|
Фантастический роман Марка Агатова «Первая брачная ночь». Новая книга Марка Агатова является продолжением романа «Пандемия». На этот раз герои фантастической истории оказываются в Москве 1987 года. (…)Тем временем дождь усилился, превратившись в самый настоящий ливень. Соколов бросился бежать к запасному выходу, но дорогу ему неожиданно преградила белая стена льда. Ледяные шарики, размером с куриное яйцо больно били музыканта по голове и ногам. Такого жуткого града он никогда не видел. − Даже на Кавказе град был мелким и незаметным. А тут в центре Москвы, как в какой-нибудь Антарктиде или на Северном полюсе, − громко возмутился музыкант. На его причитания неожиданно отозвался черный кладбищенский кот. Он выскочил из-за памятника на аллею и в двух метрах от музыканта перешел дорогу. − Твою мать!− с ужасом посмотрел на кота Соколов. – Только черного кота здесь не хватало. Саксофонист трижды плюнул через левое плечо и сделал два шага к спасительному дереву. Кот с любопытством посмотрел на музыканта, сказал «мяу», и еще раз перешел ему дорогу, только на этот раз слева направо, словно подтверждая свое первое заклинание. − Да пошел ты на хрен! – неожиданно взбесился Соколов. От страха он готов был убить кота-предсказателя и всех, кто окажется на его пути к спасительному дереву. Музыкант вновь трижды плюнул через левое плечо и тут же получил хлесткий удар по лицу. На этот раз, на него обрушились не белые космические льдинки, а раскачивающая на ветру толстая ветка вечнозеленого тиса ягодного. Впервые об этом ядовитом дереве Соколов услышал на экскурсии в Большом Каньоне Крыма. − У тиса ягодного ядовито все кроме самих ягод. Но питаться ими я не советую, особенно вам молодой человек, − подошел вплотную к музыканту крымский экскурсовод. Для подтверждения своих слов, он сорвал с тиса несколько ягод и съел их. − Почему из всей экскурсионной группы вы выбрали меня? – возмутился тогда Соколов. − Не знаю, может я не прав. И все-таки, на вашем месте я бы задумался. Дело в том, что те, кто делал из «красного дерева» мебель и кухонную утварь умирали молодыми. − Но я не краснодеревщик и меня не интересуют яды. − Это сегодня не интересуют, а завтра может так случиться, что начинающий саксофонист попытается уничтожить миллионы людей при помощи яда, вирусов или бактерий, − заговорщицки подмигнул экскурсовод музыканту. – У вас все еще впереди! Соколов хотел поставить на место знатока ядовитых растений и стал подбирать хлесткую убивающую наповал фразу, но ничего умного так и не придумал. − Я учусь в консерватории и по ботанике у меня была всего лишь тройка. − Эта отмазка в горах не работает, − неожиданно расхохотался экскурсовод, поправляя на груди значок «Мастер спорта СССР». – Никто из нас не знает, что он будет делать через год, два, десять. Я, например, могу стать наемным убийцей, а вы моей жертвой. Чем закончился этот странный разговор, Соколов не помнил. Забыл навсегда он и самого экскурсовода, и членов туристической группы, и девушку из-за которой музыкант вместе с саксофоном отправился в горы. Хотя, нет, девушку он не забыл. Вечером на турбазе Соколов видел, как Галина Мещерякова целовалась с экскурсоводом и называла его Барсик. Если б это были «старые времена», то Соколов вызвал бы своего обидчика на дуэль. Но в Советском Союзе дуэли были запрещены, а вступать в драку с «Мастером спорта СССР» музыкант не рискнул. Да и девушка, которая бросила своего кавалера в чужом городе ему уже не казалась первой красавицей Москвы. Тем временем на «бандитский» ВИП-сектор центрального кладбища города Москвы обрушился ураганный ветер. Он стал выворачивать из земли молодые деревья и недавно посаженные у могил кустарники. И только старый дуб громко скрипел на ветру, героически отбиваясь от урагана. Соколов, не разбирая дороги, бросился к спасительному дереву, но добежать до него не успел. Прямо над его головой прогремел гром, выбросив из облака еще одну молнию. Долетев до земли, она разнесла на мелкие куски богатое мраморное надгробие и подожгла дерево, под которым хотел спрятаться от града Соколов. − Слава тебе господи, что спас меня от гиены огненной, − пробормотал не верующий в бога Соколов. Он даже хотел перекреститься и поднял для этого руку. Но общения с богом не состоялось. Вместо создателя прямо перед собой Соколов увидел появившегося неизвестно откуда военного в фуражке и плащ-палатке времен Второй мировой войны. Музыкант хотел попросить помощи у офицера, но увидев нечто ужасное, перекрестился. В правой руке у офицера был пистолет. − Так это же сама смерть за мной пришла, − с ужасом произнес музыкант. – Только вместо острой, как бритва косы в руках у вершителя судеб пистолет. Он меня сейчас убьет. Поднимет правую рука и моя жизнь закончится навсегда. Соколов попытался удрать от смерти, он бросился к памятнику убийце Рогову, известного в криминальном мире своим погоняло «Вася Чапай». На могиле убийцы стояла пятиметровая плита из черного мрамора. На ней Вася Чапай был запечатлен в полный рост с автоматом Калашникова в руках. Музыкант споткнулся о камень и, ударившись головой о мраморную плиту, упал к ногам криминального авторитета. Удар был настолько сильным, что саксофонист на несколько минут потерял сознание. Он лежал с открытыми глазами прямо на могиле и видел над собой, раскачивающийся из стороны сторону портрет бандита. Неожиданно где-то в глубине земли раздался страшный грохот, и плохо закрепленная мраморная плита стала опускаться на Соколова. Еще секунда и от музыканта не осталось бы и следа, но в последний момент, саксофонист, собрав все свои силы, откатился в сторону от падающего памятника и окончательно потерял сознание. Тем временем офицер из далекого прошлого поднял руку и взял на «мушку» выпускника консерватории. Но выстрелить он не смог из-за разлетевшегося на куски памятника. − Этого еще не хватало, − удивленно пробормотал военный, разглядывая свой пистолет и разбитый памятник. − Это ж, из какого мрамора надо было его сделать, чтобы он рассыпался от соприкосновения с человеком. Тем временем на аллею вышел второй мужчина, в таком же плаще и фуражке. На вид ему было далеко за пятьдесят. Глубокие морщины покрывали его лицо и руки. Под карнавальной маской старика скрывался отец невесты. − На хрена ты памятник развалил? – возмутился карнавальный старик. − Это не я, это Соколов неудачно соприкоснулся с Васей Чапаем. − Да ты представляешь, что вы тут натворили? Это же святое место московских бандитов. Да они за этот памятник… − Мне плевать. У Соколова инфаркт. Он умер от страха, − качнул головой Барский.− Маску ожившего покойника увидел и к могиле авторитета кинулся. А мрамор бракованным оказался. − Это ты на суде расскажешь, а сейчас надо зачистить здесь все! С тебя два контрольных выстрела в голову. И валим отсюда. Я в такое дерьмо еще не попадал. − Всякое бывает в жизни, с утра военный аэродром закрыт из-за тумана, а через час два полка летают, − сняв с лица маску покойника, проговорил Барский. – Если б я увидел выбравшегося из могилы мертвеца в такой маске, летел бы с кладбища со скоростью электрички. − Ты зачем маску снял? На «Доску почета» местной милиции попасть захотел, − возмутился Калашников. – Стреляй в покойника, и мы уходим. У нас дел по самое горло! − Я в инфарктников не стреляю. У них и так «русская рулетка» в финале. Хочешь стрелять, стреляй, а я не буду. − Конечно, не будешь! Ты ж у нас снайпер-интеллигент, разрушитель памятников, − повысил голос Калашников. – В этого стреляю, а в этого нет. Пистолет давай, лишенец. Принципы у него. Калашников вырвал из рук Барского «Беретту» и отошел на пять шагов от лежащего на земле музыканта. − Смотри, как надо закрывать тему, − громко крикнул подельник журналиста. Но произвести контрольный выстрел в Соколова Калашников не успел. В ста метрах от горящего дерева в небе образовался черный столб, похожий на трубу гигантского пылесоса. − Это торнадо! Ложись, ложись на землю! – заорал Барский. – Он яхты уносит в море, корабли отправляет на дно. Калашников как подкошенный рухнул на землю, вцепившись в бетонную ограду памятника рэкетиру Насонову. Через минуту над головой Калашникова пролетели деревянные кресты, вырванные из земли кусты и деревья. Замыкал кладбищенский полет к солнцу, огромный черный кот и умерший от страха музыкант. Правда, самого Соколова Калашников не видел, так же, как и кота, парившего над могилами. Он просто сквозь завывание ветра, слышал кошачий визг и жалобное «мяу». − Ты чего дрожишь, как три тополя на Плющихи? – через минуту подполз к Калашникову Барский. − Пылесос улетел вместе с твоим лабухом. − Не знаю. Может на другое кладбище, а может и на этом остался. Это его проблемы, а не наши. Торнадо может поднять на полкилометра деревья, кусты и даже грузовой автомобиль. А потом сбрасывает все это добро в водоем или на соседнее кладбище. Кстати, накануне нашей поездки об усилении ветра до «штормового» сообщала метеослужба Москвы. − Почему не доложил!? – тут же повысил голос до «командирского» Калашников. − Мало ли что синоптики говорят. Так ты попал в лабуха? − Я не стрелял. Не успел, − сообщил Калашников, возвращая «Беретту» журналисту. − Не стрелял, говоришь? А куда два патрона дел? – Не стрелял я. Может, пистолет сам? − «Беретта» сама не стреляет. Это не местный «самопал». Это Европа, Италия. Новейшее чудо инженерной мысли. Домой поехали, охота закончена, стрелок хренов. Сам ни на что не способен, а туда же в тренеры по стрельбе. − Барсик, погоди. Соколова в 2020 году приговорили серьезные люди, которым не нравятся мошенники, сделавшие свои миллионы на торговле бесполезными лекарствами и таблетками от геморроя. Я обещал им вернуться в 1987-ой год, чтобы закрыть тему? − А я думал, что ты дочь спасаешь от насильников? − Дочери нужен опытный телохранитель. Поверь, я не стал бы тащить для нее из будущего наемного убийцу, – возмутился Калашников. – Свиньин и Соколов из расстрельного списка «заказчика». Это не мои клиенты. Соколова надо убрать. Если мы этого не сделаем, мы не сможем вернуться в светлое будущее. − Калашников, а зачем тебе туда возвращаться. В восемьдесят седьмом на улицах не было ни видео камер, ни искусственного интеллекта, ни компьютеров с базами данных у ментов, ни ДНК у экспертов. И главное, мы были молоды и страстно любили юных красавиц. А в 2020 любимые женщины превратились в толстых сварливых старух, которые каждое утро достают своих мужей тупыми сериалами и бесконечной болтовнёй с подружками по телефону. − Барский! – неожиданно громко крикнул Калашников. − Ты напрасно пытаешься увести серьезный разговор о полном провале нашей миссии, хрен знает куда. И делаешь это осознанно. − Не надо здесь ля-ля! Ты сам отобрал у меня «Беретту». Ты же хотел преподать урок?! Но с пяти метров дважды промазал. Так кто из нас бездарный стрелок ты или я? − И куда ж делись патроны? – продолжал прессовать Калашникова журналист. − Их там могло и не быть, перед выстрелом я не проверял пистолет. − Ладно, проехали, − неожиданно снял обвинения с Калашникова Барский. − За всю историю смерчей и торнадо ни одному живому существу не удалось спастись. Ставлю один против ста, что этого лабуха завтра же отправят в крематорий. − А если он выживет и нарисует в ментовке твой портрет и расскажет операм, как ты его заставил бегать по кладбищу? – не отставал Калашников. − В торнадо не выживают! Дальше куда едем? – повысил голос Барский. – Мне надоело это кладбище с летающими покойниками и пустая болтовня ни о чем. − С ним кот летел. Орал, как обкуренный. Он у меня и сейчас перед глазами, − неожиданно ушел в воспоминания Калашников. − Точно, у меня нужные слова из головы выскочили. − А еще там был «Большой театр» в полном составе, − поддел Калашникова журналист.− Это в твоей башке он орал, а я не слышал ни призывного «мяу», ни злобного «брысь». − Мы должны найти Соколова. − И кота? – продолжал издеваться Барский. − Кота не заказывали. Тебя вернули в прошлое для того, чтобы зачистить город от негодяев, а ты на втором «заказе» спекся, − попытался взять «на слабо» Калашников. − Я же тебе по-русски сказал, в инфарктников не стреляю! Это не по-мужски. Я сам неделю провел в реанимации с инфарктом. Дальше, что делаем? − В свадебный салон поедем. Там сменишь прикид и в черном смокинге отправишься за невестой. В ЗАГСе вы должны быть в 16:00. − Зачем? Это же природа натворила, стихия, твою мать! Пусть милиция привлекает к уголовной ответственности торнадо, молнию и смерч. − Я сказал, машину смени! Легавые не поверят в торнадо, они таких слов не знают. К тому же погода изменилась за пять минут: ни града небесного, ни ветра. К чему бы это? − Не знаю, я синоптиком не работал. Алису спроси. − Спрошу в две тысячи двадцатом. С этого кладбища ни в Интернет не войти, ни Алисе подмигнуть. Меня высадишь в центре, а машину отгони к реке и сожги, чтобы пальчиков не осталось. Ты понял, Калашников? Марк Агатов автор 40 книг. Общий тираж книг Марка Агатова превышает 700000 экз. |
