|
 Вся правда о любви, женщинах и террористах в психологическом романе Марка Агатова «Вольф Мессинг: «Никогда не общайся с миром мертвых». Маркус закрыл глаза и в мыслях неожиданно оказался в партере театра на Таганке. Он бывал на Таганке раз десять. Это был его любимый театр в Москве. «Интересно, а как бы они сыграли эту сцену. События разворачиваются на борту самолета за полчаса до взрыва. На сцене двое. Старик, который пытается спасти свою жизнь, и террористка-смертница. Любимов наверняка разыграл бы любовную сцену. И был бы прав. Ну, что еще станет делать вышедший на пенсию «пляжный мальчик»? Соблазнять женщину разговорами о сумасшедшей любви к женщине. А что будет думать она?
Любить эту старую развалину невозможно. То, что он говорит, — это бред. Он родился стариком. Древним, нудным, навязчивым. А у нее еще все впереди, даже если этот самолет сгорит на земле вместе с ее соседом. Чем закончится пьеса? Неважно. Пусть говорят, вспоминают, флиртуют, обманывают друг друга. Последние тридцать минут жизни. Старик писатель знает о том, что самолет погибнет, а женщина, женщина — живет надеждой на будущее. Она думает, что останется живой после катастрофы и еще встретит того, кто перевернет все в ее жизни, сделает ее счастливой, любимой, красивой и желанной». Маркус Крыми увлекся идеей. Ему надоело бороться за жизнь самолета. Что-то решать, кого-то спасать. Он выдохся. В этой борьбе он проиграл тем, кто придумал «психологическую бомбу». Маркус уже забыл о презентации «Тринадцатой книги» в магазине «Арбат» и о тех проходимцах, которые купили ему билет до взорванного аэропорта на пятницу тринадцатого. Все! Решено! К черту всех! На сцене Маркус Крыми и Лена. Но он не станет ее охмурять словами. Какая любовь может быть у старика и молодой женщины. Он поворачивает голову к иллюминатору. За толстым непробиваемым стеклом иллюминаторов плывут свинцовые облака. — Это последнее, что мы увидим в этой жизни. — Новая волна страха накатывает на старика. У него сжимает сердце, как при инфаркте. Его преследует мистический рекламный слоган: «Взорванный аэропорт — взорвет самолет!». Неожиданно он вспомнил, как умирал Вольф Мессинг. В конце жизни Вольф Григорьевич стал беспомощным человеком, измученным болезнями, потерявшим свою магическую силу. Гипноз, внушение, телепатия — все это с годами куда-то уходит. И тот, кто всю жизнь творил чудеса, превращается в больного никому не нужного старика. Боль за грудиной нарастает. Старик дышит широко открытым ртом. Он задыхается и отключается от окружающего мира. У него кружится голова, он перестал реагировать на слова своей соседки. Лена что-то ему говорила, но он не слышал ее. Маркус видит страшный финал своей жизни. Во время посадки самолет цепляет кроны деревьев, разваливается в воздухе на куски и падает в болото. Лена хватает за руку старика и кричит в самое ухо: «Вам плохо? Вы меня слышите?». — Я вас слышу, — наконец обретает дар речи старик. — Мы будем говорить с вами о любви, детективах и героях моих книг. — Эти разговоры нас не спасут. Мы все равно погибнем, — придвинувшись к самому уху старика, зашептала женщина. — Спасения нет! Это случится во время посадки. Взорванный аэропорт — взорвет самолет! — Этого не будет, — попытался успокоить женщину старик. Но он был неубедителен, потому что уже сам поверил в неминуемую трагедию. — У нас еще есть время. Можно предупредить экипаж. — Нам никто не поверит, да они и сделать ничего не смогут. Потому что это судьба, — откинулась на спинку кресла женщина. — Вы меня убедили, — взял себя в руки старик. — Если мы не можем повлиять на предстоящие события, тогда есть смысл поговорить о прошлом. Может, в этом прошлом и спрятан ключ к спасению? — Маркус уже не думал о диалоге с женщиной. Театр исчез из его подсознания, как и не сыгранная им последняя роль в спектакле по имени жизнь. Роль ученика Мессинга, спасающего людей от неминуемой смерти. — Расскажите о своих книгах. Откуда вы берете сюжеты? Как можно стать героем ваших книг? «Ей не нужен ответ. Спросила, чтобы спросить. Так спрашивают на улице у знакомого: „Как здоровье?“, надеясь услышать короткое: „Не дождетесь!“, чтобы продолжить путь с чувством исполненного долга», — подумал Маркус, но вслух ответил. — Все, кто когда-либо встречался со мной, рано или поздно попадали в переплет, — продолжал старик. — Дело в том, что в моих романах много разных людей. Я даже не знаю, откуда они берутся и зачем они нужны читателю. Проблема в том, что я не учился этому ремеслу. Мои детективы рождались из хаоса, из какой-то запутанной истории, которую я пытался распутать сам. Иногда — это удавалось, и тогда появлялась книга и читательские отклики, но чаще мне не удавалось раскрыть преступление, потому что главные герои действовали нелогично. Они представлялись мне сумасшедшими артистами, разыгрывающими перед единственным зрителем бездарные спектакли. Эти истории так и остались незавершенными главами новых книг. Однажды я даже попытался собрать вместе эти нереализованные сюжеты под одной обложкой, но детектив не получился, потому, что в главные герои пробились неадекватные люди с большими черными тараканами в голове. — Сумасшедший не может быть героем детектива, — решила прервать поток сознания своего соседа Лена. Ее поразило фраза старика: «неадекватные люди с большими черными тараканами в голове». — Я знаю, о чем вы сейчас подумали, — одними губами усмехнулся старик. — Вас смутило, что я добавил к газетному штампу два слова «большие и черные». Всего два слова, которые не меняют смысл, не усиливают и не уточняют привычный образ. Но эти два слова в виде нового образа проходят в ваш мозг, минуя все стандарты и правила. Признайтесь, от этих слов вам стало как-то неуютно, потому что вы живете по придуманным людьми правилам. И из-за этих стандартов вы не можете представить себе сумасшедшего героя детектива. А вам не приходила в голову мысль о том, что самые страшные преступления чаще всего совершают именно сумасшедшие? — Вы пытаетесь меня запутать. Одно дело реальное убийство, совершенное душевнобольным, и совсем другое — «детективное чтиво». У детектива существуют законы жанра. На первой странице труп и главный подозреваемый. А дальше автор бросает ложный след, обвиняет в убийстве невиновного, сделав ложную версию весьма правдоподобной, и когда в эту версию поверят все, называет истинного убийцу. И никаких сумасшедших. Вы просто не имеете права делать героем детектива сумасшедшего с его извращенной логикой, — неожиданно втянулась в дискуссию Лена. — Я очень люблю детективы. Если интересная книга, то я буду ее читать всю ночь. И не дай бог, если в книге на последних страницах пропадет логика, или появится спрятанная от читателей автором ГЛАВНАЯ УЛИКА. Я не возьму больше в руки ни одной книги этого писателя. И еще, насколько я знаю, логика сумасшедшего — это отсутствие всякой логики. — Возможно, вы и правы, но не во всем. Скажите честно, вы можете поверить в то, что серийный убийца людоед — нормальный человек? — Нет. — А врачи взяли и признали его нормальным для того, чтобы избавить эту землю от страшного монстра. Они не хотели держать людоеда всю оставшуюся жизнь в психиатрической больнице. И теперь, из-за этой бумажки-экспертизы, мы должны относиться к людоеду, как к нормальному человеку, — продолжил раскручивать людоедскую тему Маркус Крыми. — Мало того, теперь этот преступник, с его людоедской логикой может стать героем детектива из-за того, что врачи-психиатры приговорили его к расстрелу. Я думаю, для вас очевидно, что к расстрелу людоеда приговорил не суд, а врачи психиатры. Всего одно слово на казенной бумаге ВМЕНЯЕМ, и сумасшедший людоед попадает в камеру смертников. — И правильно сделали врачи, зачем таким людям даровать свободу, — поддержала решение экспертов Лена. — Я бы на их месте поступила точно так же. — Вы бы отправили душевнобольного человека на расстрел? — удивился Маркус. — А как же право на справедливый суд и для кого писаны законы в этой стране? Не может молодая симпатичная женщина быть такой кровожадной. — Может. Еще как может! Маркус, вы не знаете женщин, но вы их увидите, особых женщин, — с угрозой проговорила Лена. — Вы говорите о шахидах? — напрягся Маркус. И тут до него стал доходить особый смысл сказанных слов. На борту самолета, похоже, она не одна такая. А это значит, что спасения нет и нужно готовиться к худшему. Это была глава из книги Марка Агатова «Вольф Мессинг: «Никогда не общайся с миром мертвых» 
https://www.ozon.ru/context/detail/id/155151684/?_bctx=CAUQrP3nQA Реклама Все книги писателя Марка Агатова на РИДЕРО Книги писателя Марк Агатов на ОЗОНЕ Книги писателя Марка Агатов на ЛитРес Книги писателя Марк Агатов на АМАЗОНЕ Все книги писателя Марка Агатова на Букмейт
|
