|
Жгучий брюнет в черном смокинге с бабочкой на шее шел по московской улице. В руках он держал футляр с виолончелью. Инструмент был тяжелым и дорогим. Музыкант нес его, как хрустальную вазу, оберегая от случайных столкновений с беспечными гражданами и кривыми деревьями, нависшими над тротуаром. На вид ему было лет тридцать. Навстречу мужчине по узкому тротуару шла толстая неопрятная старуха. Музыкант попытался обойти ее, но, не рассчитав объемы препятствия, больно ударил женщину виолончелью.
— Куда прёшь, злодей! — заорала старуха. — Понаехали тут, порядочным людям пройти невозможно! — Извините, — не останавливаясь, буркнул под нос музыкант. Слово «злодей» его не обидело. Длинный горбатый нос и вытянутое узкое лицо делали музыканта похожим на театрального Мефистофеля. — С такой рожей и в музыканты, вообще стыд потеряли! — продолжала орать старуха. — Да я б не то, что на сцену, я бы на улицу не выходила с таким носом. Тем временем мужчина прошел мимо стены Цоя, свернул в один из арбатских переулков и бесследно исчез. Не менее интересным оказался и второй мужчина, который минут через десять появился у той же самой стены. На вид ему было за шестьдесят, среднего роста, с небольшим пивным животиком в дорогом сером костюме. Из украшений на нем был только золотой крестик на тончайшей золотой цепочке. Мужчина, настороженно оглянулся по сторонам, и, бросив взгляд на часы, стал изучать рисунки и надписи на стене. Одна из них несколько озадачила бывшего секретаря ЦК комсомола Егорова. Через всю стену неизвестный автор большими буквами написал о том, что «Цой-жив!». Нет, к Виктору Цою, который тридцать лет назад требовал перемен, у господина Егорова претензий никогда не было. Да и к демократам в бандитские девяностые он относился положительно. Егоров называл их массовкой, которая помогла небольшой группе товарищей из ЦК прибрать к рукам всю комсомольскую собственность в Москве, на Кавказе и в Крыму. Крымскую, правда, потом пришлось вернуть секретарю обкома Андрею Семченко и его боевой подруге, королеве подвалов Марго, зато остальное добро оказалось в надежных руках Егорова и его столичных коллег. О своем комсомольском прошлом Егоров вспоминать не любил и все попытки журналистов раскрутить бывшего секретаря ЦК на откровенный разговор, заканчивались вызовом охраны. А вот сегодня рядом с ним не было ни охраны, ни личного водителя, и если бы журналисты узнали о посещении Егоровым Арбата, то они непременно забросали его вопросами о перестройке и приватизации госимущества. Но эта встреча готовилась в строжайшей тайне, что и дало возможность господину Егорову без лишней суеты получить в висок свои семь грамм свинца. Бесшумный выстрел из снайперской винтовки раздался ровно в 12 часов. Потом у стены Цоя появилась полиция, «скорая», ФСБ и личная охрана господина Егорова.
|
