслины».
- Не спорю, написано. - Смиренно кивнул я головой мужчине, - и где здесь клевета на гражданина И.
Как это, где? – завелся, как старый патефон, гость редакции. - Ни в какой женской бане Иванов не был! У него жена и двое детей, а вы про него форменную клевету пишете.
- Как это не был?! - От души возмутился редактор, - У меня фотодокументы имеются.
И он высыпал на стол с десяток фотографий, на которых похотливый семьянин был запечатлен у входа в женскую баню, с группой ярко-накрашенных дам в очень укороченных одеяниях.
- А это еще ничего не значит, - поперхнулся опровергатель, рассмотрев фотодокументы. – Он в нашей бане никакой оргии не устраивал. Он туда мыться ходил, и баб с ним было не четыре, а три.
- А вы-то откуда знаете, - стал я допытываться у свидетеля грехопадения господина Иванова, - свечку держали, пока он помыв своего тела производил, или полотенце подносили?
- Никакой свечки там не было, он неверующий, - очень остроумно отбрил меня гость редакции. - Я в той бане сторожем-банщиком работаю, и все видел, как было. Так, что вам придется клевету свою опровергнуть.
- И что же вы видели своими глазами? - вновь встрял в разговор редактор. Ему не терпелось изгнать из кабинета незваного гостя. А я решил не спешить и незаметно включил на запись диктофон.
- Вот в вашей газете клевета написана о четырех бабах. Не было их там.
- И куда ж они делись? У меня фотографии, как ваш клиент двери открывает, пропуская вперед себя красавиц писаных.
- Их не четыре было, а всего три. Так что вам все равно придется свою клевету опровергнуть немедленно, иначе мой доверитель вас по судам затаскает.
- А на фото их четверо, - решил я взять в свои руки допрос свидетеля, - смотрите: одна, вторая, третья, четвертая…
- Четвертая не в счет. Три бабы такие дородные, кровь с молоком, стопроцентные доярки, были – не спорю. А вот этой четвертой не было, так что опровергайте свою клевету по-хорошему, а то Иван Иванович осерчает, и тогда вам тут всем мало не покажется.
- А куда ж четвертая делась? Она же в дверь входила, неужели ушла потом, - уточнил я у гостя редакции.
-Да никуда она не уходила. Мой фотограф на башенном кране до самой ночи просидел и все видел. Они из женской бани только через три часа вышли все вместе, впятером.
- И я говорю, что вышли, - заюлил банщик, - но четвертая не в счет. Три такие дородные, крепкие, настоящие доярки, врать не буду, были в бане. А четвертая, какая-то приблудная оказалась: тощая, как мой кошелек, кожа и кости. На таких, как она, платья демонстрируют по телевидению в Москве, смотреть не на что. Да и кто на нее позарится, на тощую-то.
- Ну, это, в общем-то, дело вкуса, - лично мне нравятся женщины миниатюрные, легкие, - стал вслух рассуждать редактор.
- Не, ну ты, мужик, прямо меня поражаешь, - возмутился банщик. - Иван Иванович, мужик в теле, ему доярки те как раз по комплекции будут, а ты-то со своим тощим весом и очками, что с доярками делать будешь? Да одна Машка роту солдат может за ночь замучить в своих объятьях. С ней и Иван Иванычу непросто было. Машка - гром баба. Она не только весом и объемом, она еще и характером берет. Да, так громко кричит, что в округе все мужики в волнение приходят.
- Так, значит, оргия была в женской бане, - решил добить опровергателя редактор.
- Да, какая там оргия, пощекотали они Иван Ивановича слегка и разошлись, - обреченно махнул рукой банщик.
- А четвертая, ну, та, которая тощая, она ж тоже щекотала, Иван Ивановича в бане? – не унимался редактор.
- Да чем той приблудной щекотать-то. Говорю же вам, кожа и кости. Она для таких как ты, очкариков дохлых, предназначена, - повысил голос банщик, - короче, меня Иван Иванович прислал для того, чтобы вы свою клевету в газете полностью опровергли. Мол, не было ничего, никакой бани женской, ни баб-доярок. И чтобы в новой статье написали, что Иван Иванович образцовый семьянин. Ежели не напишите, он вас по судам затаскает или что похуже сделает.
Сказав это, мужик ушел. Редактор никакого опровержения писать не стал, и аккурат через месяц, к нему пришли братки и объяснили, что он был не прав, публикуя всякую клевету на женскую баню, местных доярок и Иван Ивановича. Что было дальше, я говорить не буду, потому что это уже будет другая историю о рэкете, братках и милиции. Я же рассказал о фельетоне и банщике для того, чтобы вы поняли, что опровергать написанное пером можно только чем-то весомым, например, братками, но не банщиками.
Вот, к примеру, прислал МАХХ «Крымскому аналитику» опровержение на фотофельетон, посвященный рекламному монстру у вокзала.
«По поводу языка - не надо перебарщивать. Большинство информации из динамиков звучит по-русски. В ночное время работает только экран, без звука».
Тут, я не спорю, после письменных жалоб в милицию жильцов близлежащего дома и публикаций в местных газетах язык «рекламному монстру» может и укоротили. И теперь он уже не призывает в два часа ночи приобретать прокладки и всякую, никому не нужную хрень, местного производителя, а вот со вторым посылом я в корне не согласен.
«Сочинитель хренов. Если ты такой глазастый, то это твои проблемы. С вокзала даже универмаг в двух остановках трамвая не увидишь, а ты про море».
Дело ведь не во мне, гражданин МАХХ и те, кто живет в Евпатории от рекламного бизнеса. Это не я, а вы запустили форменную брехню о том, что, выйдя из здания вокзала, курортник своими глазами видит море в парке имени Фрунзе. Под это дело еще и памятник одному революционному полководцу снесли, чтоб вид открыть на море с вокзала. Так, что не надо нас, маленьких, дурить, придумали рекламную фишку – сносите рекламного монстра, потому что закрывает он кругозор и не украшает мой город своим внешним обликом.
И еще одно уточнение я хочу внести уже другому опровергателю сермяжной правды. Некто Антон пишет о том, что «не со всем согласен. Многое, правда, но не всё. На стоянке автомобилей у международного терминала cтоит огромный стенд с указанием километража до всех крымских курортов и стоимости проезда на такси. Стенд очень заметен».
Лично я этого стенда не видел, хотя все вокруг зоны прилета пассажиров из России запечатлел на свой телефон. Нет там никакого указателя, а если стоит он в зоне вылета, то тем, кто прилетает из Москвы, его не видно и о месторасположении столба никто вам там не скажет. И еще одна антоновская полуправда.
«Правда, очень неудобно, что в аэропорт не заходят автобусы, но на евпаторийском автовокзале мне билет выбивали именно до аэропорта, а не до симферопольской железнодорожной станции. Маршрутки от поворота к аэровокзалу ходят каждые 5 минут и стоят всего 1,50 (6 рублей). Никаких проблем с тем, чтобы добраться от трассы у меня, по крайней мере, не возникло. А таксисты есть везде. Но их назойливость и правда угнетает».
Почему полуправда, да потому что до аэропорта продают не на все рейсы маршруток следующих из Евпатории до Симферополя. Мне, например, не продали. Сказали, что только до остановки аэропорт продают на 14 часов, а я хотел уехать в 13 часов. А то, что от трассы ходят троллейбусы и маршрутки, и я знаю, но для того, чтобы сесть на нее, надо перейти с чемоданами в зубах через весьма загруженную автотрассу Евпатория – Симферополь. И это не лучшее занятие для того, кто решил с комфортом расстаться с Крымом.
Зачем ухудшать и рушить то, что раньше было нормой нашей жизни. Я, конечно, понимаю, что НЕЗАЛЕЖНОСТЬ, ЮЩЕНКО, ТИМОШЕНКО… Тут не попрешь никуда, но, может быть, у нас в Крыму, можно к людям и лицом повернуться, и вспомнить о том, что мы тут все для людей, для курорта, а не для того, чтобы слупить побольше и послать подальше тех, кто сюда с тугим кошельком на отдых приехал. Или тощая манекенщица у нас не в счет и будем требовать ОПРОВЕРЖЕНИЙ на ФЕЛЬЕТОНЫ И КЛЕВЕТУ? Потому, что четвертая баба была тощая и какая-то приблудная в отличие от тех трех настоящих ДОЯРОК!
P.S. Прочитал я свой интернет–отлуп еще раз и засомневался, а правильно ли меня Интернет-народ поймет? Не припахивает ли здесь цензурой, и чтобы обезопасить себя от Интернет-критики, отправил я этот текст одному академику из самой настоящей «замогильной академии» с короткой припиской, что в экспертной оценке моего труда заинтересован лично министр культуризма одного жутко независимого государства.
И буквально на следующий день, получаю ответ от «замогильных академиков», которые «признали труд министра культуризма достойным кандидатской диссертации. Так как присутствует в нем критика тоталитарного советского режима, а в работе используются такие новые для нашей науки словосочетания, как Интернет-анекдот, Интернет-фельетон, Интернет-опровержение» и еще два абзаца хвалебных слов и предложений. А в конце приписка, что для того, чтобы защита прошла успешно, надо расширить первую часть диссертации, добавив туда в качестве примера грехопадения гражданина Иванова в турецкой бане и финской сауне, снабдив теоретические материалы цветными фотографиями Иван Ивановича, трех доярок и одной манекенщицы. Причем, фото банщика-сторожа «замогильный академик» просил не высылать. Потому что вместо банщика-сторожа соискатель должен приложить благотворительный взнос на сто тысяч гривен.
Прочитал я это письмо и понял, что не видать мне за свои чисто конкретные изыскания в сети научной степени, потому что нет у меня ни такой должности, ни таких бабок, да и доярок уговорить поработать с уже усопшим Иван Ивановичем в финской бане я никак не смогу. Но нет худа - без добра, потому что письмо «замогильного академика» помогло мне вывести для себя из всей этой истории одно очень конкретное словосочетание - Интернет-облом. Так что пишите, господа «Крымскому аналитику», критикуйте, стучите, только не врите в ответах, и не доставайте народ моего города своим замогильно-рекламным бизнесом, а иначе обзовут вас люди простые Интернет-достоевскими. Марк Агатов 5 июня 2008 года фото автора и
Фото: Chron.eduhmao.ru.
|
