Виктор Межак. Осколки памяти

Игорь АЗАРОВ

Собираясь писать о Межаке, решил сыграть с памятью в поддавки, как-то настроиться на «некроложно-мемуарную» волну: поставил кассету с «Реквиемом» Моцарта... И почти тут же понял, что ошибся. Чужая для Межака, памяти о нем музыка. Слишком торжественно и роскошно. Не было в Межаке ничего титанического, трагически величественного или рафинированного. Это был очень простой, очень земной, иногда даже приземленный человек. Изредка проявлял тщеславие. Умел быть галантным кавалером, страстным оратором, мог прикинуться наивным простачком. Кажется, Межаку даже понравилось, когда кто-то назвал его «дедушка Калинин». Конечно, был у Межака известный артистический дар, но в подавляющем большинстве своих чувств и поступков он был предельно честен, искренен и открыт — себе же во вред...

Виктор Петрович никогда не был радикалом. Вообще, на словах он был куда злее, резче, решительнее, чем в реальных делах. Поэтому при расколе РДК Межак пошел за Клычниковым, а не за Мешковым, возглавил (в 1993-м) Народную партию Крыма. Обычно членов РДК/РПК (республиканцев) сравнивали с большевиками, а членов НПК (народников) — с меньшевиками. При тождестве целей и идеалов политическая программа НПК была интеллигентнее, сдержаннее, мягче в средствах — без «джигитовки и рубки лозы». В этом смысле Межак — меньшевик. Но все же и революционер. Суверенитет Крыма (а народники такого варианта не исключали) он рассматривал как переходный этап — перед вхождением в Российскую Федерацию. По-моему, и к суверенитету Украины Виктор Петрович относился как к чему-то временному, но считал, что путь Киева к Москве будет и длиннее, и извилистее. Он понимал, что СССР был сцементирован всевластием КПСС, но крушение великой державы принял как трагедию.

Когда стало ясно, что у Крыма будет свой президент, Межак очень захотел стать первым президентом республики. И все же — без колебаний — уступил Юрию Мешкову право борьбы за президентство от блока «Россия», где НПК играло роль младшего партнера РПК/РДК. Русская партия Крыма, вероятный третий партнер блока, возглавляемая Шувайниковым, вела самостоятельную игру. Сергей Шувайников заявил свои претензии на президентское кресло и проиграл. На выборы в парламент Крыма Межак уверенно мог идти по партийному списку блока, но нарочно решил бороться за депутатство в том же округе, от которого баллотировался Шувайников. Межак победил, «наказал отступника». Тогда, весной 1994-го, Виктор Петрович был очень популярен.

20 декабря 1993 года в Севастополе хоронили погибшего при загадочных обстоятельствах капитана 1 ранга Андрея Лазебникова, шефа пресс-службы ЧФ. На кладбище был лютый холод. После похорон я пригласил Мешкова, Межака и наших друзей к себе домой — «погреться». Мешков уже чувствовал свою принадлежность к истории и держался скованно, но потом все-таки оттаял. Начал говорить о перспективах, естественно, не обошлось и без всякого рода посулов. Так, Межаку был обещан пост вице-президента. «Специально для тебя введем», — заверил Мешков. Высокий пост был обещан и мне. Когда Мешков отвлекся, Виктор Петрович сказал: «Обещания быстро забываются». Он не ошибся.

Разрыв Мешкова и Межака произошел на моих глазах. Мешков уже был избран президентом и готовился к инаугурации. Было первое или второе февраля 1994 года. Я, тогда мешковский пресс-секретарь, находился у своего шефа с докладом и уже собирался уходить, когда к нему в кабинет пригласили Межака. Виктор Петрович выглядел очень подавленно. Начался разговор на повышенных тонах. Я не хотел быть его свидетелем, но президент удержал меня. Очевидно, происходящее должно было стать для меня своеобразным уроком. Кто-то очень постарался, чтобы рассорить лидеров блока «Россия». Возможно, Межак действительно — в победной эйфории — где-то и кому-то сболтнул лишнего, а повод для опалы найдется всегда. «Я дал тебе кабинет, — громыхал Мешков, — а ты знаешь, как это было трудно. И вот мне говорят, что там всю ночь шла пьянка, уборщица вынесла гору пустых бутылок! И кого ты уже успел снять в Совмине?!»

Действительно, накануне президент вручил Межаку ключи от кабинета на третьем этаже здания ВС (президентскую команду размещали очень неохотно) и поручил заняться «формированием нового правительства». Виктор Петрович воспринял мешковское поручение слишком буквально. Кабинет, освобожденный Межаком, был тут же передан президентскому «советнику по экономике» Гавриленко. Сейчас этот «советник» находится в местах не столь отдаленных — уголовник. А Межак тогда надолго слег с сердечным приступом...

Когда в сентябре 1994-го Мешков устроил свой опереточный путч, Межак, тогда вице-спикер, сильно перенервничав, в присутствии журналистов неосторожно воскликнул: «В кандалы его, в кандалы!» О, какая в этом была горечь и обида, боль преданного, жестоко обманутого человека. А потом — микроинфаркт...

Межак пробыл вице-спикером менее года: с мая 1994-го по март 1995-го. На этот пост он пришел уже надломленным человеком. Мешков его предал. Народная партия развалилась. В блоке «Россия» с первого же дня работы нового ВС наметился раскол. Спикер Сергей Цеков Межаку не доверял. Вокруг Виктора Петровича закружился хоровод разномастных проходимцев: прожектеров, откровенных мошенников, карьеристов...

Главное, что Виктор Петрович тогда понял: от него ровным счетом ничего не зависит — ничего. И все радужные надежды на преобразования окружающего мира, на сближение власти и народа, на демократию и честность в политике, на простую человеческую порядочность нужно тихо похоронить. Межаку не хватило ни аппаратных навыков, ни политической воли, ни специальных знаний. Свою беспомощность он переживал очень больно. Против него встали аппарат, старые соратники, Мешков, Сабуров, московские министры. Межак все чаще и чаще заглушал растревоженную совесть водкой. Свою отставку он принял с видимым облегчением...

В августе 1995-го Межак отмечал в здании ВС свое 59-летие. Он уже был рядовым депутатом. Все «друзья», еще недавно такие «преданные», увивавшиеся у двери его вице-спикерского кабинета, улетучились. Рядом с Виктором Петровичем остались только самые близкие, настоящие друзья. С поздравлениями зашли тогдашние руководители ВС Евгений Супрунюк и Анушаван Даниелян. Спикер сказал что-то вполне прочувствованное, а потом добавил: «Вот мы, Ваши вчерашние противники, Вас поздравляем. А где же Ваши друзья, где Мешков, где Цеков?» В глазах Межака стояли слезы.

До своего 60-летнего юбилея Виктор Петрович не дожил несколько месяцев... Какие-то ритуальные спецы сделали чудо: в гробу он лежал умиротворенный, с улыбкой, без морщин. Словно отмучился. Дмитрий Степанюк, тогдашний киевский наместник в Крыму, лично явился на кладбище, словно хотел удостовериться, что опасного «сепаратиста», наконец, зароют. А потом сидел на поминках, уплетал куриную лапшу...

Античные историки сходились во мнении, что история, которая ничему не учит, бесполезна. Отсюда такое внимание к биографическому жанру: юношество должно знать, «делать жизнь с кого». Судьба Межака поучительна. В политике все благие порывы, честность, идеализм и патриотизм — багаж, который можно бросить на самой первой станции. Он же нес это бремя до конца. Надорвался.

«ОК», №2 февраль-март 1999 г.

Альманах "Остров Крым"