http://www.mirror.kiev.ua/nn/show/354/31885

СУДЕБНАЯ ОШИБКА. НЕВОЛЬНАЯ ИЛИ ПРЕДНАМЕРЕННАЯ? ПРАКТИКА ДОКАЗЫВАЕТ НЕОБХОДИМОСТЬ ПОЛНОЦЕННОЙ СУДЕБНОЙ РЕФОРМЫ

Николай СЕМЕНА

Это неординарное и противоречивое судебное дело (см. «Зеркало недели», 2001, 5 мая, № 18, стр. 6, «Адвоката обещали растворить в кислоте…») слушалось полтора года. После вынесения приговора он так и не вступил в силу и продолжает оспариваться сторонами, хотя потерпевшего по делу уже нет в живых. Предмет суда — фермерское хозяйство «Элита», которое якобы вымогали для последующего получения кредита под залог. Потерпевший Игорь Волянский, который сам находился в заключении по приговору о вымогательстве, именно в день вынесения решения суда по его иску к Сергею Воронкову, Юрию Негру, Андрею Байматову и Вадиму Гулькевичу умер в камере при до сих пор не выясненных обстоятельствах, по заключению врачей, «от механической асфиксии», т.е. удушения. Между тем в Симферополе в конце прошлой недели провели пресс-конференцию адвокат Людмила Нармонская и Сергей Шувайников , председатель общественного комитета защиты прав Сергея Воронкова. Обнародованные ими факты свидетельствуют, что уже в новых юридических условиях, то есть после проведения малой судебной реформы, итоги этого судебного процесса могли бы быть иными...

По мнению адвоката Людмилы Нармонской, судья Нахимовского райсуда Севастополя О.Сергейчук, рассматривавший уголовное дело, не зря запретил защите использовать диктофоны, так как впоследствии показания свидетелей в протоколе были переписаны... Если в старом Уголовно-процессуальном кодексе вопрос о фиксации процесса техническими средствами записи решался по усмотрению суда, чем судья и воспользовался для запрета, то согласно реформированному УПК, суд обязан удовлетворить просьбу стороны о технической фиксации хода заседания. Соответственно, считает адвокат, даже эта маленькая поправка кардинально меняет судебную ситуацию и приговор по этому делу мог быть совершенно иным, ведь техническая запись свидетельских показаний гарантирует от их ложного толкования. Людмила Нармонская и Сергей Шувайников считают, что и к показаниям свидетелей, и к доказательствам по делу суд подошел крайне избирательно и тенденциозно. Причина в том, говорит Людмила Нармонская, что «суд все время находился под контролем и давлением правоохранительных органов, о чем свидетельствует тот факт, что Севастопольская прокуратура дала адвокату ответ (его копия прилагается к кассационной жалобе) о содержании приговора в то время, когда он еще не был оглашен, а суд находился в совещательной комнате». Работники милиции сами доставляли повестки суда свидетелям обвинения, сами приводили последних в зал заседаний, инструктировали их о существе показаний. Свидетели же защиты, наоборот, подвергались преследованиям и даже были вынуждены скрываться от милиции. По мнению адвоката, дело сфабриковано правоохранительными органами, о чем свидетельствует уже тот факт, что сами заявления потерпевших написаны спустя шесть лет после «события», ставшего предметом судебного разбирательства. Причем написаны они в один и тот же день в Симферополе, одними и теми же словами, словно под диктовку. Именно для этого Волянский был специально этапирован в Крым из места отбывания прежнего наказания. Этого бы не было, считает адвокат, если бы «инициатором и архитектором» дела не являлись сами правоохранительные органы…

Как же суд использовал показания свидетелей? В деле, разросшемся за время слушания с 7 до 20 томов, нет двух одинаковых показаний свидетелей обвинения — они указывают на разные обстоятельства событий, называют разное время, разных участников, по-разному описывают места действия. Однако суд, во-первых, игнорировал все противоречия в показаниях, хотя они должны были трактоваться в пользу защиты. Во-вторых, определил их «последовательными, а потому правдивыми», что противоречит обычной логике: последовательность еще не гарантия правдивости. В-третьих, суд отверг важные и существенные показания свидетелей, подтверждающие алиби Сергея Воронкова и непричастность к делу других обвиняемых. Кроме того, как видно и из протокола, суд не разъяснил ни одному из свидетелей их права, чем нарушены статьи 53 и 302 УПК Украины. Более того, парадокс, считает Людмила Нармонская, что суд как на доказательство вины Сергея Воронкова ссылается на показания тех свидетелей, которые утверждали, что «о вымогательстве им ничего не известно». Более того, на стр. 29 приговора суд указывает, что «свидетель С-ва В. С.(работник банка. — Авт.) полностью подтвердила показания потерпевших, что вымогательство совершено с целью получения кредита под залог», хотя она, начальник кредитного отдела Проминвестбанка, в своих показаниях как на суде, так и в ходе предварительного расследования утверждала, что под залог фермерского хозяйства «Элита» их банк кредит не выдавал. Это же подтверждается письменным сообщением самого Проминвестбанка. Все это является грубым искажением фактов и показаний свидетелей со стороны суда с целью вынесения заведомо незаконного приговора, считает Людмила Нармонская, что сделать было бы труднее, если бы показания свидетелей записывались техническими средствами.

По непонятной логике суд признал существенными показания Л.Струковой, которая свидетелем не может быть, ибо во время исследуемого судом события (лето 1993 года) безвыездно находилась в селе Касторном Курской области и не может свидетельствовать о том, что происходило за тысячи километров в Крыму и чему свидетелем она не была. При этом суд не признал показания ее мужа, С.Струкова, который засвидетельствовал, что в декабре 1992 года перевозил семью тещи (матери И.Волянского) на постоянное место жительства в Курскую область, где они, продав все в Крыму, приобрели жилье, прописались, где их дети обучались в школе. Как же можно было в таком случае вымогать их крымское хозяйство летом 1993 года? — недоумевает адвокат.

В ходе судебного заседания так и не удалось допросить главного «потерпевшего» Игоря Волянского, который все время находился в местах лишения свободы, — требование защиты об участии его в суде так и не было выполнено. Хотя, казалось бы, присутствие на суде главного потерпевшего служит интересам не защиты, а обвинения, но именно защита требовала его присутствия или хотя бы очной ставки, а обвинение избегало этого. К удивлению адвокатов, потерпевшими были признаны его родственники — мать Оксана Мокрицкая, ее муж и дочь, которые в действительности потерпевшими не являлись ибо, во-первых, земельный участок под фермерское хозяйство «Элита», которое якобы вымогали подсудимые, был выделен только на имя Волянского. Во-вторых, в двух существующих постановлениях о возбуждении уголовного дела говорится однозначно «о вымогательстве фермерского хозяйства у Волянского», другие потерпевшие постановлениями вполне обоснованно не определяются, так как их не может быть. Откуда же взялись другие «потерпевшие»? Только из-за невозможности присутствия на суде действительного персонажа, избранного следствием на роль потерпевшего — считают адвокат Людмила Нармонская и Сергей Шувайников . Совершенно непонятно, почему суд взыскал материальный ущерб и моральный вред не в пользу Волянского, который к «Элите» имел непосредственное отношение, а в пользу тех третьих лиц, которые ни владельцами, ни пользователями «Элиты» не являлись? — недоумевает Людмила Нармонская. Более того, чтобы обойти это противоречие, суд… просто выпустил его из поля зрения. Так, после просмотра видеоматериалов и оглашения протоколов суд начал изучение материалов уголовного дела не с самого начала, а с… л.д.22 первого тома. В протоколе (том 14, л.д. 121) так и сказано: «Суд ознакамливается с материалами уголовного дела, представленными в томе 1, суд оглашает л.д. 22…» Таким образом судом допущена неполнота судебного следствия, не исследованы важнейшие процессуальные документы, а это, заявляет адвокат Людмила Нармонская, является бесспорным основанием для отмены приговора.

Адвокаты утверждали на пресс-конференции, что у подсудимых не было мотива вымогать переоформления документов на фермерское хозяйство «Элита». Более того, отсутствует само событие и предмет преступления. Ведь фермерского хозяйства «Элита» не существовало, реальной ценности оно не представляло, источником прибыли вообще не могло быть. Идея же о возможности получения кредита под хозяйство, чем неоднократно пользовался сам Волянский, в отношении, например, Сергея Воронкова не имеет смысла, поскольку он сам был учредителем и членом совета «Интерконтбанка» и мог вполне законно пользоваться его ресурсами, в том числе получать беспроцентные кредиты без какого-либо залога. Тем не менее, чтобы обойти это явное противоречие, суд игнорирует документы защиты, оформленные по всем требованиям, но признает действительной «копию свидетельства о регистрации фермерского хозяйства», хотя она не имеет даты, номера госрегистрации. Суд ссылается на «книгу регистрации фермерских хозяйств», однако сведений о том, что «Элита» когда-нибудь вообще регистрировалась, книга не содержит. Несмотря на многочисленные ходатайства защиты, в суде так и не были предъявлены документы о регистрации хозяйства. Следовательно, таких документов вообще не существует. Этот факт не учтен при вынесении приговора, соответственно служит дополнительным доказательством его несостоятельности, — считает адвокат Людмила Нармонская. Суд также игнорировал тот факт, что по показаниям свидетелей, «фермерское хозяйство» было добровольно оставлено «потерпевшими» в декабре 1992 года, когда они выехали в Россию. Как же оно в таком случае могло стать объектом вымогательства в июне-июле 1993 года? Да и «потерпевшие» почему-то вспомнили об этом спустя шесть лет.

Суд не обратил внимания и на то, что Волянским без надлежащей регистрации хозяйства, но с помощью правоохранительных органов были незаконно изготовлены печать и штампы фермерского хозяйства. Следовательно, многочисленные льготные кредиты были им получены мошенническим путем и тратились, как видно из дела, не на развитие фермерского дела, а на покупку дорогостоящих машин — «Вольво», нескольких «Мерседесов», «БМВ», «Ауди» и даже «Линкольн-Континенталь»...

Примерно так же, как к показаниям свидетелей, суд отнесся и к самим обстоятельствам дела. Фактом осуществления преступного замысла суд посчитал выдачу генеральной доверенности Волянскими на имя подсудимого Байматова 27 июля 1993 года, но не учел, что это действие просто не имело смысла, поскольку за несколько дней до этого — а именно 15 июля 1993 года — тот же «семейный» доверенный нотариус Волянских, кстати свидетельствовавшая в суде, что в обоих случаях ее клиенты действовали вполне добровольно, оформила по инициативе Мокрицкой такую же генеральную доверенность на имя Шелина, который по версии обвинения также входил в мифическую преступную группу вымогателей. Один раз вымогать — еще куда ни шло, но вымогать одно и то же дважды? Именно это, по мнению адвоката Людмилы Нармонской, лишний раз доказывает невиновность подсудимых и лживость «потерпевших».

Очевидно, старая судебная система, унаследованная Украиной от Советского Союза, старая судебная практика и уровень квалификации судей не отвечают требованиям современного судопроизводства, требуют серьезного реформирования. Множество дел, в которых совершены судебные ошибки, требуют нового рассмотрения апелляционными судами с использованием современных норм, отвечающих мировым принципам судебной демократии. Прискорбно, если эти ошибки совершались непроизвольно, но еще более прискорбно, если судебные решения являлись судебным произволом. Крымские адвокаты считают, что в новой судебной системе Украины возможность подобных решений должна быть исключена.