Разговор с патриотом.

Гришка Омельченко жил в большом частном доме, за высоким забором обнесенном по периметру колючей проволокой. Федотов простоял минут пять у высоченных железных ворот, нажимая на кнопку звонка. Наконец, в доме хлопнула входная дверь и из – за ворот послышался голос хозяина: «Кого трэба?».

- Омельченко Григория позовите, пожалуйста, - как можно вежливее попросил Федотов.

- А кто пытаэ?

- Чего? – не понял Федотов.

- Спрашивает, кто Омельченко? – неожиданно перешел на русский язык невидимый собеседник.

- Однополчанин, с Чечни, Федотов.

Калитка осторожно приоткрылась, и, в узкую щель выглянул усатый мужик, в расшитой красными петухами рубахе. За его спиной заливались злобным лаем две немецкие овчарки.

- Ты, Федотов, что ли? – недоверчиво спросил мужчина.

- А то, кто же? – удивился старлей. – Неужели так изменился за три года?

- Проходь, тоды, - распахнул калитку хозяин и, цыкнув на собак, завел гостя в дом, - А я уж думал, убили тебя где – нибудь в горах чечены, а ты жив. И каким ветром в Севастополь занесло?

- Отдыхал в Сочах, - сделав ударение на второй слог, улыбнулся Федотов, - и решил старого друга навестить. Вот только подарка детишкам купить не успел.

- А у меня ни жинки, ни диток нэмае, - махнул рукой хозяин, - бобылюю один. Вот дом недавно построил. Машину купил… А ты как там, в России живешь?

- Все путем. Бил чеченов с божьей помощью, а сейчас отдыхаю.

Хозяин выставил на стол бутылку украинской горилки, шмат сала, соленые огурцы и лук.

- Давай, по-солдатски, - предложил он, - помянем тех, кто уже не поднимется.

Мужчины не чокаясь, выпили по стакану горилки. Федотов поднес к носу кусочек хлеба и с силой втянул воздух, потом положил на него кусок сала и густо намазал горчицей.

- Так чем ты занимаешься в Севастополе? – осторожно спросил гость.

- В политику подался. Я тут партию одну возглавляю, - гордо произнес он, подкручивая усы. – Ридну мову вчиты пришлось.

- Это я заметил, - недовольно проговорил Федотов, разливая горилку по стаканам, - ты ж после увольнения, вроде, в космическом центре работал.

- Было дело, - кивнул головой хозяин, - да только там развернуться не дали москали, кляты. Я ж поздно в Крым приехал. Самый пик был лет пять назад, когда флот делили. Такие бабки люди сделали на этом разделе, просто ужас. Суда новенькие на иголки пускали. Я уж не говорю о всяких там «НЗ», патронах, стволах… Бетонные плиты аэродромные и те продали с потрохами крестьянам. А мы в это сладостное время с тобой под чеченскими пулями лежали в дозорах.

- Но ты, то особо и в Чечне не напрягался на своем складе гэсээм, - усмехнулся старлей, - все больше спирт, да бензин воровал.

- То, что я поднял там – это слезы по крымским меркам. – Махнул рукой Омельченко, - а на боевых, я тоже был. И чеченов в Грозном стрелял, и бэтээра взрыв пережил. Меня еще к медали командир представил после первого боя. Вот только вручить забыли.

- Ладно, проехали, - прервал воспоминания бывшего сослуживца старлей. – Ты лучше о сегодняшней жизни расскажи. Я так думаю, что ты и здесь время попусту не терял. Хата у тебя весьма приличная, да и мебель не с комиссионки. Космический центр весь домой перетащил или кое – что оставил космической державе на память?

- Ну, чего ты гонишь, Федотов, - возмутился быстро захмелевший хозяин, - до меня там все разворовали переприсягнувшие. Тащили после переворота, кто, что мог, КАМАЗами. Так что, когда я пришел туда кладовщиком, взять уже было нечего. Попытался я там, на радиодеталях копейку заработать, так подельника с поличным на радио рынке симферопольская милиция повязала. Еле отмазался. Следак, шпионаж пришить хотел. Мы ж ЗАСовскую сов секретную радиостанцию раскурочили… А домик я на политике сделал.

- На чем? – Не понял старлей.

- Я ж тебе говорил, что партию одну возглавляю здесь. Точнее ее севастопольское отделение.

- Тост зародился, - перебил хозяина Федотов, - За Генерального секретаря нашей партии Григория Омельченко.

- Хороший тост. Выпью с удовольствием, - расплылся в улыбке хозяин, - поглаживая живот, - политика, дело, конечно, грязное, но очень выгодное. Тут к бабке не ходи. Особенно здесь, в Севастополе. Русские националисты до сих пор считают его городом - героем. С флагами российскими ходят по митингам. А им за это морду, прикомандированные львовские менты бьют. Я вначале потусовался с русскими, а потом понял, что проку от этих патриотов лично мне не будет, и к украинцам примкнул. У них народа поменьше, но цена выше.

- Что значит цена? – Федотов плохо понимал своего бывшего однополчанина.

- Да платят они за работу по настоящему. Особенно на выборах. Я, когда в тему въехал, то понял, что в прежней жизни был полным козлом. В Чечне меня из – за цистерны бензина чуть не посадили. Спасибо, Литвинов отмазал.

- Говорят, что ты ему пять тысяч «зеленых» за свободу отслюнил? – нарезая сало, уточнил Федотов. Все, что касалось Литвинова, старлея интересовало в первую очередь.

- Пришлось, а что было делать. Он бы и посадить мог в два счета. Я ж бензин на подрыв списал, а он, собака, как раз в нашей части нарисовался. Под трибунал, грозил отдать, ногами топал, орал, как скаженный: «Разоружись перед партией! Назови сообщников!».

- Это перед какой партией ты должен был разоружаться? – захохотал старлей, хватаясь за грудь, - да от партии его, к тому времени уже ни хрена не осталось.

- Это он мне тридцать седьмой год изображал в лицах, чтобы быстрее бабки тащил из тайника. Да, как хитро развел меня этот Литвинов. Мол, нанесенный государству ущерб, не погасишь, немедля – тюрьма. Я деньги с перепугу, приволок, а он шепчет на ухо, мол, оставляй доллары и спи спокойно. Никто о преступлении твоем не дознается. Вот, какой сукой Литвинов оказался. Причем я у него уже не первый был. Он полковую обслугу конкретно обложил.

- Собаке собачья смерть, - невнятно пробормотал Федотов, - нет твоего крестника больше. В гости к Богу отправился, подлюга.

- Умер, что ли? – Удивленно уставился на однополчанина Омельченко.

- Пристрелили, как собаку, хорошие люди. Давай, тост, за тех, кто стреляет.

Старлей в два глотка осушил стакан и только теперь стал закусывать.

- Туда ему и дорога, - обрадовался Омельченко, - да я эти бабки кровью и потом заработал, а он, сука, в одно мгновение пять штук стырил.

- Так на чем ты сейчас бабки делаешь? – решил перевести разговор на другую тему Федотов.

- Бизнес самый надежный. В армии об этом и мечтать не мог, а тут такой простор. Вот, к примеру, крутой банкир чувствует, что за ним скоро люди в казенных шинелях придут, а сидеть в СИЗО не хочет. Бежит к моему киевскому шефу, и говорит, что всю свою сознательную жизнь мечтал от нашей партии влиться в парламент для того, чтобы строить независимое от милиции и прокуроров государство. И за эту депутатскую блажь он готов выложить лимон «зеленью». Шеф собирает актив и говорит, что банкиру – олигарху надо помочь. В Киеве с ним мордоделы работать начинают, а тут, на местах, мы вопросы с комиссиями избирательными решаем. Представляешь, идейные борцы за благо трудящихся, инвалидов и пенсионеров за две бутылки водки и палку колбасы продаются. Здесь в Крыму результаты выборов зависят не от того, как проголосуют избиратели, а от того, как подсчитают голоса члены комиссий. Если у меня спонсор вор – олигарх 30% голосов получит – считай, десять штук зеленью уже в кармане, а если пятьдесят – то цифра раза в три становится выше.

- Президента вы тоже так выбирали? – хлопнул по плечу прапорщика Федотов. Ему уже многое стало понятно из жизни бывшего однополчанина.

- С президентом, было проще. Тут, кроме наших партий, местная бюрократия подсуетилась. Давили оппозицию в три струи. На финише - все кандидаты в дерьме, а гарант в белом. За этот цирк – люди хорошие бабки заплатили.

- А теперь президента к стенке поставить хотите? – спросил Федотов, - из – за чего на мужика наехали?

- Я в детали не вникал, но в общих чертах ситуация такая. Те, кто поставил на Кучму, надеялись бабки отбить потом по полной программе. Я уж не знаю, что и кому он обещал до выборов, но воры – олигархи остались недовольны. Вот, и уделали они президента в лучшем виде. Но об этом болтать нельзя. Хозяину донесут – прибьют к черту за длинный язык.

- По твоему выходит, что, и Мельниченко с Думбадзе не было? – спросил Федотов, проявляя небывалые знания местной политической жизни.

- Я тебе такого не говорил, - замахал руками Омельченко, - сто к одному, что писали гаранта с утра и до ночи. И Думбадзе грохнули по беспределу. Тут все чисто.

- Президент журналюгу «заказал»? – усомнился Федотов, вспоминая недавнее общение с Маратом.

- А вот об этом никто не знает, и я не вникаю глубоко, чтобы потом кошмары не мучили ночами, а СБУшники днем. Теоретически он мог и «заказать» журналиста под коньячок с лимоном, но это маловероятно. Скорее всего, кто – то из своих капал на этого Думбадзе, а тот в узком кругу, и ляпнул, что грузина неплохо было бы чеченам отдать. Вот мы с тобой под горилку всякую чушь несем и, ежели, пьяный «базар» записать на пленку – то еще неизвестно чем эти откровения могут закончиться для мирового пролетариата, - разливая по стаканам горилку, тоном лектора общественника продолжил Омельченко. – Так и на Банковой случилось. Мельниченко записал разговор в президентском кабинете, цээрушникам передал. Пленки прослушали за океаном в казенном доме и решили в «Русскую рулетку» сыграть с украинским акцентом. Лихие люди выкрали журналиста, а когда команда поступила, грохнули его и зарыли в грунт. Делов - то.

- Так ты, сейчас, со своими архаровцами, президента защищаешь? – уточнил Федотов.

- Мне, честно говоря, по барабану. Хозяин из Киева сказал: «Украина – без Кучмы!», «зелени» подогнал мешочек, я и нарисовал лозунги подходящие, и, людишек под ними на площади поставил, за малые бабки. Завтра наверху сторгуются вожди под икорку, и та же массовка, глотку за президента драть будет. Диалектика жизни. А, чтобы не вляпаться, по самое немогу, связь работать должна разборчиво. И никакой тебе, инициативы с мест. Каждый плакатик согласовывать с киевскими приходится, каждое слово, произнесенное на митинге, утверждают мордоделы столичные. Дисциплина - похлеще, чем у коммунистов в годы застоя. Но я не в обиде. Они за эту хрень, такие бабки платят, что тебе и не снилось.

Федотова, от выпитого, уже стало клонить ко сну. Болтовню политически подкованного вора – прапорщика он разбирал с трудом. Как вдруг Омельченко осенило.

- Старлей, а ведь ты ко мне не случайно приканал. Ты, наверное, с Чечни свалил.

- Уволили меня подчистую, - пробормотал Федотов, - без работы я теперь. Поэтому и приехал к тебе. Может, в расклейщики листовок возьмешь?

- А ты стрелять не разучился? Напрягся Омельченко.

- С километра, башку у петуха отобью запросто, - похвастал Федотов. – Хочешь, на спор, я – на сто метров, а ты в упор.

- Слушай, вот что я придумал. Под эту мысль можно такие бабки снять. Вот, скажем, если б тебе поручили человека убрать. Смог бы?

- Не вопрос. Хоть самого Омельченко Григория Ивановича в левый глаз из винта в движении. Пошли на улицу, исполню. А заодно и собачек твоих хлопну, чтоб не гавкали под окном.

- Ты так не шути, - испугался бывший прапорщик, - я только жить по – настоящему начал. А тебе дело предлагаю денежное. Мельниченко скрывается на Западе с компроматом на президента. Интервью раздает всяким вражьим голосам. Представляешь, скольких людей он в напряжении держит. Ведь с гарантом Конституции многие собеседники были весьма откровенны в его кабинете.

- Сактировать Мельниченко не проблема, но пленки – то он с собой не носит. Польза, какая от этого убийства для «заказчиков»? – засомневался Федотов. Разговор он поддерживал ради приличия, так как вороватого Омельченко серьезно не воспринимал.

- Резоны есть. Для суда пленки эти не доказательство. Запись можно перемонтировать, как угодно. Но это до тех пор, пока главный свидетель не поклянется на Библии. Если убьют Мельниченко, то, вся эта шумиха постепенно затихнет, и президент останется на Банковой, а окружение его, вздохнет с облегчением.

- А ты, то, с какого боку в этом деле? – повысил голос Федотов. Он стал подозревать своего бывшего однополчанина в связях со службой безопасности, - конторе стучишь?

- Упаси бог, какая «контора», - замахал руками Омельченко, - я сам по себе. А «заказ» этот разместить просил среди бывших офицеров один очень уважаемый в Киеве человек. Причем, в расходах они скупиться не станут. Делают загранпаспорт на чужую фамилию, проводят через ВИП зал без досмотра.

- А на Мельниченко, кто выведет? Он же не лох, какой? – продолжил игру в слова Федотов.

- Это уж, не моя забота. Меня просили человека подыскать. За один выстрел они обещали сто тысяч баксов заплатить. Ты за такие бабки мужика завалить сможешь?

- Давай, по - последней, - решил закончить пустой разговор старлей. - Я с дороги. От впечатлений устал. У тебя заночевать то можно?

- Конечно, - засуетился хозяин, - у меня флигелек специально для гостей приспособлен. Живи, сколько хочешь. Ты же в Чечне мне жизнь спас.

Федотов одним глотком осушил свой стакан и, покачиваясь, прошел вслед за хозяином в гостевой домик. Комната была чисто прибрана, кровать застелена свежими простынями, на которых виднелись еще до конца не вытравленные черные казенные штампы пионерлагеря «Пионер».

- Без воровства прапор не может и шагу ступить, - пробормотал недовольно Федотов, укладываясь в кровать. Предложение Омельченко вначале ему показалось пьяной болтовней, но теперь уже не вызывало резкого отторжения.

- «А почему бы и не кинуть фраеров от политики, на большие бабки?» – подумал он, засыпая, - Если все хорошо просчитать, то можно и деньги взять, и в живых остаться. - Федотова не волновал сам факт убийства.

«Одним больше – одним меньше. Это всего лишь порядок цифр,» - любил повторять Федотов, защищая свою профессию в мысленных спорах с самим собой. Да и сам Мельниченко с его записями был ему безразличен. Старлей считал его обычным «кротом» - предателем, который сделал свой выбор, рванув на Запад, - Убрать его, конечно, будет непросто. Тут уж, как повезет, но если вложить в этот проект хорошие деньги. Перекупить друзей Мельниченко, и вытащить его в какой – нибудь кабак на переговоры, то он в живых не останется. В Америке президентов расстреливали, как куропаток, а уж перебежчика они не уберегут».

С этими мыслями старлей провалился в глубокий безмятежный сон.

В отличие от Федотова прапорщика Омельченко мучили всю ночь кошмары. То он видел себя в железной клетке на месте чучела президента на «майдане Незалежности», то в зале суда, где его, пана Омельченко, обвиняли в государственной измене и обещали отдать на растерзание толпе. Лишь только под утро наш герой смог почувствовать себя счастливым. Сон в ярко голубых тонах позволил ему наблюдать за счастливым моментом погружения на белоснежный океанский лайнер бывшего прапорщика Омельченко. В руках господин в черном элегантном смокинге нес огромный коричневый чемодан, доверху набитый долларами. За удачно проведенную операцию богатые спонсоры ему заплатили наличными миллион долларов, купили виллу на Багамах и отправили туда на постоянное место жительства под усиленной охраной.

Проснулся Омельченко около шести. Принял душ, надел свежую сорочку, строгий черный костюм и отправился в офис к предводителю местной оппозиции. Главного национал – патриота города - героя звали Тарас Григорьевич. В Севастополь его прислали из Львова, чтобы превратить российский город в оплот правых партий и не дать «клятым москалям» утащить воено – морскую базу Черноморского флота в Россию.

Тарас Григорьевич, усатый чернобровый мужчина, на работу приезжал в черном «Мерседесе» к семи утра. По заведенной им традиции, пил крепкий черный кофе, разбирая бумаги, и в 7 часов 30 минут секретарша впускала к нему первого посетителя.

На этот раз, первым пред грозным взором шефа предстал Омельченко. После обязательных ритуальных приветствий отставной прапорщик, понизив голос до шепота, стал рассказывать главному координатору борьбы за украинский Крым о незваном госте из России.

- Я нашов чоловыка, котрого искал мой тезка - старательно выговаривая каждую букву, произнес Омельченко.

- По-русски, говори. – Резко оборвал отставного прапорщика Тарас Григорьевич.

Он не переносил крымский суржик – смесь восточно-украинского с безграмотным русским.

- Человек из Чечни ко мне приехал. Служил я с ним вместе. Снайпер от бога. За ним десятки трупов боевиков. В деньгах нуждается.

- В деньгах сейчас многие нуждаются, - усмехнулся партийный функционер, - кто он такой? Не подстава фээсбэшная?

- Я сам с ним разговор о Мельниченко завел. Кандидатура – лучше не найти. Русский до десятого колена. Родился где – то под Вологдой. Служил в спецназе командиром взвода, освобождал Буденовск.

- А он согласится на участие в спецакции?

- Если пообещать хорошие деньги, скажем, сто тысяч долларов – то и минуты думать не будет, - загорячился Омельченко, а морпехов мы в Севастополе не найдем. Украинцы для этого дела не годятся, а русские могут и в особый отдел донести.

- Надо с людьми посоветоваться. Подожди в приемной, - после долгих раздумий, решил Тарас Григорьевич. По мобильнику он связался с секретаршей охранной фирмы.

- Мне нужен Степан Степанович срочно. Пусть в офис подъедет.

Через двадцать минут бывший милицейский начальник уже допрашивал Омельченко.

- Так, говоришь, под вечер к тебе пришел, без вещей?

- Я и сам удивился. Три года не виделись. Я писал ему после увольнения раза три, адрес свой новый оставил, - пояснил Омельченко.

- А про дела свои крымские, Федотов ничего не говорил?

- Нет. Он вообще – то за себя неразговорник. Сказал, только, что уволился из армии, подчистую.

- Ладно, посиди в приемной, - отпустил Омельченко Степан Степанович. А когда за партийным лидером закрылась дверь, пояснил, - Федотова убирать надо немедленно. Он человека моего убил в Ялте, с чеченцами нас стравил. Того и гляди из – за него тут война начнется с черными.

- Это не противоречит установкам из столицы, - я звонил Григорию Ивановичу. Они уже все переиграли. На жертве покушения не должно быть ни одной царапины, а снайпера убьют где – нибудь в Австрии за несколько минут до покушения на Мельниченко. Причем, сработать должны, очень убедительно, чтобы ни одна сука потом не смогла нас обвинить в подставе.

- Он не так прост, как кажется, - покачал головой отставной милиционер, - я его тоже вначале за лоха принял, а он такой кандибобер откинул...

- А мы его местной полиции сдадим со стволом в руках. Смогут живьем взять – пусть крутят по полной программе, начнет отстреливаться – там и похоронят. В любом случае в деле Мельниченко появиться русский след, а уж попытку его убийства русским спецназовцем прикормленные журналисты обыграют, как надо. Тут тебе и встреча двух президентов прахом пойдет, и единая энергосистема с Россией. Скажи мне, ну кто помешает нашим «свободным» журналистам во весь голос заявить, что Федотова за рубеж послало ФСБ по заданию самого Путина, чтобы развалить «кассетный скандал» и спасти Кучму от тюрьмы.

- Не тот это человек, Тарас, - забегал по кабинету Степан Степанович, - я попытался с ним сыграть в подобную игру, а в результате – он человека зарезал и так повернул, что в убийстве чеченца стали винить мою фирму.

- С милицией мы договоримся, - попытался успокоить директора охранной фирмы хозяин кабинета.

- Не в милиции дело. Чеченцы недовольны. Винят меня в том, что без их ведома наркокурьера убил.

- Что ж ты с друзьями не посоветовался? Лично я, впервые о твоем тайном бизнесе слышу, - возмутился Тарас Григорьевич.

- Думал, что обойдется без проблем. Федотов в крови по локти. В России десяток трупов оставил. В Ялте отлежаться хотел.

- А ты как на него вышел?

- Можно сказать, случайно. Мы проституток валютных контролируем. Проблемы улаживаем с клиентами и операми из полиции нравов, а они взамен наводят на богатеньких капиталистов. Так вот, две красотки рассказали о сексуально озабоченном коротышке. Я послал мужиков познакомиться с ним на всякий случай. Ксивы у него фальшивые оказались, а денег, как грязи. Короче, крутанули они его слегка, а потом начальник разведки по – пальчикам установил Федотова и всю его биографию. Его ж в розыск соседи объявили. Я самолетом отправил человечка, из бывших оперов, в Россию. Там он пообщался с потерпевшими и «заказчиками» убийств. Все срослось. Можно было его, конечно, и моим коллегам отдать, да бес попутал. Решил я использовать покойника во благо. Он должен был чеченца убить, а мой человек – соответственно снайпера нейтрализовать навсегда. Чтоб на разборке было что предъявить. Чеченец из боевиков, а этот из федералов. Мол, свои дела решали и мы тут не причем. Да только, он переиграл нас: и чеченца убил, и омоновца. Но это еще не все. Ему удалось слить информацию об убийстве чеченца в бандитскую газету. Теперь разборок не избежать.

- Этот факт повышает ценность старлея, - задумчиво произнес Тарас Григорьевич, - ты, вот, что Степан, не спеши убивать Федотова. Присмотри за ним, но не стреляй. Его ведь в любой момент можно на нары кинуть. А я с Киевом переговорю. Григорий Иванович под этот проект очень серьезные деньги предлагал. А они нам бы не помешали здесь в Севастополе накануне выборов. В этот момент раздался звонок мобильного телефона. Степан Степанович, извинившись, приложил трубку к уху.

- Вас ждут в офисе. Гость из столицы приехал, у него времени в обрез, - услышал он взволнованный голос секретарши.

- Сейчас буду, - произнес Степан Степанович и вопросительно посмотрел на хозяина кабинета.

- Пошли к Омельченко людей. Пусть за домом понаблюдают, без контактов, а я пока с киевлянами перетолкую.

Степан Степанович быстро покинул кабинет и, прихватив с собой Омельченко, приказал сопровождавшим его телохранителям отправляться с партийным лидером к нему домой, а сам, сев за руль «БМВ», направился к себе в офис.

Кабинет директора охранной фирмы располагался на втором этаже старинного купеческого дома. Охранника у входа не оказалось. Степан Степанович выругавшись, стал медленно подниматься по полутемной лестнице. Неожиданно со второго этажа кто – то прыгнул ему на спину и острый клинок офицерского кортика пронзил грудь. Не издав ни звука, отставной полковник рухнул на холодные мраморные ступени.

Убийца, обшарив карманы потерпевшего, положил его лицом вниз и, перепрыгивая через ступени, выбежал на улицу. В двух кварталах от офиса его ожидали белые «Жигули» с севастопольскими номерами.

Минут через пятнадцать приоткрылась дверь. Бледная, как стена, секретарша стала осторожно спускаться вниз. Увидев на ступеньках труп своего шефа, женщина с криком выскочила на улицу и побежала к телефону – автомату.

Первым на место происшествия приехали четверо охранников, которых посылали следить за Федотовым на улицу Горпищенко. Подбежав к своему начальнику, они перевернули его на спину и в ту же секунду раздался сильнейший взрыв. Сработала мина – ловушка оставленная убийцей под трупом. Четверо охранников и, стоявшая в нескольких метрах от убитого секретарша, погибли мгновенно. Лестничный пролет рухнул вниз, а из окон повылетали стекла.

Тарас Григорьевич о происшествии узнал из выпуска новостей местной радиостанции. Первая мысль его была о том, что взрыв устроил Федотов. Но тут позвонил перепуганный Омельченко и доложил, что старлей все это время никуда не выходил из комнаты.

- Я из автомата звоню, - частил Омельченко, - Степан Степановича чеченцы убили.

- Откуда ты это узнал? – насторожился Тарас Григорьевич. Омельченко он не доверял и считал его человеком алчным и продажным, способным на любую подлость.

- Федотов сказал, что это он подстроил, завалив одного из быков охранной фирмы.

- Где этот старлей сейчас?

- Водку пьет у меня на кухне, анекдоты рассказывает похабные. Делать мне, что? – спросил Омельченко, - я боюсь его.

- Пей с ним водку и никуда не отпускай от себя, а мы тут подумаем о его будущем.

О взрыве в офисе охранной фирмы «АССИН» Марат узнал из радио сообщения в десять утра.

- Ай да чеченцы, ай да молодцы, - надевая куртку, бубнил Марат, - одним взрывом - шестерых замочили. Лихо!

На автобусной остановке Марату довольно быстро удалось остановить частного таксиста. О фирме «АССИН» он был осведомлен и минут через двадцать журналист оказался у нужного дома. К тому времени к месту происшествия уже подтянулись три телегруппы.

- Кто погиб? – спросил у коллеги из местной телекомпании Марат, показывая удостоверение.

- Директор охранной фирмы «АССИН» Степан Наливайко, его секретарша Мария Голобородько и четверо охранников. Их на куски разорвало, сейчас пытаются опознать.

- А кто бомбу подложил? – спросил Марат, делая пометки в блокноте.

- Кавказца объявили в розыск. Рост метр восемьдесят, жгучий брюнет. На вид не больше тридцати. На левой щеке шрам. Старуха – дворничиха заметила. Уехал он на белых «Жигулях». К ментам лучше не лезь, - без перехода продолжил телеоператор, - с утра тут все начальство уже побывало. Наливайко из бывших ментов, горотдел возглавлял перед выходом на пенсию. А ты, что слышал?

- Я полагаю, что это была кровная месть. Взрыв, скорее всего связан с убийством одного авторитетного чеченца в Ялтинском порту. Знающие люди мне сказали, что чеченца того убил бывший омоновец, трудившийся последнее время в охранной фирме «АССИН».

- Менты ялтинский труп с этим терактом не связывают, покачал головой оператор, - я с начальником розыска говорил.

- И он выдвинул самую правдоподобную версию: мелкое хулиганство или кровавая разборка между любовницей директора и его секретаршей, - поддел оператора Марат, - ты их слушай больше. Скажи, кому в голову придет трупы в Крыму минировать? Это же чеченские штучки.

- Ты считаешь, что офис взорвали чеченские боевики?

- Скорее всего, - кивнул, - только это не теракт. Пана Наливайко убил кровник, а остальные прицепом к Господу отправились из-за безграмотности своей. Кто их просил покойника тревожить до приезда ментов. Видели же, что труп. Лапать – то зачем?

- А вдруг полковник жив еще был. Помощь оказать хотели, - предположил оператор.

- А может, по карманам пошарить. Покойному доллары не к чему. На небесах все, как при коммунизме – бесплатно, а здесь «американские президенты» еще в ходу.

Марат походил вокруг здания, переговорил с очевидцами трагедии, записав номера телефонов главных свидетелей.

Активность московского журналиста не понравилась местным сыщикам. Они трижды проверяли у Марата документы, а потом заявили, что материалы дела засекречены и выпроводили его за оцепление, выставленное в сотне метров от взорванного дома.

Кровника звали Гамлет.

Марату очень не понравились севастопольские сыскари. Покидая место трагедии, московский журналист обхватил за плечи начальника розыска «засекретившего убийство» и шепнул в самое ухо: « Убийцу вы не найдете! Кишка тонка, а вот я его накажу лично и вас тоже, господин полисмен, чтоб в следующий раз повежливее был с представителем свободной прессы». Сыщик оттолкнул от себя журналиста и пригрозил упрятать «гада ползучего» в вонючий подвал. На том они и расстались. Об этом мимолетном эпизоде в журналистской карьере Марата можно было и не упоминать если б он играл по правилам своих ушлых коллег. Но Марат Иванович Барский был «белой вороной» в этой стае стервятников, с упоением описывающих жуткие подробности самых безумных преступлений. Он не только информировал граждан о том, что стряслось с жертвой обстоятельств, но и сам находил виновных. А в том случае если коррумпированные судьи и прокуроры прощали грехи убийце – выносил приговоры. Вердикт Марата был более суров, потому что он не признавал пожизненного заключения убийце. Его суд был скор и весьма эффективен: зуб за зуб, око за око, смерть за смерть.

Правда, приговоры господин Барский сам никогда не приводил в исполнение. Он, только, создавал ситуацию, когда преступник становился жертвой таких же отморозков, как и сам: подрывался на минах, срывался в пропасть или попадал под колеса безобидного трамвая. Около восьми вечера автобус прибыл на автовокзал. Марат из ближайшего телефона – автомата позвонил давнему знакомому прокурору Приморска. После недолгого вступления и разговора об общих знакомых Марат перешел к делу: «В Севастополе сегодня подорвали «красную крышу». В домах выбиты стекла и шесть человек не самых законопослушных отправились в Ад. В этой связи мне бы очень хотелось навестить вдову господина Махадова».

- Я бы не советовал лезть в это дело, - после долгой паузы произнес отставной прокурор, - это очень серьезные люди.

- Владимир Николаевич, а я и не лезу ни в чьи дела. Пусть они себе жируют и гуляют, как мартовские коты. Мне просто очень хочется отправить в гости к Богу вслед за севастопольской шестеркой – седьмого. Жгучего брюнета со шрамом на левой щеке. Этого требует журналистский долг и чувство справедливости. Если я этого не сделаю – то и остальные граждане этой занюханной страны не посмеют назвать черное – черным.

- Позвони через пять минут, - тяжело вздохнув, проговорил Владимир Николаевич, - но я тебя предупреждал.

Через пять минут у Марата уже был заветный адресок. Как он и предполагал чеченский наркоторговец проживал в новеньком консолевском доме построенном по последнему слову строительной техники со всеми новорусскими наворотами и охраной у подъезда.

Осмотрев снаружи «капиталистический рай», Марат решил действовать решительно и цинично. Позвонив в подъезд, он вызвал на беседу двухметрового охранника с тупой багровой физиономией. Одет, сторож чужого добра и покоя, был в камуфляж спецназовца.

- Открывай служивый, - приказал Марат, - и побыстрее.

Однако сторож команду выполнять не спешил. Он приоткрыл узкое окошко и забубнил заученно: «Двери открывают по приказу хозяев. Нажмите кнопку нужной квартиры и сообщите о своем приходе».

- Не слышу, подойди ближе! – заорал Марат. Охранник навалился всей своей тушей на входную дверь и стал повторять еще раз заученный текст. Марат сторожа не слушал. Он поднес к металлической двери электрошок и дважды нажал на красную кнопку. Мощный разряд сквозь металлическую дверь достал сторожа. Красномордый громила забился в судорогах и упал на бетонный пол.

Марат быстро просунул руку в окошко, открыл засов и, обработав лицо сторожа ядовитой жидкостью из баллончика, беспрепятственно по идеально чистой лестнице поднялся на третий этаж. Входная дверь квартиры, где согласно прописки проживала Ленка – манекенщица снаружи была похожа на банковский сейф. Наверху, под самым потолком стояла миниатюрная камера наблюдения. Марат, встав на носки, с большим трудом дотянулся до камеры и при помощи милицейской электродубинки вывел ее из строя. После чего, отмычкой вскрыл электрощит, отыскал провода идущие в квартиру, и, надев резиновую перчатку, «вырвал их с мясом». Минуты через три дверь обесточенной квартиры открылась и на пороге появилась Ленка – манекенщица. Марат не стал дискутировать с дамой на лестничной клетке, прыснул ей в лицо из баллончика ядовитую смесь и втащил обмякшее тело в прихожую.

Захлопнув входную дверь, Марат несколько минут простоял не шелохнувшись. Однако никто не подал голоса. Наконец, стала приходить в себя хозяйка квартиры. Она тихо застонала, но и на этот «сигнал бедствия» никто не среагировал.

«Похоже, что вдовушка коротала этот вечер в гордом одиночестве», - подумал Марат. Он приподнял хозяйку с пола и на руках отнес в гостиную, которую мертвенно бледным светом освещал уличный фонарь. Наконец, женщина пришла в себя и попыталась привстать, но мышцы ее не слушались. Лишь только глаза с тревогой смотрели на склонившегося над ней налетчика.

- Лена, ты одна дома? - шепотом спросил Марат.

- Да, - еле слышно произнесла она.

Журналист достал из кармана миниатюрный фонарик и пошел осматривать апартаменты. Ленка жила в шестикомнатной, заставленной дорогой арабской мебелью, квартире. На стенах висели полотна известных живописцев в позолоченных рамах. Хозяйка или ее супруг отдавали предпочтение морской тематике. Здесь были и морские сражения, и шторм в океане, и одинокий тонущий парусник. Марат вернулся в гостиную.

- Извини, что без приглашения навестил светскую львицу, - начал он ерничая, - но обстоятельства вынудили пренебречь правилами хорошего тона.

- Что вам угодно? – спросила хозяйка, видимо узнав незваного гостя.

- Я бы мог сказать ласково – горячей любви, но в данный момент меня интересует не твое прекрасное тело, а родственники убиенного Казбека. Кто из чеченцев хоронил бедолагу?

- Я ничего не скажу! – Закричала Ленка – манекенщица, - убирайся немедленно! Иначе, я позову охрану.

- Это не разговор, Елена прекрасная! Я непременно добьюсь, чего желаю. Либо ты мне обо всем расскажешь добровольно, либо я выбью из тебя информацию при помощи электричества, ядовитого газа и клея «Момент», - жестко произнес Марат, - беда в том, что родственничек Казбека оставил свою визитную карточку на месте взрыва. Человека со шрамом, к тому же, жгучего брюнета ищет вся крымская милиция.

Марат поднес к виску женщины электрошок.

- Я нажму сейчас красную кнопочку и ты будешь не эстетично биться в страшных судорогах и что интересно – тебя никто не защитит. В этой квартире нет ни адвоката, ни чеченского родственника. Мы - одни! Лучше уж говори сама добровольно. Ведь, кроме пыток у меня есть и еще одно весьма эффективное оружие: я могу рассказать ментам о том, кто доставил героин в Джанкой – и тебя тут же закроют, потому что родственничек Казбека убил шестерых ментов, один из которых раньше возглавлял горотдел. А такие вещи не прощают даже в таком веселом государстве, как Украина. Выбирай: тюрьма, побои, пытки или приятный разговор под черный кофе с известным журналистом.

- Что вы хотите от меня? – После долгой паузы произнесла женщина.

- Имя человека со шрамом и место, где его можно найти сегодня.

- Его зовут Гамлет. Это была кровная месть. Ему рассказали о том, что брата «заказал» Наливайко и он поклялся на могиле брата отомстить убийцам. Только учти, Гамлет зарезал не милиционера, а преступника. Наливайко сам втянул моего мужа и его родственников в наркобизнес.

- С бывшим ментом, понятно, зарезал нехорошего человека, но зачем было минировать труп. Это не по – христиански как – то.

- Юридическая фирма Наливайко была всего лишь прикрытием, «красной крышей». А все его сотрудники – уголовные преступники. Кроме торговли наркотиками они занимались вымогательством, торговали краденным военным имуществом, убивали местных предпринимателей и чиновников.

- Наливайко входил в партию Поданева? – Продолжил расспросы Марат. Поданев и его расстрелянная партия давно интересовала журналиста, но получить достоверную информацию о причинах кровавой бойни и ее участниках ему никак не удавалось.

- Наливайко приходил в наш дом, я варила ему турецкий кофе… Это был типичный отставной мент, которому хотелось срубить побольше «зелени». О Поданеве и его партии он никогда не говорил. Мне кажется, что их пути никогда не пересекались. Наливайко из нашей квартиры несколько раз звонил в Киев, разговаривал с каким – то Омельченко.

- Что за Омельченко, – насторожился Марат. В Киеве он знал одного человека с такой фамилии, - он не из контрразведки?

- Не знаю. У Наливайко в друзьях разные люди были. А у этого Омельченко еще кличка была странная: «Мели Емеля - твоя неделя». Но Емелей они его между собой никогда не называли, то «неделей» назовут, то просто словом «мели». Слушать этот бред было странно: «Мели сказал, Неделя пообещал». Я так думаю, что Наливайко не называл его Емелей из страха, чтобы не ляпнуть потом по – привычке, во время телефонного разговора – это слово. Скорее всего Омельченко знал об этой кличке и, как бы это правильно сказать по–русски, - вдруг запнулась на полуслове женщина, подбирая нужное слово, - неадекватно реагировал на кличку.

- Морду мог набить за кличку, что ли? - Вполне искренне удивился Марат.

- Нет. Омельченко требовал к себе уважения. Он хотел, чтобы его все боялись, на коленях перед ним ползали в страхе, а кличка эта унижала его. Я так думаю, что он мог и убить за кличку.

- Так уж и убить. Гитлера доморощенного нашла в Киеве, - усмехнулся Марат, - да кто из взрослых мужиков будет на такую ерунду реагировать. Ты наверное, книжки не те читаешь. Дуэли отменили еще сто лет назад, а отсутствующие честь и достоинство теперь в судах полудурки отстаивают.

- Ты не прав. Этот Емеля страшный человек. Он сам ничего не делает, а все чужими руками норовит жар из огня вытаскивать.

- Ладно, Бог с ним с Емелей. Оставим его киевским корреспондентам на закуску, а мы с тобой вернемся к нашим баранам, – решил сменить тему разговора Марат, - итак, в своей квартире, ты варила для Наливайко настоящий черный кофе в турецкой медной турке. Это конечно, похвально. Вот только, неблагодарный мент, не оценил восточного гостеприимства и отказался списать на несчастный случай, убийство его коллеги и десять килограмм героина.

- Но ты же знаешь, что Казбек не убивал гонца. Это был трагический случай… - заплакала женщина.

- Не обнажай, когда не можешь? – продолжал беседу Марат, - твой муженек хотел меня унизить и достал револьвер. А этого делать было нельзя, потому что, главный постулат моей жизни не отличается оригинальностью и звучит очень просто: «Кто к нам с мечом придет, тот от него и…» Но не будем о печальном. Ты забыла назвать номер дома и улицу, где прячется от судьбы мифический герой по имени Гамлет.

- Он уже в Чечне, - быстро ответила женщина. – Я поставлю кофе, а то мы так много о нем говорили.

- Погоди, кофе и халва будут на сладкое. Я тебя просил назвать фамилию и местожительство убийцы.

- Я же сказала, он сразу уехал.

- А вот в это я не поверю ни за какие коврижки. Переправа, вокзалы, аэропорты перекрыты доблестной милицией. У каждого гаишника есть фоторобот человека со шрамом. Но не это главное. Сейчас хватают всех черных без разбору. Абсолютно всех граждан «кавказской национальности». И это будет длиться до тех пор пока Гамлет не покинет свою нору. Мне нужны адреса его любовниц, знакомых, деловых партнеров. Желательно, полный список. Иначе мне придется применить к тебе насилие весьма опасное для жизни.

- Он мне не рассказывал о своих делах, - с трудом выдавила Лена, - я вообще ничего не знаю. У меня горе. Убит муж.

- Увы, ничем помочь не могу. Либо ты сейчас выкладываешь все, что знаешь о Гамлете, либо я тебя сдаю ментам, - жестко произнес Марат.

- А может, мы, по-другому, договоримся, - взяла за руку Марата женщина, - в ту ночь ты ради меня готов был на все.

- Увы, общение с твоим нервным супругом у меня отбило всякую охоту. Кобеляжа не будет. Я пришел сюда для того, чтобы закончить партию в гольф победным ударом.

- В Севастополе у Гамлета была любовница Дарья. Ей двадцать четыре года, - с трудом произнесла Лена. – Он мог остановиться у нее.

- Это уже что – то, - потер руки Марат, - и где живет эта Дарья – кудесница?

- Где – то на Большой Морской. У нее однокомнатная квартира. Только она там не прописана и фамилию ее я не знаю.

- Лена, но на этом «Поле чудес» играть невозможно. Назови еще одну букву: кто она, чем занимается, где бывает? – Марат внимательно смотрел на хозяйку квартиры.

- Летом она работала экскурсоводом. Гамлет «склеил» ее в «Диораме». Больше ни о чем не говорил.

- Этого вполне достаточно. Я позвоню от тебя.

- Телефон в прихожей. А я пока кофе приготовлю. Голова болит от твоих забот, - недовольно произнесла женщина.

Марат набрал телефон Климаксовича. Услышав в трубке голос редактора, скомандовал: «Подключай диктофон».

- Уже пишу.

- «Красную крышу в Севастополе подорвал гражданин России Гамлет Махадов. Скорее всего разыскиваемый правоохранительными органами чеченец скрывается в одной из севастопольских квартир на Большой Морской у своей любовницы по имени Дарья. Летом эта дамочка работала экскурсоводом, а «склеил» ее наш герой на «Диораме».

- И что мне с этим дерьмом делать? – спросил Климаксович. Ему явно не хотелось ввязываться в чеченские разборки.

- Думаю, что оповещать наших читателей о столь интимных подробностях пока не стоит. Информацию можно слить московским операм. Меня интересует конечный результат, а на местный розыск надежды мало. Начальник у сыскарей в Севастополе уж больно борзый. Надо ему по мордасам надавать, - злорадно произнес Марат.

- Слушай, а если об этом Гамлете я Федотову расскажу? – Вдруг осенило редактора. – С московскими ментами связываться по чеченской теме, последнее дело. Половина, из побывавших в Чечне, работает на бандитов.

- И как ты найдешь старлея? Он тебе, что свой мобильник оставил?

- Нет у него мобилки. Федотов мне обещал позвонить через полчаса, встретиться с тобой возжелал. Говорит, что располагает важной информацией. Так, что мне передать снайперу?

- Сливай Федотову Гамлета, а завтра, в зависимости от результата спец операции, мы продолжим диалог. Только учти – все это может быть и злонамеренной дэзой, за которую, потом, кое – кто и кое – чем поплатиться. Мне нужна рецензия на тот «стук» не позднее пяти утра. А приморский телефончик, с которого я тебе набрал, поставь на прозвон. Кстати, а что тебе выдал сейчас определитель?

- Номер в Приморске - 23 – 13 – 18. Это квартира твоей училки?

- Нет, убиенного чечена, а адресок Гамлета, его братика единоутробного слила Ленка – манекенщица. Если со мной что случиться, имя наводчицы я назвал.

Положив трубку, Марат прошел на кухню, где у плиты колдовала хозяйка квартиры. На столе горели высокие сувенирные свечи. В их неверном огне женщина выглядела весьма эффектно. Точеные ножки, короткий атласный халатик, подчеркивающий стройную фигурку и яркая косметика не могли оставить равнодушным ни одного мужчину.

- Не вижу печали в глазах у молодой вдовы, - ляпнул, не подумав, Марат.

- Я свое уже отрыдала, - оборвала журналиста женщина, - сразу после школы, когда на конкурсе красоты встретилась с Казбеком.

- Ты не хотела выходить замуж за кавказца?

- Он меня ни о чем не спрашивал. Я победила на республиканском конкурсе и в ту же ночь меня увезли в горы. Там у Казбека была дача. Он предложил мне заняться любовью, а когда я отказалась, позвал в комнату десятерых бандитов… Выбор был невелик или я становлюсь его любовницей, или меня насилует весь этот сброд.

- Ты выбрала Казбека.

- А что мне оставалось делать? Пойти по рукам, а потом повеситься?! – Зло посмотрела на Марата женщина.

- И после первой ночи ты стала его женой.

- Нет. Он меня продержал в горах целый месяц. Мать чуть с ума не сошла, но потом смирилась и мы сыграли свадьбу. Первые годы я в дела его не вникала. Казбек возил из Турции ширпотреб, бананы… Дань платил местным бандитам. А потом милиция «зачистила» «сейлемовских», посадили их главаря и в нашем доме появился отставной мент. Казбек, мне, объяснил, что теперь вместо бандитской «крыши», платить придется «красной» - ментовской.

- И как звали этого мента?

- Фамилию я его не знаю. Казбек бывшего мента, из-за пристрастия к спиртному, называл дядя Степа Наливай-ка. Потом я узнала, что новый знакомый Казбека отставной полковник. Он привел к нам в дом и того, убитого, Ивана Вакулу. Его тоже поперли из органов за какой – то криминал. Вот эти два бывших и втянули Казбека в наркобизнес.

- Но Казбек ведь мог и отказаться от этого дела? – пристально посмотрел на Ленку Марат.

- Попробуй, откажись. Эти двое на него конкретно «наехали». У Казбека были свои люди на таможне в Приморске, которые «не замечали» по пять тонн груза с каждого парома. Он, конечно, с ними делился доходами. Об этом узнал, Наливай-ка или как там его звали. Короче, менты задержали контрабандный груз и выдвинули ультиматум – доходы пополам или тюрьма. Пришлось соглашаться. У Казбека в Турции таможенный пост контролировали местные чеченцы, которые тоже не хотели терять свой бизнес, а объявлять войну ментовской «крыше» после разгрома «Сейлемовских» они не решились. Хотя, при желании, могли бы за одну ночь всех вырезать. Но в Приморске жить надо было тихо. Здесь не Россия. Взрывать и убивать можно только в Москве и на Кавказе. Крым держат для отдыха и лечения, пострадавших от федералов. Так в Грозном решили. Казбек говорил, что Крым они возьмут в свои руки позже, когда к власти на Украине придут другие люди.

- Другие – это кто? – быстро уточнил Марат.

- Те, кто ненавидит Россию, - усмехнулась женщина, - Наливай-ка, любил на эту тему разговоры вести. Всю жизнь в органах проработал, а в душе, как был недобитым бандеровцем, так им и остался. У него отец из Львова, энкавэдистов убивал. При коммунистах он свое происхождение скрывал, а как демократы власть захватили, о корнях вспомнил.

- А героин, кто предложил перевозить через приморский порт

- Наливай-ка и предложил. Ему все денег мало было. Он Казбека подбил на это дело. Дыра на границе есть, почему бы и не воспользоваться. А по Украине он лично маршруты рисовал.

- И много героина прошло через вас? – буднично уточнил Марат.

- Это была моя пятая поездка в Джанкой. Казбек отвечал за таможню и дорогу до станции. Там он отдавал груз в руки Ивану и мы уезжали.

- А если б в дороге остановили гаишники?

- У меня страховка была стопроцентная. Попутчика Казбек придумал. Я сажала рядом с собой голосовавшего на трассе мужчину. Он вынужден был переставлять пакет с сидения вниз, оставляя на нем отпечатки пальцев.

- А если б попутчик был в перчатках?

- Я бы не остановилась. На повороте всегда голосуют. С транспортом в Джанкой туго. Но клиента подбирала не я. Вначале мимо остановки проезжал Казбек и если он находил подходящего лоха, звонил мне на сотовый.

- Довольно сомнительный метод страховки, – покачал головой Марат,- да, я бы отбился от этого пакета.

- Казбек говорил, что следак за десять тысяч долларов напишет в протокол все, что надо. Ты же не забывай, кто в доле. Такие вопросы дядя Степа решал, не глядя. К тому же, при обыске у лоха в кармане лежал белый порошок без запаха из этой партии. Совсем немного, но это уже улика для суда. Одежду задержанного следак, как положено по закону, тут же отравил бы на экспертизу. А твое прошлое и связи меркнут перед миллионами долларов. Слишком высок соблазн за один раз решить все свои проблемы. Кстати, и у тебя в кармане можно найти героин. Когда ты садился я случайно коснулась твоего кармана рукой. Так, что вляпался бы ты по самое, немогу. Но эта страховка была излишней. Меня никто никогда не останавливал на дороге. Я думаю, что с ГАИ они тоже договорились. Спалиться можно было только на какой – нибудь спец операции, когда на посты к гаишникам приставляют омоновцев.

Хозяйка разлила по чашечкам кофе.

- Лена, как ты думаешь, почему дядя Степа Казбека приговорил? – сделав маленький глоток ароматного напитка, спросил Марат.

- Казбек сам виноват. Когда узнал, что Вакулу убили, а героин у ментов, он сказал подельникам, что порошок отдал и уехал, а про стрельбу ничего не слышал.

- Ложь во спасение сработала, - повеселел Марат, - если б он сразу рассказал всю правду – то моя заметка не сыграла столь роковой роли.

- Я чувствовала, что ты принесешь в мой дом беду, - тихо произнесла женщина, - Книги у тебя, уж, больно злые.

- Какая жизнь – такие и книги, - усмехнулся Марат, - мои герои хоть и сами убийцы, но поступают с врагами по справедливости. Невинных – спасают, а убийц и взяточников жестоко карают.

- Я только сейчас поняла, какой ты страшный человек. Ты же все время путаешь реальную жизнь, с выдуманной. История, которая произошла со мной, Казбеком и Гамлетом для тебя всего лишь материал для романа. Но ведь мы живые люди.

- Я о живых не пишу, - зло усмехнулся Марат, - героем книги Гамлет станет после того, как его пристрелит Федотов или друзья пана Наливай-ка. Кстати, его фамилия должна заканчиваться на О, а не на А. Хоть – это и не так важно. Дяди Степы милиционера уже нет среди живых, а о мертвых в церкви говорят только хорошее. Но я не священник и таинство предсмертной исповеди хранить не обязан. Родина должна знать своих героев и она о них узнает всю правду и мне абсолютно наплевать на придуманные людьми условности. Для всего этого сброда – я высший суд на земле. Я – журналист – убийца, Марат Барский, убиенный автором в одной книге и чудесным образом воскрешенный им же, много лет спустя, на страницах авантюрного романа по имени ЖИЗНЬ!

Лена с ужасом смотрела на незваного гостя и все не могла для себя решить, как его нейтрализовать. Сумасшедший писатель бросил перчатку всесильной наркомафии и выиграл первый тайм, столкнув лбами вчерашних коллег по опасному бизнесу. Из-за него погибли люди… Казбек, дядя Степа и он продолжал сеять смерть. Лена вначале хотела подсыпать ему в кофе клофелин, но услышав, что Марат оставил ее номер телефона московскому редактору, решила не спешить.

- Я бы хотел предостеречь тебя от необдуманного поступка, - словно читая мысли, продолжил странный диалог Марат, - если ты надумаешь меня отравить или, скажем, зарезать кавказским кинжалом, то в день моих похорон получишь семь грамм свинца прямо в сердце.

- Можно подумать, что за тебя кто-то подпишется кровью, - неожиданно зло бросила Лена, - и, не таких убивали. Твоего коллегу Думбадзе головы лишили и никто убийц не ищет. Чем ты лучше?

- Думбадзе пострадал из-за политики, а я этим дерьмом не занимаюсь. Мои клиенты самые обыкновенные уголовники, а уж на них-то найти управу не сложно, - Марат сделал долгую паузу и выразительно посмотрел на Ленку – манекенщицу, - тем более, когда известен последний свидетель и он же убийца. Климаксович записал не только твой телефон и адрес. Он об этом звонке уже, наверняка, сообщил одному очень серьезному мужчине. А у старлея мозги так устроены, что он вначале стреляет, а потом начинает думать. Ты не соскочишь, тем более, что твои чеченцы до поимки убийцы полностью парализованы. А теперь, я бы хотел поговорить о тебе. Как жила с нелюбимым кавказцем и где твои дети?

- Может, тебе рассказать с кем я спала кроме Казбека, получала ли оргазм? – Зло бросила Лена. В душе она ненавидела Марата и прокручивала варианты, как можно его уничтожить, чтобы самой остаться вне подозрений.

- Я люблю непокорных, - расхохотался Марат, - в постели они потом творят чудеса. И ты последуешь их примеру потому, что человек поступает правильно только тогда, когда его лишают выбора! А у тебя выбора нет. Можешь считать это дешевым шантажом или кровавой местью обманутого мужчины, но общаться тебе придется со мной до пяти утра, пока не позвонит Климаксович и не скажет о том, что Гамлета больше в списках живых нет. А теперь вернемся к нашей светской беседе. Итак, ты вышла замуж за Казбека...

- Мне тогда только исполнилось восемнадцать. Я ничего не смыслила в жизни, - решила без особой нужды не обострять отношений Лена. Она надеялась, что своим рассказом сможет успокоить Марата и когда он потеряет бдительность, нейтрализует его. – Казбек возил меня в Чечню к родственникам. Матери его я не понравилась, а его брат Гамлет, однажды ночью в Грозном, когда мужа не было дома, попытался меня изнасиловать. Но мне удалось тогда отбиться от него. Утром, я обо всем рассказала мужу. Думала, что он его убьет. Но Казбек не стал даже обсуждать эту тему с Гамлетом.

- Почему? – Марат подсел ближе к женщине и положил ей руку на колено.

- Казбек сказал, что после его смерти я останусь в их семье женой Гамлета. Так они решили еще в ту первую ночь, когда он меня насиловал на даче в горах. Чеченцы вообще к русским женщинам относятся плохо.

- А почему вы не завели детей?

- Казбек хотел ребенка, но ... у него это не получалось. Вначале, он меня винил в бездетности, возил к знакомому гинекологу, но тот никаких болезней не нашел и предложил обследоваться мужу.

- Вон оно, что, - выходит, Мишка Коген мне не врал, когда говорил, что лечит мужа Ленки – манекенщицы от бесплодия. У него был простатит.

- Не знаю, он мне не докладывал о своих болезнях. А ты, ты везде свой нос суешь, даже ко мне в постель влез, - сбросила руку Марата со своего колена женщина.

- Год назад, словосочетание Ленка – манекенщица для меня было пустым звуком, - как ни в чем не бывало, продолжил Марат, - я изучал чеченцев в Крыму. Искал здесь боевиков, залечивающих раны. Казбек не мог остаться без внимания. Его однажды засекли у дома Мишки Когена, а я с ним когда – то очень давно учился в педучилище. Вот, он мне по старой дружбе и рассказал пару занимательных историй о чеченцах. Миша говорил, что простатит «национальная болезнь жителей Кавказа». Общение с проститутками и вокзальными минетчицами в конце - концов приводит их к венерологу. Так, что твой Казбек дважды ходил на сулико.

- Куда он ходил? – не поняла женщина.

- Мишка Коген был большим специалистом в области ректального массажа, который и называют добрые доктора – сулико. Весьма неприятная процедура для мужиков, говорят.

- А тебе самому не приходилось лечиться у однокурсника? – Быстро спросила Лена. Ей был неприятен этот разговор и она хотела, хоть чем – то унизить Марата.

- Бог миловал. Я же в отличие от кавказцев сексом занимался только с любимыми женщинами. Проститутки и профессиональные минетчицы меня не возбуждают, - гордо приподняв подбородок, заявил Марат. – Я свой орган не на помойке нашел и опускать туда никогда бы не стал. Кстати, Гамлет тоже бывал у Когена. Так, что и со вторым мужем тебе бы не повезло. Наследников у Гамлета никогда не будет. Но это так, к слову.

Слова Марата бесили Лену. Она готова была разорвать его на части, но и в то же время было в его голосе, что – то гипнотическое, убаюкивающее и помимо своей воли она выкладывала, по сути, первому встречному, свои сокровенные мысли, боль и тайные желания.

- Может, ты мне еще и про любовниц его расскажешь, - нервно спросила Лена.

- После беседы с массажистом, говорить о Казбеке, как о мужчине, я бы не стал. Физически он не мог довести женщину до оргазма, так как, то, что Казбек называл половым актом, длилось всего минуты две, а то и меньше. И свои неудачи он вымещал на супруге. Он ведь тебя и в торговлю наркотиками втянул из-за комплекса неполноценности и страха, что ты после его ареста, найдешь себе нормального мужика и поймешь, как тебя обделила судьба.

- Ты говоришь прямо, как наш гинеколог. Он меня тоже охмурял такими словами, - удивленно смотрела на Марата женщина. Она уже забыла, что муж убит, а его родной брат приговорен к смерти этим странным писателем, который в книге «Журналист – убийца» намекал на свои особые отношения с самим Князем Тьмы. Ленка была готова выложить все, что годами копилось в душе и тщательно скрывалось от окружающих. Это было состояние легкого сна, гипноза, наваждения от которого можно было легко избавиться, но почему – то не хотелось. У нее было все. Эксклюзивные платья, брильянтовые ожерелья. Она проводила время в дорогих ресторанах, отдыхала на заграничных курортах. Все это было ее шикарной жизнью, но Ленке хотелось почувствовать себя по настоящему любимой, броситься с головой в омут безумных страстей и уйти от этого вечного страха, которым пропитались насквозь ее спальня, кухня, гостиная. Ленка любила смотреть мексиканские сериалы, представляла себя в роли героини любовной интриги. Но кончалось кино, и она вновь оставалась наедине со своим супругом.

Нет, она не желала смерти Казбеку, и уже почти простила ужас той первой ночи любви на заброшенной мрачной даче в крымских горах. Унижение, позор, страх – прятались глубоко в подсознании и только после рокового выстрела в ялтинском порту в ту ночь, когда по всем телеканалам демонстрировали «очередную жертву криминальных разборок», она почему – то услышала свой крик и увидела, застывшие в одной точке, налитые кровью глаза насильника, ставшего потом ее супругом. Красивые наряды и золотые цацки, как любила говорить в детстве ее мама, стали своеобразной платой насильника своей жертве. И никто из ее подруг, по первому зову, готовых сменить свою нищенскую жизнь с «любимым – неудачником», на богатую мишуру местной богемы, никогда бы не понял ее мятущуюся душу и эти странные желания. Ленка никогда никому не говорила, как стала женой Казбека. О ее похищении знала только мама. Вторым человеком, кому она доверила свою страшную тайну оказался незваный ночной гость, неожиданно, оправдавший свое странное звание «журналист – убийца».

И хоть, Марат сам не стрелял в Казбека, но именно он стал его настоящим убийцей, а сейчас этот «народный мститель» пришел за его братом и за ней, Ленкой – манекенщицей. Но почему – то у нее не было страха. Она не боялась Марата. А может, это слова, убаюкивающие, мягкие, обволакивающие, похожие на гипноз стирали из памяти счастливые мгновения жизни с Казбеком и поднимали из глубины подсознания затаенную ненависть к погибшему супругу.

- Может, выпьем по случаю знакомства, - чуть слышно произнесла Лена, совершенно чужим незнакомым ей голосом, - у меня есть настоящий французский коньяк.

- Почему бы и нет, - расплылся в улыбке Марат. Он понял, что уже выиграл словесную дуэль. И где – то в глубине души сознавал, что привело его в квартиру убитого наркоторговца не жажда справедливости или чувство мести, а Ленка – манекенщица. Чужая, недоступная красотка с глянцевой обложки модного журнала. Еще там, в машине, он был готов, за несколько мгновений любви, бросить к ее ногам свою прошлую жизнь, поставить крест на будущем и, даже погибнуть, защищая – это порочное капризное создание от ее друзей – бандитов, алчных милиционеров и, негодяев насильников…

Еще вчера Ленка – манекенщица казалась ему недосягаемой холодной звездой, сияющей где – то высоко на небосклоне, а уже сегодня, сейчас она была в его власти. Марат ощущал себя победителем и ждал лишь момента, когда она сама, САМА начнет его ласкать и целовать. Лена, тем временем, выставила на сервировочный столик коньяк и две хрустальные рюмки. Марат с большим трудом избавил бутылку от сургуча и фирменной пробки, разлил темный приятно пахнущий коньяк в рюмки и предложил тост: «За прекрасную даму, которую доброму волшебнику удалось освободить от злых разбойников, негодяев и подонков».

Тост Ленке не понравился, но она коснулась рюмки Марата и, обвив его руку, выпила, зажмурив глаза. Журналист жадно прильнул к ее губам.

Что было дальше, Лена помнила плохо. Она выпила еще несколько рюмок коньяка, опьянела и… сама раздела Марата. С такой страстью Ленка еще не отдавалась никому. Да и самого Марата она не видела, потому что последующие три часа не открывала глаз, и то, что творило ее тело, воспринимала отстранено и никак не связывала с журналистом. Были только его руки, губы и бесконечно долгое наслаждение. В эту ночь Ленка впервые ощутила себя женщиной. Горячая волна раз десять лишала ее рассудка и силы. Она становилась невесомой и вместе с протяжным стоном уносилась высоко в облака к яркому, обжигающему солнцу.

Все кончилось в пять утра. В прихожей настойчиво зазвонил «межгород». Марат снял трубку и услышал голос редактора: « Через полчаса «Эхо Москвы» расскажет о том, что в Севастополе трагически погиб Гамлет Махадов. Неизвестный снайпер прострелил ему голову разрывной пулей. Смерть террориста наступила мгновенно. Так, что дело о взрыве офиса «АССИН» менты могут закрыть в связи со смертью подозреваемого».

- Это был Климаксович? – с ужасом смотрела на Марата женщина.

- Гамлета больше нет. Ты свободна от всех обязательств. Думаю, что о твоей роли в этом деле никто никогда не узнает. А наша встреча, хоть и была прекрасной, но увы – останется навсегда последней.

Через пять минут, Марат бесшумно спустился вниз, и, подкравшись к дремавшему охраннику, выпустил в лицо паралитический газ из баллончика. Мужчина, задергался в судорогах и тут же рухнул на пол. Марат открыл дверь и, как ни в чем не бывало, покинул элитный консолевский дом. Встреча на бастионе.

Маршрутное такси от автовокзала уходило в шесть двадцать. Марат устроился у окна и задремал под монотонный гул мотора. Если б его сейчас спросили для чего он живет и зачем ему все это нужно – он бы, наверняка, не смог ответить. Громкие фразы о журналистском долге и справедливости были всего лишь словами и не несли в себе никакого смысла. Да и о каком долге можно говорить, когда представителей второй древнейшей профессии покупали на корню оптом и в розницу денежные мешки, власть предержащие и рядовые бандиты. Трижды купленные и проданные акулы пера и микрофона врали с голубых экранов и со страниц жутко независимых газет. По заказу - одних обливали с ног до головы дерьмом, а других хвалили за те же самые грехи и подлость…

Марат не желал играть по – правилам и придумал свой особый мир, где зло непременно сталкивалось с еще большим злом, а подлость с изощренным коварством. В этой драке без правил победитель получал смерть: вначале противника, а потом и свою.

На первых порах все это происходило на страницах его книг, но потом жуткая фантазия переплелась с жизнью вполне реальных людей и Марат перестал отличать выдуманных героев от тех, кто был создан богом для земных страданий. Он уже сейчас не понимал, кто была для него Ленка – манекенщица: убитая горем вдова, страстная любовница или выдуманная им жертва криминальной драмы.

В побитом времени «Рафике» Марат уже не думал о Ленке. Ее страстные поцелуи и полеты к пылающему солнцу с плотно закрытыми глазами остались в другой жизни, а сама Ленка уже стала героиней книги. Ее трагическая история теперь будет волновать тысячи мужчин, женщин, мальчиков, девочек. И каждый из них по-своему увидит судьбу провинциальной красотки… и будет судить ее своим убогим неправедным судом.

Женщины, наверняка, приговорят Ленку к расстрелу за красоту и сытую, красивую жизнь. Юноши, осудят за предательство, и только потертые, измученные остеохондрозом и нудными женами сорокалетние мужики увидят в ней страстную любовницу, способную вдохновить на подвиги в постели даже таких убогих и противных, как журналист Марат. Как бы им хотелось побывать в шкуре этого сутулого негодяя хоть один час, хоть минуту и повелевать теми, кто недоступен и живет в сказочно – хрустальном выдуманном мире.

Марат не думал о Ленке. Рядом с ним сидела симпатичная крашенная блондинка и напряженно слушала местную радиостанцию. После традиционных кривляний и рекламы, «голубой» диктор особым педерастическим голоском сообщил, что сегодня на Большой Морской был застрелен из итальянской «Беретты» известный крымский предприниматель Гамлет Махадов. Далее последовали жуткие подробности кровавой драмы и рыдания в микрофон его любовницы Дарьи Магомедовой.

- Гамлет обещал на мне жениться через месяц, - сообщила радиослушателям не состоявшаяся невеста, - он был такой внимательный, ласковый…

Журналист, сделав долгую театральную паузу, задал традиционный вопрос: «Куда смотрит милиция?» и перешел к другой, более интересной для него теме: «Анекдоты от Армянского радио».

- Вы представляете, что происходит. В центре Севастополя на Большой Морской человека убили, - картинно произнесла блондинка, поворачиваясь к Марату.

- И что тут необычного? – удивился журналист, - один пидор убил другого пидора, а третий – рассказал об этом по радио.

- Да, как вы такое можете говорить? – возмутилась женщина, - оскорблять покойного, не по – христиански.

- А чем я его оскорбил?

- Вы же его «голубым» назвали, - не сразу смогла подобрать словечко помягче защитница убиенного бандита, - а он таким не был.

- Вы – то, его откуда знаете, мадам. Его ж не в вашей постели пришили, а может вы имели честь обслуживать Махадова в Приморске.

- Ну, это уж слишком! – вскрикнула женщина, - вы за кого меня принимаете?

- За продавщицу, а вы о чем подумали? – усмехнулся Марат. Соседке явно не повезло этой ночью и из нее так и хлестала невостребованная сексуальная энергия.

- У вас очень странная манера общаться с женщинами, - поняв свою ошибку, смутилась она.

Незнакомец ее явно заинтриговал. Марату же было скучно и он демонстративно – оценивающе осмотрел даму с ног до головы. Оставшись удовлетворенным ее высокой грудью и упругими бедрами, тихо сказал, что в отличие от убитого, которому уже нет никакого дела до женских прелестей, он бы, не отказался от такой любовницы.

- Это вы о чем? – неожиданно покраснела дама.

- О вас, конечно, мадмуазель, - улыбнулся журналист, - страстные дамы не должны оставаться одни в холодной постели. Это несправедливо, и я бы мог исправить ситуацию.

- Вы со всеми ведете себя так нагло? – возмутилась женщина.

- Нет. Откровенен я бываю только с теми у кого высокая грудь и стройные упругие ножки, - произнес Марат и уставился в окно. После бурной ночи, женщины его уже не интересовали. Блондинка хотела что – то сказать, но потом махнула рукой и включила погромче радиоприемник. До самого Севастополя они проехали молча и только на катере Марат предложил блондинке обменяться визитками.

- Зачем она вам? – удивилась женщина.

- А вдруг, у вас появится свободное время и желание, - Марат глубоко вздохнул и продолжил голосом актера – любовника, - сходить со мной в ресторан.

- Я с незнакомыми мужчинами, - начала женщина, но Марат ее перебил.

- Через три минуты катер пришвартуется к Графской пристани и у вас пропадет навсегда возможность услышать мой голос. Ваш телефон.

- 27 – 45 – 143, - на одном дыхании произнесла женщина и густо покраснела.

«Видать допекло одиночество», - отметил про себя журналист и записал цифры в блокнот.

- Но мы не познакомились, - вдруг вспомнила женщина, - меня зовут Татьяна.

- Я позвоню, - широко улыбнулся Марат, - может быть и сегодня.

От причала Марат прошел вдоль берега моря к зданию театра и, отыскав там междугородний телефон – автомат, позвонил в Москву. Климаксович оказался на месте. Он был бодр и весел.

- Все складывается прекрасно. Только, что звонил старлей. Он хочет с тобой встретиться и сообщить что – то очень важное. Я сказал, что ты в полдень будешь на вершине Малахового кургана.

- Ты ему не забыл напомнить, что в кабаках пианистов не стреляют? – Не разделяя радости редактора, спросил Марат. Встречаться с отмороженным убийцей ему явно не хотелось. - Федотову тебя незачем пока убивать, - выделив голосом слово «пока», многозначительно изрек Климаксович, - Я думаю, что с этим выстрелом он серьезно влип. Чеченам снайпера могут сдать менты. Они уже подбираются к его фигуре.

- Я к Федотову в телохранители не нанимался. Если его взяли на мушку – то я тут не при чем. Хотя, исповедь киллера послушать не откажусь.

- Вот и сговорились, - облегченно вздохнул Климаксович.

Марат осторожно повесил трубку и незаметно осмотрелся по – сторонам. Метрах в двадцати от него ковырялся в мусорнике бомж – оборванец с холщовой сумкой на плече. Что – то в его облике журналисту не понравилось. Он подошел ближе и, ухватив его за локоть, крикнул: «Документы!» Бомж стал вырываться. Но ни страха в глазах, ни наглости присущих этой категории граждан свободной Украины он не отметил. Ищейку в бомже выдавала неправдоподобно чистая шея и аккуратно подстриженные ногти.

- Соглядатай, пала, - заорал Марат и поднес к лицу мужчины газовый баллончик. Не ожидавший столь быстрого разоблачения филер не успел среагировать и уже через минуту обездвиженный лежал на асфальте. Марат несколько раз ударил мужчину ногой в пах, облил его спиртом из другого баллончика и вдул горючую жидкость в нос потерпевшему. На все это у него ушло не более двух минут. После чего, с чувством выполненного долга борец с соглядатаями, направился к остановке троллейбуса.

Дождавшись пока объект наблюдения повернет за угол, к бомжу из кустов бросился его напарник и стал делать искусственное дыхание.

Тем временем, Марат развернулся на сто восемьдесят градусов и стал весьма нагло наблюдать за действиями милиционера. Искусственное дыхание явно не помогало и перепуганный сыщик, уже не таясь, по рации вызвал «скорую».

- Так будет со всеми, кто станет на моем пути, - злорадно произнес журналист. Взмахнув рукой, он остановил частного таксиста и попросил подбросить к автовокзалу. Водитель лихо развернулся и понесся мимо «Вечного огня» в район Корабельной стороны. Мены, спасавшие жизнь своему коллеге, от дальнейшей слежки за журналистом отказались. Правда, вначале, начальник розыска даже хотел предъявить Марату обвинение в нападении на «бомжа», но потом одумался и решил не испытывать судьбу на прочность. Марат Барский был российским журналистом и имел все виды аккредитации и обвинение в нападении на бомжа, могло показаться его коллегам «бредом собачьим».

- Им только повод дай, такое подымут, что мало не покажется. – Пробормотал офицер милиции и приказал снять наружное наблюдение.

Марат, тем временем, доехал до вокзала, побродил между железнодорожными составами, проверяя, нет ли слежки. После чего, выбрался на шоссе, остановил «маршруту», на которой без приключений доехал до Малышки.

Ровно в полдень журналист был в условленном месте. Старлей Федотов не заставил себя долго ждать. На нем была защитная офицерская форма, сапоги, и черный берет морского пехотинца. Он провел журналиста к корабельной пушке, установленной на склоне Малахового кургана в небольшом, хорошо защищенном от пуль и снарядов укрытии. Пристроившись за испытанной временем броней, старлей Федотов наконец заговорил, взвешивая каждое слово.

- Хотел бы услышать от тебя правду о покойнике с отрезанной головой. Кто и зачем прикончил Думбадзе?

Интерес к убитому журналисту наемного убийцы несколько озадачил Марата. Он даже вначале хотел уточнить причину столь необычного любопытства, но потом, поразмыслив, решил «не дразнить гусей».

- Лично я с Думбадзе не знаком, - тихо произнес Марат, - и если б он не исчез, то о его существовании знали бы только родная мать, любовница, жена и несколько шелкоперов, обсасывающих телодвижения киевских чиновников.

- За что его убили? – Нетерпеливо спросил Федотов, тревожно осматриваясь по – сторонам.

- В «заказе» обвиняют гаранта Конституции. Якобы, он приказал «отдать» журналиста чеченам. Я пытался разобраться в этом. Если судить по его публикациям, то убивать Думбадзе было не за что. Не печатал он в своем издании ни серьезного компромата на власть предержащих, ни опасных призывов. Да и само это интернет издание до его исчезновения было мало кому известно.

- Но ведь существует запись разговора президента, где он просит своих оруженосцев расправиться с Думбадзе. Ты считаешь, что это фальшивка? – Старлею надоели осторожные формулировки Марата.

- Гарант клянется, что он Думбадзе «не заказывал». И это похоже на правду. Но если тебя интересует мое мнение, то разговор в кабинете президента о Думбадзе все же заходил. Кто – то из приближенных к телу, накапал на грузина. А вот, что за этим стоит – неизвестно. Я бы поработал вокруг Алены, его любовницы. Эта дама одно время жила в Крыму, была замужем. Я был знаком с ее мужем. Он работал в каком – то серьезном агентстве. Занимался журналистскими расследованиями. На его фоне Алена терялась. Потом у них в семье, что – то не сложилось и она уехала в Киев. Потом я ее видел на президентской тусовке в Крыму в первых рядах. Поговаривают, что был у нее в окружении Гаранта некий тайный покровитель. На этом проверенные факты кончаются и начинаются мои ничем не подтвержденные домыслы. Продолжать или этого достаточно?

- Твои домыслы от реальности хрен отличишь, - закуривая сигарету, недовольно пробубнил Федотов, - поливай на бабу со всех стволов.

- Не исключено, что у свободной не замужней женщины завелся там любовник. Какое – то время эта связь никого не тяготила, а потом появился красавец грузин.

- И мучимый ревностью тузик решил извести соперника, - продолжил Федотов, - ты не тяни кота за хвост, быстрее излагай.

- Примерно так. Вызвать на дуэль Думбадзе он не решился, а стал методично капать гаранту на обнаглевшего шелкопера, который «поливает пана президента в Интернете». В пользу этой версии говорит тот факт, что президент не только по интернету в поисках информации не рыщет, он и газеты – то не читает. Пресслужба каждое утро кладет ему на стол выжимки из всего, что было издано на двух страницах и на этом его знакомство с текущей прессой заканчивается. Так, что «персональный заказ» от президента отлетает напрочь.

- Но ведь существует запись разговоров в кабинете? Президент в узком кругу конкретно приказал: «Отдать Думбадзе чеченам».

- Слышал я про эту запись. Шпионы сработали на отлично, но сделана она была при помощи цифрового диктофона. Потом ее переписывали на дискету. Короче, этот базар для суда доказательством не станет. Вот если подкрепить его показаниями убийц…

- Меня ваши суды не волнуют, - резко оборвал Марата Федотов.- Ты считаешь, что разговор смонтировали?

- На современных компьютерах можно сделать все, что угодно. Но я все же склоняюсь к тому, что имя Думбадзе гарант все же произнес, но не на трезвую голову, а после третьей рюмки с подачи покровителя Алены. А российский мужик по – пьянке сказать может многое. Но это всего лишь ничем не подтвержденная версия. Был у Алены любовник или не был – одному богу известно. Но есть в этой истории кое – что и посерьезнее досужих сплетен. За Думбадзе весьма непрофессионально следили какие – то люди. Он их засек и обратился с жалобой к Генеральному прокурору. Причем писал он ему не личное послание, а что – то вроде открытого письма. Во всяком случае, об этом обращении стало известно не только адресату.

- С этим понятно. Профессиональных топтунов журналюга бы не засек. Его пасли какие – то любители. А теперь, твоя версия. Нет, не версия. Скажи–ка, мне, голубь сизокрылый, а чтобы ты делал, имея записи разговора и, зная подноготную этой истории?»

- Здесь, есть еще одна деталь. Людишки мне нашептали, что Алена, якобы с Думбадзе, посещали США и хотели там остаться, но потом вернулись в Киев. Осведомленные в подобных делах люди, утверждают, что там они заполняли подробные анкеты, общались со специалистами не только иммиграционных служб…

- О цээрушных кознях я уже читал, ты мне лучше скажи, чтобы ты сделал, получив такие записи?

- На уровне национально – озабоченных дилетантов или отмороженных украинских олигархов – воров, можно было запустить версию убийства по «заказу» самого гаранта Конституции. Думбадзе поздно вечером покидает квартиру своей любовницы. Его насильно усаживают в машину, вывозят в лес, убивают и закапывают в землю. А потом после засветки записей подбрасывают труп. Марат сделал театральную долгую паузу, погладил холодный ствол корабельной пушки и продолжил, - при всем моем неуважении к украинским спецслужбам и их начальникам, думаю, что рыть могилы они подчиненных на нужную глубину научили. Если б Думбадзе убили люди в форме – то труп его искали до тех пор пока кто – нибудь из исполнителей не заговорил на эту тему. Но насколько мне известно, об убийстве исполнители пока молчат. Так, что скорее всего, Думбадзе лишили жизни другие граждане, а не те, кого обвиняют.

- С этим ясно, а теперь напой мне про Мельниченко, - взяв под руку Марата, произнес старлей. Мужчины поднялись к пушкам, оставшимся на холме еще с русско-турецкой войны.

- Сказочку о том, что сей эсбэушник стал «писать» президента, узнав о преступном приказе, оставим местным журналюгам и их хозяевам. Парень работал на разведку изначально. Спонсоров из – за бугра интересовали разговоры в кабинете президента, а не доказательства его преступной деятельности, - усевшись верхом на чугунную пушку, продолжил диалог Марат. – Насколько мне известно, цифровые записи он переписывал с диктофона на компьютер, после чего оригиналы стирал. Если это так, то о судебной перспективе «кассетного скандала» не может быть и речи. Отсюда первый и самый главный вывод: это была чистая разведоперация. Мельниченко писал все подряд и у его хозяев появилась уникальная возможность предугадать некие действия гаранта. Во – вторых, откровения в этом кабинете воров – олигархов могли не понравиться другим ворам и бандитам. Так, что столкнуть лбами то, что здесь называют «украинской элитой» можно было и без кровопролитий. Присылаешь кассету клиенту и тот, услышав, что про него рассказывали президенту… стрелялся из служебного пистолета или давал команду организовать, скажем, автокатастрофу для излишне разговорчивого недоброжелателя. А третье, извечный вопрос: « Кому это выгодно?» И вот здесь, я бы внимательно посмотрел на премьера и его американскую жену.

- Об этом пишут в газетах, - перебил Марата старлей, - что – нибудь посущественнее у тебя есть?

- Тогда о высокой политике. Если исходить из того, что ФСБ России знает намного больше, чем журналисты, то я бы напомнил тебе о том, что гаранта поддержал президент России. А это значит, что привязать Кучму к покойному журналисту НЕВОЗМОЖНО. Путин не стал бы рисковать. Ставка на президента – убийцу весьма опасна. А ему пачкаться о чужие грехи нет никакого резона. Все же остальные дела и делишки, которые проворачивали украинские власти возможно и пахнут дурно, но на международный скандал по полной программе не тянут.

- Тогда прямой вопрос: «Кому выгодно сейчас убить Мельниченко?»

Марат надолго задумался. Он уже понял, что Федотову предложили очередную «непыльную» работу.

- Прежде всего тем, кто был откровенен с президентом каких – то темных коммерческих сделках. Цифровые записи без свидетеля они смогут оспорить в любом суде. Борцам «за чистоту рядов» - гибель Мельниченко послужит хорошим предостережением для потенциальных предателей. Вот только на показушный расстрел они сейчас не пойдут. Слишком велик риск для «засветки».

- А те, на кого работал этот «крот»?

- Убивать его сейчас им не в жилу. Во – первых, он свидетель на возможном процессе. Во – вторых, эти записи уже сейчас весьма успешно оспариваются, а после его гибели – они вообще потеряют цену. И в третьих, чисто психологический фактор. Гибель борца с президентом может напугать их сторонников… Поэтому я бы не советовал отставным снайперам браться за выполнение этого «заказа».

С одной стороны беглого эсбэушника прикрывают профессионалы из ЦРУ, а с другой – «заказчик» может преследовать совсем другие цели. На месте национал – патриотов, которые могли разместить «заказ», я бы сдал киллера с хорошей родословной местным властям или убил его «на месте преступления». Тем самым удалось бы подогреть интерес к пану Мельниченко и его записям. А если потенциальный убийца к тому же окажется русским офицером, - Марат многозначительно посмотрел на Федотова, - то из его трупа раздул бы весьма дурно пахнущую сенсацию: Россия, мол, вначале морально поддержала Кучму, а потом пошла и на физическое устранение его главного оппонента.

- Других вариантов ты не видишь? – Осевшим голосом спросил Федотов. Внешне трудно было определить о чем думает старлей, но голос выдавал волнение.

- Я бы не советовал ввязываться в это дело, - поморщился Марат, - перебежчика оберегают цээрушники, а это не фунт изюма, даже для такого профессионала, как ты. Хотя, технически уничтожить беглеца, думаю возможно. В Америке президентов убивали. Но это в том случае, если «заказчик» искренен в своих намерениях.

- Ладно, проехали! – Резко оборвал Марата старлей. Ты почти убедил в своих благих намерениях, но мне б очень хотелось, чтобы ты навсегда забыл о сегодняшней встрече.

- Мне дважды повторять не надо. Я понятливый, - расплылся в улыбке Марат, - ты лучше скажи, как чечена нашел? – Попытался вернуть старлея к прошлой ночи Марат.

- Дамочку через ее коллег по работе вычислил, а дальше – дело техники. Заглянул среди ночи к ней домой с телеграммой в руках. Баба, не подозревая об истинной причине возвращения любовника и не зная о его делах, открыла дверь. Я ухватил ее за горло, так, чтоб она визг на весь дом подняла. Горячий кавказец выскочил из спальни со стволом в руках и получил свои семь грамм свинца в левый глаз. Ты же этого хотел, сливая мне адресок через Климаксовича. Федотов достал из-за пояса пистолет и многозначительно посмотрел на Марата.

- Тебе не кажется, что пришло время платить по счетам, - с угрозой в голосе спросил Федотов, - я отыграл, уготованную твоим сценарием роль, ментовско – чеченский картель по торговле героином разгромлен подчистую и теперь наступила твоя очередь.

Федотов направил пистолет на Марата. Журналист осознал свою роковую ошибку. Старлей явно не шутил.

- Может, последнее слово произнести разрешишь? – с дрожью в голосе спросил Марат.

- Последнее слово на суде произносят, - криво усмехнулся старлей, - а тут приговор уже вынесен и палачу твои слова не интересны. Кстати, на этом самом месте, говорят, погиб адмирал Нахимов во время русско-турецкой войны. Так, что у тебя есть шанс войти в историю.

- Моя смерть ничего не изменит. Завтра же всю информацию о старлее Федотове засветит Климаксович. Менты выйдут на твоих новых хозяев и легкий уход за рубеж с мешком «зелени» сорвется. Тебя возьмут, как последнего лоха. Так, что выгода от моей смерти весьма сомнительна.

Федотов снял пистолет с предохранителя и быстро осмотрелся по – сторонам. Кругом не было ни души. Он медленно поднял пистолет и прицелился в голову. Марат уже мысленно простился с этим светом. Вспоминать о прошедшей жизни, молить прощения грехов, падать на колени перед убийцей, как делали его многочисленные предшественники из душещипательных фильмов и книг журналист не мог. Он был фаталист и верил только в судьбу.

«Если это будет угодно Дьяволу или Господу – то они спасут меня, - пронеслось в голове у Марата. И вдруг, страх, животный страх парализовал его волю. Он осознал, что еще секунда и все, что когда – то для него было главным исчезнет навсегда. Дотошные эксперты сделают его посмертное фото на артиллерийском лафете, а трупорез Крючков опишет раневой канал, размеры входного отверстия и все болячки, которые преследовали Марата при жизни. Потом вырежет кусочки органов, располосует мозг и отправит все это в лабораторию на исследование… Неожиданно снизу с дороги послышался лай собаки. Старлей замешкался и не нажал на спусковой крючок. Он хотел избежать ненужных свидетелей. Марат оторвал взгляд от черного дула пистолета и посмотрел на дорогу. Далеко внизу прихрамывая на переднюю лапу, бежала беспородная дворняга.

- Не повезло тебе, - наконец прервал тягостное молчание Федотов, - до нашей встречи ты сам отправлял на тот свет неугодных. И вот теперь наступил твой час.

Федотов уже мог спокойно нажать на спусковой крючок и навсегда забыть Марата, который доставил ему столько неприятностей, но что-то его сдерживало. Нет, он не боялся мести редактора и охоты «на волка».

Рано или поздно - это все равно случится и о его подвигах станет известно ментам и бандитам… Не было у Федотова и чувства жалости к журналюге, кормившегося на чужих смертях. Федотов презирал Марата и сравнивал его с черным вороном, питающимся падалью. Но чем дольше он стоял на кургане, тем меньше хотелось сделать привычное движение.

Неожиданно Федотов понял, что Марат был всего лишь его отражением, вторым Я. Журналист и наемный убийца в этом мире делали одно недоброе дело. И если первый был вполне уважаем двуногими жертвами, то он, Федотов, был их явным врагом. Его боялись! Им пугали богатых и самоуверенных, сытых и довольных этой жизнью. Старлей для этих жалких особей стал и прокурором, и судьей, и палачом. Журналист был тоже убийцей, но люди его воспринимали совсем иначе и даже величали: «Четвертой властью».

Федотов опустил пистолет и с тоской посмотрел на скачущую на трех ногах собаку. Ему стало жаль себя и тех, кого он, снайпер спецназа, отправил на тот свет только за то, что они жили не так, думали не так и молились не тому Богу.

- На этом кургане погибли тысячи солдат и два адмирала. Они бились за Родину! – Торжественно произнес Федотов, - но никто не смог им даровать жизнь и только я, старлей Федотов, словно Господь, на этом кровавом холме дарую жизнь одному из их потомков. Живи, Марат, только не думай, что я испугался твоего редактора, ментов или бандитов. Я выше вас всех! И только мне даровано право убивать и миловать!

Марат облегченно вздохнул. Раненый пес уже скулил у ног Федотова.

- Надо лапу перевязать, - наклонился над дворнягой старлей. Марат вытащил из кармана темно-синий носовой платок и протянул Федотову. Наемный убийца разорвал его на две части и аккуратно перевязал раненую лапу. Пес выл от боли, но агрессии к своему спасителю не проявлял. Закончив перевязку, Федотов погладил собаку по шее и молча направился вниз по дороге.

«И смерть свою ты найдешь в пучине морской…»

Старлей вместе с травмированным псом спустился по лестнице вниз и остановился у газетного киоска. С журнальных глянцевых обложек на Федотова нахально смотрели обнаженные девицы и дебилы – культуристы, демонстрирующие свои накаченные мышцы. Рядом с киоском стояла старая цыганка в цветастых юбках, платке и полинявшей от времени кофте.

- Мужчина, спросить разреши, - ухватила она старлея за руку.

Федотов хотел оттолкнуть старуху – гадалку, но потом передумал.

- Чего надо? – Грубо спросил он.

Этой фразы было достаточно. Цыганка увидела в незнакомце возможного клиента и зачастила привычно:

- По глазам вижу, не в ладах с жизнью ты. Гложет тебя беда большая. Болезнь тяжелая. Позолоти ручку – всю правду скажу. Беду отведу, благодарить старую цыганку будешь всю жизнь.

Федотов вытащил из кармана пять гривен и протянул старухе.

- Всю правду скажу. Ты военным был, а теперь с казенной службы ушел. Обидели тебя сильно твои сослуживцы. Ожесточился ты сердцем.

- Ладно, старая – это ты по форме моей определила, - оборвал цыганку Федотов, - ты мне про прошлое не ври, без тебя знаю, как жил.

- А без прошлого будущего не бывает, - зачастила старуха, - камень у тебя на сердце, камень. Он не дает покоя тебе ни днем, ни ночью. И умрешь ты с ним… А покой найдешь на дне морском. Если жить хочешь, моря избегай. Опасна для тебя пучина морская.

- Ладно врать, старая, - оборвал цыганку Федотов, запрыгивая в отходящий троллейбус.

- Подожди, мужчина, подожди! Я не все еще сказала, - запричитала старуха, - ждет тебя скоро дорога дальняя с коварным спутником в казенный дом.

Но Федотов уже не слушал ее. Ворожеям и предсказателям он не верил и даже себе не мог объяснить зачем отдал цыганке пятерку.

«Да я в море – то никогда и не был, - подумал Федотов, - спутала старая шельма меня с морским пехотинцем. Форма ее обманула».

За окном троллейбуса замелькал знакомый пейзаж Севастопольской бухты. Старлею возвращаться к Омельченко не хотелось. Марат был весьма убедителен. Хозяева вора – прапорщика запросто могут и подставить. Да и ввязываться в политику Федотову не хотелось. Одно дело убивать наркокурьеров и бандитов их прикрывающих, и совсем другое – политическое убийство.

И все же Федотов поехал к Омельченко. Отставной прапор встретил его настороженно. Даже выглянул на улицу, чтоб удостовериться, не притащил ли к нему домой старлей хвост.

- Да, чисто все, - успокоил хозяина Федотов, - на меня грешить уже некому. Ты лучше о своих делах доложи.

- Они согласны, - для чего – то посмотрел на затянутое свинцовыми облаками небо Омельченко, - десять тысяч баксов дают аванс, еще девяносто тысяч получишь после выстрела.

- Когда выезжать? – Федотову вдруг остро захотелось сыграть в «русскую рулетку» с этими сытыми господами.

- Теплоходом поплывешь до Стамбула. Отходит он завтра вечером из Приморска. – Омельченко ввел в дом гостя и достал из сейфа билет. – Называется теплоход «Память Меркурия». На борту будут одни челноки. Прикинешься начинающим барыгой.

- Почему морем, за бугор можно и по суше выехать, - напрягся старлей. Ему вспомнилось пророчество цыганки.

- «Дыра» у них на границе в Приморске есть. Шмонать тебя не будут. А теплоход большой, не боись. Раньше, эта «Память Меркурия» судном шпионом была, по океанам ходило. А как Союз развалили, ушлые людишки приватизировали его втихаря и теперь бабки клепают каждую неделю.

После этой фразы Омельченко сел на любимого конька и вновь стал причитать об упущенных возможностях и бездарно прожитых годах в Чечне. Федотов не прерывал вора – прапорщика. Уж ему – то флот в любом случае делить не пришлось бы. Не приучен он был к аферам и воровству.

- Я на твоей «Памяти» не поплыву, - прервал старлей болтовню Омельченко.

- Ты передумал? – Испугался хозяин. Он уже прикинул, куда потратит обещанный гонорар.

Омельченко давно положил глаз на небольшой обувной магазин на улице Ленина.

- На теплоходе не поплыву, - пояснил Федотов, - меня в море укачивает.

- Таблетки прими, - посоветовал Омельченко, - от качки есть специальное лекарство. «Челноки» без них в море не выходят.

- Я сказал, пусть дыру в границе на суше ищут или новые ксивы делают. Мельниченко поперек горла не только у твоих барыг стоит, но и у более серьезной публики. – Повысил голос Федотов, - а если они этого сделать не могут – то и разговора не было у нас с тобой. Мельниченко не муж – рогоносец, его еще «выпасти» за бугром надо. Да так чисто, чтобы контрразведка ничего не учуяла. А это только состоятельным людям под силу.

- Минут пятнадцать Омельченко пытался переубедить старлея, но тот стоял на своем.

- Тогда в «Фуджи» пошли. Пусть тебе фото на паспорт сделают срочно, - наконец сдался отставной прапорщик.

- Фото можно, - согласился Федотов. Он быстро переоделся в гражданскую одежду, повязал атласный в серую крапинку галстук, прилизал редкие волосы и стал похож на забитого жизнью инженера.

Заполучив фото старлея, Омельченко отправился в офис к своему шефу. «Виляния» Федотова тому не понравилось.

- Морем мы бы его уже завтра отправили, а тут проблемы лишние, - проворчал недовольно Тарас Григорьевич, - а может он, «крутить» начал?

- Ни в коем случае, - замотал головой Омельченко, - я когда ему сумму назвал – он тут же согласился. Да, кто ему сто тысяч в Крыму за один выстрел отвалит? При желании здесь киллера нанять можно и за штуку баксов, а алкаши, и за сотню гривен человека на тот свет спровадят.

- Смотри, Омельченко, головой за Федотова отвечаешь. Если он и на задании коники выбросит – не переживешь ты киллера, - прервал соратника по партии Тарас Григорьевич, - паспорт сделать не проблема. Поедет через Чоп в автобусе с «челноками». В Будапеште его встретят люди из «русской мафии». У них возьмет ствол подходящий, а к тому времени, я думаю, мы узнаем о логове Мельниченко.

- Он просил «крота» вытащить в какой – нибудь кабак на встречу с журналистами, - напомнил Омельченко, - и там его пристрелить во время телесъемки. А адресок Мельниченко, я думаю известен киевским депутатам, раскручивающим «кассетный скандал».

- Этим без тебя займутся, - повысил голос Тарас Григорьевич, - паспорт и проездные документы получишь послезавтра. Только учти, Федотов никого не должен знать: ни меня, ни название нашей партии, ни спонсоров этой судьбоносной акции.

- Обижаете, Тарас Григорьевич, я ж в Чечне служил…

На этом борцы за новую демократическую Украину расстались. Бывший прапорщик вернулся домой и продолжил отмечать удачную сделку с Федотовым, а его начальник занялся подготовкой к отправке в Венгрию киллера. Дело это оказалось непростым. Посвящать в истинные цели командировки, разыскиваемого «интерполом» киллера, Тарас Григорьевич не мог, поэтому, за каждую бумажку приходилось платить весьма дорого. Только на пятый день ему наконец – то удалось получить загранпаспорт. Он тут же передал его Омельченко. Старлей Федотов раскрыл еще пахнущий типографской краской документ и рядом со своим фото прочел: Мельниченко Николай.

- Вы чего сделали?! – В ужасе заорал старлей. Ему еще никогда не приходилось скрываться под фамилией будущей жертвы.

- Да тут все путем, - стал успокаивать Федотова Омельченко, - Фамилия у эсбэушника весьма распространенная на Украине и, несмотря на газетную шумиху, ее мало, кто знает.

- Но ведь вы могли меня и Ивановым назвать, и Петровым, и Сидоровым. Мельниченко – это неспроста. Крутят «заказчики» кино свое, но ты учти, Омельченко, если меня попытаются сдать властям, я тебя в живых не оставлю.

- Да, я то тут причем, - возмутился Омельченко, - давай выпьем лучше, за нас любимых.

Он быстро разлил по стаканам водку.

Перед тем, как взять в руки стакан, Федотов подошел к телевизору и включил его в сеть. На первом канале торжественно строгий диктор вдруг заговорил скорбным голосом.

- Нам только что стало известно о том, что у берегов Крыма затонул пассажирский теплоход «Память Меркурия». Часть экипажа и пассажиров удалось поднять на борт проходившим в районе катастрофы российским судам. Причины гибели теплохода и имена погибших устанавливаются».

- Он сказал «Память Меркурия»! – Вдруг заорал Федотов, - ты слышал. Это тот теплоход, на котором, я должен был плыть в Стамбул.

Омельченко со стаканом в руке от волнения мигал глазами и долго не мог ничего произнести. Потом его вдруг осенило: «Туда то он всех довез. Теплоход уже возвращался из Стамбула. А у тебя билет был в один конец».

Но эти уточнения не могли вывести из странного оцепенения Федотова. Уставившись в телеэкран, старлей, вместо диктора, видел перед глазами старую цыганку, которая предрекла ему близкую смерть в морской пучине.