Голый мужик у памятника Нахимова.

Лёнчик появился на площади за две минуты до назначенного срока. Машину он оставил у здания горсовета. Марат наблюдал за Лёнчиком из-за киоска «Союзпечати». Не обнаружив боевиков – телохранителей, Марат бесшумно проследовал за «бандитом со справкой». В руках он держал внушительных размеров пистолет с длинным узким дулом. Лёнчик остановился у края тротуара и стал осматриваться по - сторонам. Марат поднял оружие, прицелился и нажал на спусковой крючок. Лёнчик, схватившись за живот, рухнул на землю. Журналист глянул на часы. Было ровно двенадцать. Он кинулся к поверженному противнику, быстро стащил с него всю одежду и унес ее к мусорному баку.

- Повезет же бомжам, - отодвигая ржавую крышку люка, пробормотал злоумышленник, - тряпье у психа похоже от Диора.

В этот момент за его спиной послышался дикий вопль. Лёнчик очнулся, вскочил на ноги и побежал к памятнику. Сделав два круга у подножья, он попытался забраться наверх. Марат, наблюдавший за ним с тротуара, удовлетворенно потер руки и направился к телефону – автомату. «Скорая» приехала минут через десять, однако задержать голого мужика им не удалось. Тогда на подмогу врачам диспетчер вызвал милицию. Объятый ужасом Лёнчик носился вокруг памятника и издавал нечленораздельные звуки. За ним гонялись пятеро милиционеров.

- Картина для фильма ужасов, - хохотнул Марат. Он был доволен последствиями выстрела. Наконец, милиционерам удалось свалить психа на землю и защелкнуть на его запястьях наручники.

Марат вновь подошел к телефону – автомату, набрал домашний номер Кулинара и, услышав встревоженный голос хозяина, сказал: «Человек, который должен был вас сегодня ночью убить, доставлен в приемный покой психбольницы абсолютно голым. Если ему провести Барбамил – кофеиновое растормаживание прямо сейчас, то он расскажет о своих связях с Поваром. Это обойдется вам в сто баксов. Но если вы опоздаете – то Лёнчика завтра же выпустят из психушки и он выполнит «заказ».

- Кто? Кто говорит? – В страхе закричал Кулинар.

- Кто, кто – конь в пальто! Звони в психушку, Лёнчик уже там, - крикнул Марат и повесил трубку.

По набережной журналист прошел к зданию театра, вышел на дорогу и, остановив такси, отправился к себе домой.

В девять утра Климаксович получил от Марата развернутый отчет о проделанной работе. В последнем абзаце этого уникального документа было особо отмечено, что через десять минут после того, как в психушку доставили Лёнчика, там нарисовался Кулинар, который называл голого психа киллером и требовал поместить его в палату для буйнопомешенных. За эту услугу Кулинар заплатил дежурному врачу сто долларов.

- И это печатать? – Уточнил Климаксович.

- А почему бы и нет, - закуривая гаванскую сигару, степенно произнес журналист, - не я ж его в психушку спровадил. Лёнчик за Кулинаром числится. Мне лишние неприятности не к чему.

- Это я понял, - зачастил Климаксович, - но ты мне хоть объясни отчего мужик взбесился?

- Может, белены объелся, а может грибочков мексиканских, но психиатры грешат на наркотики. Подобные состояния ЛСД может вызвать. А один знакомый вьетнамец мне рассказывал, что они научились во время войны с американцами из какой – то травы особый яд добывать, который на солдатиков наводил ужас. Этим ядом они смазывали колючки вокруг лагеря противника. Стоило часовому проколоть руку, как он начинал палить куда нипоподя. Этим же ядом вьетнамцы обрабатывали стрелы и иглы для воздушных пистолетов. Дальность стрельбы их небольшая, но зато стреляет бесшумно и очень эффектно.

- И сколько времени действует этот яд после укола? – уточнил Климаксович. Он уже понял, каким образом удалось Марату упрятать Лёнчика в психушку.

- Если правильно лечить – неделю, а если усугубить все это кофеином и барбамилом – то болезнь примет хроническое течение и психа можно будет продержать за решеткой лет десять. Последний выстрел.

Федотова подняли в пять утра. На улице еще было темно, его усадили в старые разбитые «Жигули». Однако знакомые охранники остались в замке. Рядом со снайпером сел двухметровый детина с бычьей красной шеей борца. Управлял «Жигулями» горилоподобный мужик с вытянутой вперед челюстью, которую покрывала трехдневная щетина.

- Стрелять не разучился? – спросил шофер старлея.

- А ствол, где? – вопросом на вопрос ответил Федотов.

- Уже на чердаке. Мельниченко с депутатами нарисуется у «Коллизея» в девять утра. Можешь положить троих, но первая пуля Мельниченко. Стреляй в голову. Пули разрывные с особой начинкой. Если мужик выживет – то ты займешь его могилу, - проинструктировал киллера водитель, покидая пригород Будапешта.

Федотову успокоился. Он поверил бандитам. Если бы хотели убить – то не стали тратить время на пустые разговоры.

- Расстояние до объекта какое? – продолжил беседу Федотов.

- 48 метров, - буркнул, сидевший рядом громила, - отстреляешься, получишь бабки и свалишь за бугор с чистыми ксивами, а если промахнешься…

- Я уже все понял, - махнул рукой Федотов и откинулся на спинку сидения. За окном машины мелькали ухоженные венгерские усадьбы, выложенные красным кирпичом магазины.

«Предсказатель на этот раз просчитался, - подумал старлей, - Мельниченко «заказали» в натуре. В кабинете президента откровенные разговоры могли вести не только политики, но и деловые. А уж им не к чему светить свои разговоры о бизнесе.

В эту секунду на перекрестке загорелся красный сигнал светофора, водитель нажал на тормоз и в ту же секунду в «Жигули» влетел старый потрепанный «Запорожец».

- Твою мать! – Заорал водитель, пытаясь открыть поврежденную дверцу. Но выйти наружу он не смог. В приоткрытое окно влетела граната. Взрыва старлей уже не слышал. Салон машины наполнил удушающий газ. Через минуту все трое превратились в каменных истуканов неспособных пошевелить даже пальцем. Из подъехавшей санитарной машины выскочили парни в белых халатах. Они извлекли из машины пострадавших, уложили их на носилки и включив сирену, «скорая» покинула место аварии.

Минут через пятнадцать Федотов стал различать голоса своих спасителей. Санитары говорили по-русски без малейшего акцента, обильно сдабривая свою речь ненормативной лексикой. - Корефан очухался, - услышал старлей у самого уха, - глаза открой.

Федотов с трудом раскрыл глаза и увидел бородатую физиономию с кривыми желтыми зубами и расплющенным «боксерским» носом.

- Как себя чувствуете. Господин Мельниченко, - с издевкой спросил бородач, - не зашиб ли я вас давеча?

Федотов решил не отвечать на вопросы. Он хотел для начала выяснить, кто эти люди и куда его везут.

- Мучает меня вопрос, - продолжал издеваться бородач, - что ты за птах такой, чтоб за твое освобождение стали платить двадцать штук баксов. Может, ответишь добровольно?!

- Я не помню, - пробормотал Федотов, - башка, как чугунный котел.

- Про головную боль бабушке расскажешь, - повысил голос бородач, - я вопрос задал.

- Зовут меня Николай Мельниченко. В Венгрию приехал на туристическом автобусе за товаром. Потом на меня напали бандиты… Я отстал от группы и хотел бы вернуться в Союз.

- Может, тебя к послу отвезти, предприниматель хренов? – Во всю глотку заорал бородатый.

- Можно и к послу, - бездумно кивнул головой Федотов.

- А нам говорили, что ты в розыске? Или подзабыл о своих киллерских делах? – продолжил допрос мужчина.

- Вы меня с кем – то путаете. Я занимаюсь челночным бизнесом. Вожу товар из Польши и Венгрии, - решил до конца держаться своей легенды Федотов.

- Оставь ты его в покое, - неожиданно вмешался в разговор второй «санитар», - не видишь, что ли, мужик не в себе.

Минут через тридцать машина въехала на территорию средневекового замка, похожего на музей. Попетляв по узким аллеям, «Скорая» остановилась у одноэтажного барака, покрытого красной черепицей. Санитары помогли выбраться из машины Федотову и провели его внутрь. В просторном кабинете за старинным дубовым столом сидел невысокий брюнет с короткими жидкими усиками над верхней губой.

Говорил он быстро с явным итальянским акцентом.

- Я хочу поздравить господина Мельниченко со вторым рождением. Мои ребята спасли вас от неминуемой смерти. После первого выстрела киллера должен был застрелить венгерский полицейский «случайно» оказавшийся на месте происшествия. Но судьба в лице московского журналиста Жан Поль Марата и вашего покорного слуги распорядилась иначе. Я сейчас открою тайну. Марат отплатил той же монетой. Он даровал вам жизнь.

- Я не знаю никакого Марата, - еле слышно, сквозь зубы произнес Федотов, - я маленький человек, занимаюсь челночным бизнесом…

- У меня нет времени, Федотов. Тебе в Севастополе «заказали» Мельниченко.

- Вы меня с кем – то путаете. Моя фамилия Мельниченко, я гражданин Украины, занимаюсь мелким бизнесом, - с настойчивостью Дауна, твердил Федотов. Он боялся провокации со стороны бандитов «заказавших» ему убийство Мельниченко. Все это могло быть элементарной проверкой «на вшивость».

- Похоже старлей Федотов мне не верит, - картинно всплеснул руками итальянец, - придется приглашать в свидетели деву Марию. А может, мне поклясться на Библии. Как вы относитесь к этой книге?

- Я – атеист! – Обозлился Федотов.

- Я в этом и не сомневался, - зачастил итальянец, покрываясь мелкими капельками пота, - ни один христианин не посмел бы нарушить главную божью заповедь: «Не убий!». А за вами, господин Федотов, столько покойников, что их хватило бы на открытие нового кладбища для «новорусских». Учитывая вашу биографию, я, с вашего позволения, позвоню в город – герой нашему общему знакомому.

Итальянец достал записную книжку и набрал телефон Марата.

- С вами говорит господин Ломброзо, - четко выговаривая каждое слово, произнес итальянец, - рядом со мной в кресле сидит господин Федотов, который утверждает, что он еще ни кем неубитый Мельниченко. Господин журналист, не могли бы вы излечить своего друга от амнезии. У меня очень мало времени. Хотя постойте, у меня появился весьма весомый аргумент. Итальянец увеличил звук телевизора. В Европейских новостях показывали Будапешт, взорванный чердак какого- то дома, а диктор, говоривший по–венгерски, несколько раз упомянул «Колизей». В завершении сюжета оператор показал вывеску ресторана «Колизей». - Тележурналисты сейчас показали занимательный сюжет о том, как сегодня в девять утра взлетел на воздух чердак пятиэтажного дома, расположенного в пятидесяти метрах от ресторана «Колизей». Взрывом разрушены три квартиры, черепичная крыша и чердак. А вот, пострадавших от взрыва нет. Полиция нашла там только искореженную снайперскую винтовку российского производства и офицерскую книжку старшего лейтенанта Федотова. И что интересно, документ от взрыва не пострадал. Он лежал у входной двери на чердак. Полицейские полагают, что удостоверение офицера мог потерять, тот, кто устанавливал на чердаке мину с часовым механизмом.

Господин, Марат. В пять утра я узнал, что Федотова убьют именно сегодня, но мне было неизвестно место казни, поэтому на въезде в Будапешт пришлось организовать авто аварию в результате, которой два киевских бандита получили из пистолета «ТТ» травмы несовместимые с жизнью, а господин Федотов на санитарной машине был доставлен по назначению.

- Вы не могли бы передать трубку Федотову, - не скрывая радости, попросил Марат.

- С превеликим удовольствием, - расплылся в улыбке итальянец.

Федотов осторожно взял телефонную трубку.

- Все произошло, как я предсказал, - поздоровавшись, проговорил Марат, - макаронники действуют по моему поручению. Я попросил господина Ломброзо вернуть тебя в Крым. Думаю, что снайперу было бы интересно увидеть тех, кто «заказал» Мельниченко. Насколько мне известно – эти господа еще в Севастополе.

- Я не просил за меня решать, - возмутился Федотов.

- Не кипятись, старлей, - резко оборвал собеседника Марат, - я выполнил волю Дьявола и продлил земные муки тому, кто даровал жизнь никчемному журналисту на Малаховом кургане. А теперь, выполняй команды итальянца. За одну маленькую услугу они переправят тебя в Крым.

Старлей передал трубку мобильного телефона итальянцу.

- Вы все ему объяснили, господин Марат?

- Да, он выполнит ваши указания, но у меня есть один вопрос. Что вас связывает с Кулинаром? Трудно поверить в то, что одна коммерческая сделка по поставке соды с Украины в Мозамбик может оправдать столь значительные расходы.

- Сода – это начало. Там есть, как у вас говорят, «откат» для крымского премьера Соболева в десять тысяч долларов. Мелкий презент. После того, как он возьмет эти деньги, наступит вторая фаза. На севере Крыма в его вотчине есть несколько химических заводов.

Транснациональные корпорации, занимающиеся этим бизнесом, решили их убрать с рынка. Украинцы отпускают свой товар по очень низким ценам.

- Вы хотите выкупить эти заводы и уничтожить их, чтобы избавиться от конкурентов? – стал уточнять Марат. На эту «сделку века» уже намекали киевские журналисты.

- Лично я подобным бизнесом не занимаюсь. Мне надо было найти только подходы к Соболеву. Кулинар сам вызвался помочь нам в этом деле, он говорил, что финансировал его избирательную кампанию, оплачивал недвижимость вашего премьера. Поэтому мы и сделали на него ставку. – Понизив голос, пояснил итальянец, - здесь нет ничего противозаконного. Это – бизнес. Мы всегда работаем с теми, кто может эффективно распорядиться ресурсами.

- Предположим, вы выкупите химические заводы, но ведь никто не разрешит их закрыть и выбросить на улицу тысячи рабочих. К тому же при покупке завода – стратегический инвестор подписывает обязательства по вложению дополнительных средств в производство и инфраструктуру поселков.

- Это уже мелочи. Никто контракт нарушать не будет. Заводы закроют ваши «Зеленые» - борцы за охрану окружающей среды. Поверьте, это стоит очень недорого. Один из благотворительных международных фондов выдает им гранд на очень небольшую сумму и эти люди начинают кампанию в прессе, устраивают шумные акции протеста, заваливают жалобами депутатов. А те, чтобы повысить свой рейтинг, хозяева завода ведь иностранцы, которых у вас не любят избиратели, выносят этот вопрос на заседания парламента… Дальше, я полагаю, продолжать не надо. Это уже проверенная схема. Она хорошо работала не только на Украине, но и в России, Польше, Армении…

- Больше вопросов нет, господин Ломброзо. Надеюсь, мой друг будет доставлен в Крым в целости и сохранности.

- Сегодня же, он ступит на родную землю. Не беспокойтесь. Все будет очень хорошо и, как говорил один мой знакомый, в дамки непременно выйдут пешки.

Отключив мобильник, итальянец повернулся к Федотову.

- Вы слышали наш разговор. Речь идет о серьезном бизнесе. Здесь проколы недопустимы. Через двадцать минут отсюда вылетит двухместный спортивный самолет. Приземлится он недалеко от Севастополя. Там тебе надо будет ликвидировать местного предпринимателя по кличке Повар и убийцу – отморозка Похмелкина. Последнего, вчера поместили в психиатрическую больницу №1 и только после этих акций ты будешь полностью свободен и сможешь заняться теми, кто организовал твою командировку на тот свет. Я думаю, что они Повара и Лёнчика переживут на один день. Вопросы есть?

- Я бы не хотел лететь в Севастополь в самолете. Это верная гибель. ПВО там контролирует все воздушное пространство. Они его просто собьют и я не смогу выполнить ваше задание, - стал возражать Федотов.

- ПВО хорошо работало при коммунистах. Тогда о таких полетах мы не могли и мечтать. Сейчас рубильник от противовоздушной обороны находится на Западе. Украинская армия задолжала за электроэнергию весьма приличную сумму, а контрольный пакет акций энергокомпании у «стратегического инвестора». По нашему указанию в нужный момент, отключают должников, в том числе и локаторы ПВО от электричества за неуплату. Минут пятнадцать идут переговоры военных с руководством компании, во время которых выясняется, что диспетчер «случайно» отключил и те воинские части, которые стояли на боевом дежурстве. Этого времени вполне достаточно, чтобы наш самолет незаметно приземлился на какой-нибудь поляне в горах. А теперь, я приглашаю вас к столу. Перед полетом надо перекусить. Итальянец выставил на стол запотевшую бутылку «Московской» завода «Кристалл». Федотов извлек из своего вещмешка, с которым никогда не расставался, солдатскую кружку и наполнил до краев водкой. После чего, не дожидаясь тоста, жадно осушил ее. В отличие от венгерской бурды, которой его потчевали бандиты, водка оказалась качественной и приятной на вкус. Кинув в рот две маслины, Федотов поднялся из-за стола и торжественно произнес: «Первый к полету готов».

- Ты только самолет не разломай, - попросил итальянец и советы летчику не давай. Он сам разберется куда лететь и что брать с собой.

Украинскую границу спортивный самолет пересек ночью. В 23 часа 20 минут летчик показал на далекие огни.

- Севастополь внизу. Теперь пойдем на малой высоте, но ты не бойся. Я сюда каждую неделю с грузом летаю.

Минут через пятнадцать самолет пересек береговую полосу и, задрав нос кверху, стал набирать высоту. Буквально в двадцати метрах можно было разглядеть в лунном свете крымские горы. Федотова поразило то, что в оставшихся на берегу моря курортных поселках и селах не горело ни одного уличного фонаря.

- Украина во мгле, - произнес Федотов, указывая рукой на приморский поселок, - энергетики деньги с крестьян вышибают.

- Причем тут деньги, - удивился летчик, - спонсор нашего полета владелец энергокомпании, который на время пересечения границы отключает побережье от электричества, чтоб локаторы ПВО не засекли.

- Но у них же дизеля есть, - возразил Федотов, - перейдут на резервное энергоснабжение и нам конец.

- Станут они палить дизтопливо если его продать можно крестьянам за наличку. У офицеров и прапорщиков в украинской армии зарплата мизерная, вот и изыскивают они «внутренние резервы». Во времена, когда здесь был Советский Союз никому в голову прийти не могло, чтобы контрабанду по воздуху перевозить на спортивных самолетах. В два счета – сбили б еще над морем. Что-что, а ПВО в СССР работало, как часы. А теперь, внимание. Садиться будем на вершине Демерджи. Вот этот пакет передашь пастуху, который сигнальные костры зажег. Зовут его Ахмет. Он покажет дорогу вниз.

Сделав круг над каменными истуканами Долины Привидений, пилот мягко посадил самолет на очищенную от камней и мусора поляну, освещенную четырьмя кострами.

- Здесь во время второй мировой войны партизанский аэродром был, - сообщил летчик, - фашисты его так и не смогли обнаружить. Ну, давай, с Богом.

Старлею понадобилось не больше минуты, чтобы покинуть самолет. Одной рукой он поддерживал вещмешок, а в другой нес пятикилограммовый пакет для пастуха. Летчик взмахнул рукой и резко оторвал самолет от земли. Федотов подошел к пастуху, на вид ему было лет семьдесят. Из-под капюшона зеленой штормовки видны были белесая козлиная бородка и глубоко посаженные, чуть раскосые, глаза. Пастух быстро затушил костры и, покрикивая на овец, погнал их на нижнее плато. Федотов шагал рядом с пакетом в руках.

- Ты, может, остановишься? - Спросил старлей, несколько озадаченный странным поведением аборигена.

- Русские говорят: «Береженного Бог бережет, а дурака – конвой стережет. А Ахметка умный. Ему не надо долго стоять на вершине, когда стрекоза летает. Взял посылку и уходи, чтобы Аллах берег, а не конвой.

- И часто к тебе самолеты прилетают? – спросил Федотов.

- Бывает, прилетает, - хитро улыбнулся Ахмет, - а бывает, что и не прилетает. Это от Ахметки не зависит. Мое дело костер разжечь и потушить.

- А в пакете, что? – Продолжил беседу Федотов.

- Ахметка не должен это знать, он и не знает. И ты, если не будешь глупые вопросы задавать, домой живым придешь. В горах любопытных не любят. Я во время войны тут с партизанами был. Мы тоже самолеты принимали ночами, так один очень много вопросов задавал. Потом – умер. Со скалы упал.

- Ты, что, пугать меня надумал? – Повысил голос Федотов.

- Зачем, пугать? Почему, пугать? Я историю говорю. Предатель он был – вот и упал со скалы. А ты по–другому понял?

- Я все правильно понял, - стушевался Федотов, передавая пакет пастуху.

Ахметка, не снимая брезентовых рукавиц, взял пакет и засунул его в холщовую сумку.

- Тяжелый пакет, однако…

- Никогда б не поверил, что в наши дни контрабанду можно самолетом через границу возить, - постарался сгладить неловкость Федотов, - летчик сказал, что ты мне дорогу покажешь в долину.

- Ты уже на ней стоишь. Развилка здесь. Моя дорога вверх на пастбище, а ты вниз ступай по тропе. Минут через тридцать выйдешь к источнику, а оттуда дорога одна к селу ведет, другая к морю, а третья на Перевал, который на ялтинской автотрассе.

- Федотов, забросив на спину вещмешок, зашагал довольно бодро вниз по крутой тропе. Через сорок минут он оказался у источника, напился воды и, не заметив ничего подозрительного, направился в сторону автотрассы. Спрятаться от милиции он решил в Ялте. Квартиры курортникам там сдают круглый год, прописки не требуют, главное, чтобы платил исправно. До города Федотов добрался первым троллейбусом. На автовокзале нашел симпатичного старичка, который за двести баксов сдал ему однокомнатную квартиру в многоэтажке «под ключ». Расположена она была почти в центре, недалеко от автовокзала. Вторую квартиру старлей снял в Алупке. Хозяева двухкомнатных апартаментов зимой жили в Москве и в Ялту приезжали лишь на лето. Эта квартира стоила дороже – пятьсот долларов за месяц.

Добравшись до постели, он проспал весь день и очнулся лишь, когда за окном зажглись уличные фонари. Долгое время Федотов не мог сообразить, где он находиться. Потом махнув рукой, достал из вещмешка бутылку водки, сорвал колпачок и из горлышка, без закуски ополовинил ее, не отрываясь. Минут через пять в голове старлея наступило просветление и он уже отчетливо вспомнил, чем занимался последние дни, где был и что должен сделать в Крыму.

- Первым в списке стоит Повар, - вспомнил он наставления макаронника, - это должен быть показательный расстрел, а вот Лёнчика кончать придется прямо в психушке. В буйном отделении такой акт провести будет непросто. Придется прикид менять на докторский. Федотов на мгновение представил себя в белом халате с пистолетом в руках среди сумасшедших. Эта картина его неожиданно развеселила и он, схватившись за живот стал безудержно хохотать.

«Операцию назовут потом «доктор смерть», а портрет Лёнчика напечатают на первой странице «Коза ностры». Это будет сенсация. – Размышлял про себя Федотов, - Марат свою статейку назовет с претензией на оригинальность: «Расстрел в сумасшедшем доме» или «Бандитский беспредел в Крыму». Нет, он назовет его более изысканно: «И в психушке Лёнчика достала пуля». Побрившись, и освежив физиономию «розовой водой», старлей вышел на улицу. В микрорайоне освещение не работало и лишь только ущербный месяц временами разрывал кромешную тьму, пробиваясь сквозь свинцовые облака.

- Идеальная ночь для воров и убийц, - пробормотал старлей, направляясь к автовокзалу. От первой платформы в этот момент как раз выруливал красный «Икарус» с трафаретом «Севастополь». Старлей махнул рукой и на ходу запрыгнул в приоткрытую дверь. Сунув водителю десять гривен, Федотов проследовал вглубь салона и пристроился у окна на последнем сидении. Пока все складывалось удачно: ни водила, ни пассажиры не смогли рассмотреть его физиономии. Федотову не хотелось светить свое ялтинское логово. Здесь он собирался отлежаться после выполнения «заказа».

Автобус без остановки доехал до въезда в Севастополь. Федотов, прикрыв лицо красным мохеровым шарфом, протиснулся по узкому заставленному сумками и чемоданами проходу к водителю и попросил остановиться. Можно было доехать и до автостанции, но старлей решил не испытывать судьбу. «Заказчики» его убийства могли слить информацию местной милиции о киллере из России и подсунуть его фото патрулям. От въезда в город до Малашки он добирался пешком, обходя стороной освещенные улицы. Повара он решил пристрелить из снайперской винтовки, которую перед тем, как покинуть Севастополь, спрятал на Малаховом кургане под корабельной пушкой времен второй мировой войны. Непосвященному человеку отыскать ствол было б весьма непросто. Миноискатель и собака, натасканная на взрывчатку, на бастионе были бессильны. Земля за две войны на Малашке настолько сильно пропиталась порохом, ружейным маслом и осколками снарядов, что лишний ствол был здесь похож на песчинку в ближневосточном бархане.

Осмотревшись по сторонам, Федотов монтировкой поддел камни у основания пушки, и просунув руку в узкую щель, извлек замотанную в промасленную ветошь винтовку. Оптический прицел он прятал в жестяной коробке метрах в двадцати от первого тайника.

Минут через сорок он добрался до превращенного в осажденную крепость особняка Повара. Нанятые Маратом пацаны каждую ночь устраивали здесь настоящие фейерверки, запускали сигнальные ракеты, взрывали китайские хлопушки, а особо настырные пытались при помощи специальных приспособлений забросить взрывоопасную мишуру за ограду, доводя мощными взрывами хозяина дома до настоящего безумия и нервного истощения. После каждого взрыва у Повара, как у собачек академика Павлова, срабатывал условный рефлекс. Но в отличие от подопытных зверюшек, у него не выделялась слюна, а … начинался неудержимый понос. Для того, чтобы снять тяжелый невроз к Повару привозили местных медицинских светил, гипнотизеров, колдунов и экстрасенсов, но никакие самые «навороченные» заклинания не помогали.

Последним, на даче побывал симферопольский профессор Ачкасов. Осмотрев больного, он глубокомысленно пояснил: «Физиологу Павлову удалось при помощи электрического звонка и вспышки света выделять у подопытных животных слюну. Для этого он вначале вместе с этими раздражителями кормил собачек, а потом убирал еду и включал звонок… Это было эпохальное открытие ХХ1 века».

- Мне плевать на Павлова и его собак! – В бешенстве заорал Повар, - мне об этом уже говорили яйцеголовые еще в больнице. Я требую снять этот чертов рефлекс и за это плачу годовую профессорскую зарплату.

- Батенька, не надо нервничать. Мы вас непременно вылечим, тем более, что вы не ограничены в средствах, - профессор алчно посмотрел на лежащий на столе бумажник предпринимателя, - нам уже известна причина ваших страданий, так сказать, механизм образования патологической связи в мозгу и условный раздражитель.

- Быстрее, доктор, быстрее! – Взмолился Повар, - я уже не могу выйти на улицу потому, что от меня за версту несет дерьмом. Я не могу вести переговоры, заседать в наблюдательных Советах восьми акционерных обществ. Не могу участвовать даже в выборах. Вы можете себе представить, что в будущем горсовете обойдутся без меня. Эти ублюдки будут бесконтрольно делить общенародную собственность. Я этого не переживу, профессор. Вы должны, нет вы просто обязаны вылечить меня от этой дерьмовой болячки. Свяжитесь с американцами, запросите ведущие клиники Европы. У них, наверняка, уже есть лекарство от медвежьей болезни. - Я сделаю все для спасения вашей жизни, подниму литературу в нашей научной библиотеке, свяжусь с американскими коллегами… А пока, вам надо устранить раздражающий фактор. Объявите район вашей дачи запретной зоной, установите посты на дорогах, шлагбаумы. В конце - концов ваша служба охраны могла бы действовать более решительно по отношению к хулиганам. Я бы, с профилактической целью, подвесил пару человек за ноги на деревьях, чтоб другим неповадно было петарды у вашего дома взрывать.

- Охрана! – Завопил Повар, - исполняйте указание профессора. Всех подонков вздернуть на реях, затравить собаками, бить до полусмерти, а особо отъявленных, топить в море, как неразумных щенков.

В четыре утра профессор с тысячью долларов в кармане в весьма приподнятом настроении покинул гостеприимный дом предпринимателя. Профессор Ачкасов не знал, как вылечить от странной болезни Повара, но был уверен, что сможет весьма недурно поправить свое финансовое положение. Он пообещал непременно навестить больного следующей ночью, но только не учел одного обстоятельства. В эту самую минуту в километре от дачи оборудовал позицию для стрельбы старлей Федотов. В оптический прицел он как раз осматривал освещенные окна дома – крепости, видел, как хозяин прощался с ночным гостем, а когда тот вернулся в спальню, набрал мобильник. Повар вытащил из кармана халата телефонную трубку, поднес его к уху и сказал: «У телефона». В ту же секунду раздался выстрел. Пуля, пробив стекло и капроновую занавеску попала в левый глаз жертве. Повар, громко вскрикнув, рухнул на пол. Услышав шум падающего тела, в комнату вбежал охранник. Он подхватил на руки залитого кровью шефа и хотел было переложить на диван, но в этот момент раздался второй контрольный выстрел. Пуля вошла бедняге в приоткрытый рот, не оставив ни одного шанса на благополучный исход. Охранник, бросив на пол безжизненное тело, с воплями, выскочил в коридор.

Старлей Федотов не стал испытывать судьбу, он без лишней суеты протер платочком снайперскую винтовку и незаметно покинул боевую позицию. Через полчаса он уже сидел в переполненной утренней электричке, направляющейся из города – героя в Симферополь. От постоянных пассажиров «поезда нищих» с его деревянными жесткими лавками и разбитыми стеклами на давно немытых окнах, Федотов мало чем отличался. На нем была защитного цвета стеганая куртка, заправленная в старые кирзачи, солдатская роба и, натянутая на самые глаза клетчатая фуражка с длинным козырьком, отдаленно напоминавшая знаменитый реквизит всенародного любимца циркового клоуна Олега Попова. Фуражка резко контрастировала с остальным одеянием и, как яркое пятно навсегда оставалась в памяти его попутчиков. Если бы милиционерам взбрело в голову опросить пассажиров утренней электрички и попытаться составить фоторобот преступника, то девять из десяти свидетелей подробнейшим образом описали его клоунскую фуражку, не запомнив ничего существенного в облике мужчины. А те, кто хоть раз видел на арене цирка Олега Попова, наверняка, изобразили незнакомца похожим на артиста.

Федотов сидел у окна, ни с кем не разговаривал и делал вид, что его сморил тяжелый утренний сон. В то же время старлей не упускал из виду входную дверь и каждый раз при появлении в вагоне человека в милицейской форме, помимо воли, напрягался и был готов к любому повороту событий. Кроме двух пистолетов и гранаты у Федотова было наготове и бесшумно стреляющая тонкими стальными иглами «газовая зажигалка». Безобидное с виду оружие, представляло смертельную опасность, так как иглы были обработаны экзотическим ядом при попадании в кровь, который вызывал моментальную смерть.

Эту зажигалку подарил Федотову итальянец, который рассказал, что иголки смазаны смесью ядов курарэ, каракурта и тарантула. Эта гремучая смесь должна была запутать токсикологов. Одно дело диагностировать отравление курареподобным веществом с его ярко – выраженными и хорошо изученными симптомами мышечного паралича и совсем другое – не встречающаяся в природе дикая смесь из быстродействующей отравы с непонятной клиникой поражения. - Чтобы разобраться с этим ядом, лаборантам понадобится часов пять, а то и сутки. Смерть же после укола наступит через десять минут, - пояснил старлею итальянец. - Я – уверен, что испытание секретного оружия итальянской мафии в России пройдет успешно и мы сможем наладить производство «зажигалок» в промышленных объемах. Главное, при стрельбе – соблюдай правила безопасности и не наколись на иголки сам. Этот яд представляет серьезную опасность не только приговоренному, но и киллеру. Разбирать устройство категорически запрещено. Оно рассчитано на десять выстрелов после чего подлежит уничтожению.

При появлении в вагоне милицейского патруля, Федотов достал из кармана зажигалку и стал вертеть ее в руках. Для того, чтобы безобидная с виду зажигалка превратилось в грозное оружие было достаточно большим пальцем сдвинуть защитный колпачок из - под которого выдвигалось короткое стальное дуло. Еще одна защитная пластина прикрывала красную кнопку, нажав на которую можно было произвести бесшумный выстрел. Ядовитая игла, выбрасываемая мощной пружиной, поражала противника на расстоянии двадцати метров и была предназначена для ближнего боя.

Патруль прошел мимо, Федотов облегченно вздохнул и спрятал зажигалку - ядомет в правый карман. Вскоре электропоезд подъехал к симферопольскому вокзалу. Вслед за челноками, волокущими за собой по вагону ручные «тележки – кравчучки», вышел на перрон и, не узнанный никем, наемный убийца Федотов.

Симферополь встретил старлея мелким противным дождем и пронизывающим холодным ветром. Низкие свинцовые облака, нависшие над городом, дополняли безрадостную картину. Пассажиры электрички, натянув на головы капюшоны курток, толкаясь и матерясь, побежали к остановке троллейбуса. Федотову общественный транспорт был не нужен. Клиент последние минуты жизни доживал в буйном отделении республиканской психиатрической больницы, именуемой в народе «Розочкой» или «Домом Балабана».

«Журналюга Марат вначале своей жизни там практику проходил, - вспомнил Федотов, - с санитарами при Советах в психушках была напряжёнка, поэтому брали туда всех подряд и бывших зэков, и студентов. Но в таком одеянии они меня дальше ворот не пустят. Надо или шкуру менять или…»

Федотов прошел в огромный больничный двор через главный вход. Это был настоящий город безумных. В двадцати мрачных каменных корпусах бурлила своя неведомая нормальным людям жизнь. Некоторые пациенты бродили по территории больницы в голубых халатах и черных рабочих фуфайках. Под надзором санитаров они таскали из столовой бачки с едой, а из прачечной – тюки с бельем и даже для чего – то красили в ядовито – оранжевый цвет высоченный забор.

Лёнчика поместили в первое отделение для "буйных». Находилось оно за трехметровым каменным забором. Федотов подергал железную калитку, она оказалась запертой изнутри. Можно было нажать кнопку звонка и вызвать санитара, но тот вряд ли впустил бы незваного гостя на свидание с больным без разрешения лечащего врача. Отбросил в сторону Федотов и второй вариант, связанный с переодеванием во врача – психиатра. Скорее всего санитар «чужого доктора» в отделение не впустит.

Можно было, конечно, применить силу и «вырубить» на время санитара. Но это был не самый лучший вариант. Дежурный персонал мог включить сигнализацию, вызвать милицию и санитаров из других отделений.

В такой обстановке даже отыскать Лёнчика среди нескольких сот сумасшедших становилось делом нереальным. Нужно было нестандартное решение.

Осмотрев больничные корпуса, Федотов направился на хоз. двор. Его внимание привлекла, никем не охраняемая, электрощитовая. Располагалась она в покосившемся сарае с обязательным «черепом и костями» вместо вывески. На металлической двери висел ржавый замок, открыть который, бывшему спецназовцу не составило большого труда. Осмотрев такую же древнюю, как и сам замок технику, Федотов вначале хотел просто выключить рубильник, чтобы обесточить корпуса, но потом отказался и от этой затеи.

«В психушке, наверняка, дежурит электрик, который очень быстро сможет восстановить подачу электроэнергии. Надо что – то существенное вырезать, чтоб повозились подольше здесь знатоки», - подумал Федотов.

С пожарного стенда он снял топорик, рукоятка, которого была покрыта толстым слоем резины и тремя ударами разрубил кабель. Мгновенно во всей больнице погас свет. За стеной электрощитовой послышались крики санитаров и больных, которые кляли на чем свет стоит местные власти, издевающиеся над народом.

- График отключений на хрена вывешивают, - орал толстый мужик, наполовину высунувшийся из окна второго этажа буйного отделения, - запереть этих гадов сюда в темноту, узнали б почем фунт лиха.

Федотов незаметно выскользнул из щитовой и спрятался в густых кустах. Минут через двадцать там появился мастеровой мужик с испитым лицом. В руках электрик держал небольшой аварийный чемоданчик. Матерясь, он открыл дверь и тут же получил по голове доской. Федотов не церемонился и бил не жалея сил. Удостоверившись, что электрик не скоро придет в сознание, он забрал чемоданчик и пошел к проходной. Грохнув пару раз в дверь ногами, старлей услышал из-за забора простуженный бас: «Какого стучишь!»

- Я электрик. Проводку осмотреть надо. Коротнуло где – то.

Санитар провернул в замке ключ и приоткрыл калитку.

- Проводку показывай, - рявкнул Федотов, отталкивая похожего на мясника красномордого мужика в белом халате.

- А я тебя что – то раньше здесь не видел, - проявил бдительность санитар, - сегодня ж Колян дежурит.

- Забухал твой Колян! – Заорал Федотов. – Я долго тут стоять буду! Вся больница без света сидит, а ему, пала, Коляна подавай.

Санитар стушевался, впустил горластого электрика во двор и, проводив его до двери отделения, стукнул трижды ключом в окно.

- А сам, что дверь не в силах открыть?! – Возмутился Федотов.

- У меня нет ключей от внутрянки, а у тех, кто внутри сидит, нет ключей от ворот, чтоб психи во время бунта не разбежались.

Наконец, открыли входную дверь. В полутемном коридоре стоял санитар – громила двухметрового роста. На здоровенный волосатый кулак его левой руки было накручено вафельное полотенце.

- Чего надо, мужик, - громыхнул над ухом санитар.

- Коротнуло где – то, - вежливо пояснил Федотов. Громила в халате одним своим обликом вызывал страх у тех с кем общался. – Электроплитки, кипятильники не включали?

- У нас их отродясь не было, - мотнул головой санитар.

- Тогда проводку буду смотреть. Может, психи закоротили?

- Эти могут, - неожиданно легко согласился санитар, - три поста голых. На двести рыл – три санитара и один фельдшер. Поди уследи за всеми. А ведь среди них и электрики бывшие есть. Начальство бабки экономит, а мы тут, не разгибая спины с утра до ночи за себя и за того парня пашем.

- Давай, с палат начнем, если вы ничего не включали, - прервал поток жалоб Федотов, - только смотри, чтоб они мне по башке в темноте не дали.

- А ты, уворачивайся, - хохотнул санитар, открывая дверь в надзорную палату. Там находилось человек двадцать. Из одежды на больных были только давно не стираные грязно - серые больничные кальсоны. Большинство пациентов валялось на койках. А человек пять носились, как угорелые по палате, что – то бормоча себе под нос.

- Отбой! В койку! – Диким голосом заорал санитар, снимая с руки полотенце. – Кому, сказал! Мордой вниз!

Трое психов с испитыми опухшими физиономиями, прыгнули в кровать и притихли, с ужасом наблюдая за санитаром. Четвертый, низкорослый крепыш с выбитыми передними зубами не подчинился и, став в стойку каратиста, просипел зло: «Ты, чо, орешь, сучара?! Крутым стал. Так я тебе быстро, моргало, выверну!»

Санитар, матерясь, двинулся к больному. Федотов замер в ожидании развязки.

- Лёнчик, бей гниду! Бей первым! Он уже тебе все равно не простит! – завизжал мужик с дальней от двери койки. У него был перебит нос, а вместо левого глаза, осталась глубокая яма, которую пересекал грубый шов.

- Молчи, одноглазый! – Приказал санитар и замахнулся для удара, но Лёнчику удалось увернуться и он, перепрыгнув через кровать, оказался в двух метрах от Федотова.

- Ты севастопольский, Похмелкин, - быстро уточнил старлей. Зажигалка его была уже приведена в боевое состояние.

- Да, - удивленно уставился на гостя с воли больной, - а ты, кто будешь?

- Я от Повара. Привет передать пришел. Он тебя к себе зовет. – С этими словами Федотов нажал на красную кнопку зажигалки. В эту же секунду санитару удалось левой рукой ухватить непокорного Лёнчика за кальсоны, а правой – со всей силы ударить по голове. Лёнчик покачнулся и рухнул на пол, закатив к потолку глаза.

- Классный удар! – Восхитился Федотов. – Нокаут!

Больные притихли и демонстративно уткнулись лицами в подушки.

- Лежать всем! – Продолжал орать санитар, - убью любого, кто пикнет! Тем временем мнимый электрик стал осматривать провода и висящую у самого потолка лампочку.

- Тут, вроде порядок, - произнес Федотов, - надо другие палаты осмотреть. Лежащий у его ног Лёнчик, смотрел остекленевшими глазами в потолок и не дышал. Санитар взял больного за руку, но она безвольно повисла, попытался найти пульс на предплечье, и, не найдя его, крикнул в коридор фельдшеру: «Федор, тут Похмелкин отъезжает».

В палату не спеша вошел среднего роста мужчина с побитым оспой лицом. На нем был заляпанный йодом грязно – серый халат. Наклонившись над больным он попытался прощупать у него пульс на шее, потом оттянул нижнее веко левого глаза вниз и стал проверять реакцию зрачков на свет.

- Похмелкин, похоже того, - наконец поставил диагноз фельдшер, - да у него ж башка в крови. Что тут было?

- Подрались психи, - не моргнув глазом, соврал санитар, - на моих глазах Лёнчику по башке врезали.

- А – это, кто? – Ткнул пальцем в Федотова фельдшер, - ему совсем не улыбалась история с трупом на дежурстве, да еще в присутствии свидетеля.

- Электрик это, - успокоил фельдшера санитар, - он проводку проверял в палате.

- Ксивы давай, пропуск, - протянул руку к Федотову фельдшер. Лёнчик его уже не интересовал.

- Нет у меня никаких документов, - мотнул головой Федотов, - я тут второй день работаю.

- И что ты видел? – Уставился не мигая на Федотова фельдшер.

- А ничего я не видел. Меня, может быть здесь вообще не было.

- Так, может или не было, - с неприкрытой угрозой в голосе переспросил фельдшер.

- Не было. Конечно не было. Мне ж и пропуск в отделение не выписывали, - скороговоркой зачастил Федотов, продвигаясь к двери.

- Был он в палате, был! – Заверещал один из психов. – Несправедливо все. Его толстомордый замочил кулаком по черепу.

- А вот и убийца объявился, - повеселел неожиданно фельдшер, - забирай этого придурка у окна и тащи в изолятор. Косоротый, ты зачем Лёнчика грохнул?

Санитар, проявив небывалую прыть, подскочил к одноглазому и, набросив на шею удавку, потащил к выходу из палаты.

- Так ему и надо! – обрадовался больной, лежащий у окна, - бей гниду! Души одноглазого!

- Чего это они? – выскочив из палаты, спросил Федотов у фельдшера.

- Одноглазый тут уже троих на тот свет спровадил. У него посттравматическая эпилепсия. В сумеречном состоянии любого убить может. Мы его хотели в «крытую» перевести, но начальство возиться с бумагами не желает. Профессор Зябликов любит к нему на койку симулянтов подкладывать, ну тех, кто от армии или тюрьмы косит. На вторые сутки раскалываются, как орехи. Косоротый из боевиков «сейлемовских». Во время разборки какой – то козел гранату бросил в машину. Хирурги с того света вытащили, но осколки не только глаз вышибли, но и мозги повредили. Припадки начались, сумеречные состояния… Мать и отца топором зарубил во время приступа. С тех пор он здесь и лежит. Так вот, если ты пикнешь хоть слово, - понизив голос, в самое ухо произнес фельдшер с угрозой, - найдется псих, который тебя на котлеты порубит или удавит в подъезде. Ты все понял?

- Да, не было меня здесь, ты чего, начальник. Перекреститься могу, - испуганно проговорил Федотов. Он хотел, как можно быстрее покинуть буйное отделение с его дикими нравами. Фельдшер вывел электрика во двор, сделал знак санитару, который гремя ключами открыл калитку.

- Этот хмырь к нам никогда не приходил, - шепнул он санитару, - не было его здесь. Да и кто бы его сюда впустил без пропуска.

- А я и не впускал, - униженно пробормотал санитар. Мужик сказал, что он электрик.

- Да, не было никакого электрика, не было. Ты же не мог впустить в буйное отделение постороннего человека без разрешения главврача. – Повысил голос фельдшер.

- Не мог, - кивнул головой санитар, - и мужика этого никогда не видел. Да. Как вы могли такое подумать, чтобы я, какого – то говнюка без пропуска в буйное отделение.

- Вот и хорошо, - хлопнул по плечу санитара фельдшер и, подпрыгивающей походкой, направился утрясать формальности с трупом.

Федотов спустился к Салгиру и по пустынной набережной пошел в сторону вокзала. «А чтобы произошло, если б я его из пистолета грохнул в дурке, - стал прикидывать другие варианты Федотов, - на кого они тогда труп списали? Удачно все – таки получилось, по – книжному. Так должны шпионы американские действовать: один укол и труп.

В Севастополь Федотов вернулся той же электричкой. В большой толпе легче было раствориться и остаться незамеченным. А в этот день Федотову не нужна была реклама, потому, что он пожелал исполнить вынесенные им самим приговоры Омельченко и его хозяевам. Однако, выполнить задуманное на этот раз не удалось. Омельченко, узнав о том, что киллеру Федотову удалось уйти от смерти в Венгрии в течение часа собрал вещички и самолетом отбыл в Киев. В тот же день исчез из города и главный разработчик спецакции в отношении Мельниченко. Тарас Григорьевич уехал поездом к себе на Родину во Львов. Там он надеялся пересидеть некоторое время, пока боевики из украинской мафии не отыщут своего крестника.

«Его надо, как бешеную собаку прикончить, пока этот москаль беды не натворил в Севастополе, - приговаривал Тарас Григорьевич, размешивая в стакане жидкий, «железнодорожный» чай, - такое дело провалили подонки. Как теперь хозяину докладывать? Я ж, Григорию Ивановичу стопроцентную гарантию давал. Да, и денег на неубитого Федотова потратил слишком много. На Львовском вокзале Тарас Григорьевича встретил помощник народного депутата Украины Мыкола. По поводу провала операции он вопросов не задавал, лишь только протянул газету в которой московский журналист Марат Барский рассказывал о том, как готовилось «мнимое убийство» Мельниченко и кто был «заказчиком» провокации.

Тарас Григорьевич лихорадочно искал фамилии или имена, но в статье, никакой конкретики не было.

- Я все объясню Григорию Ивановичу при встрече, - засуетился партийный функционер, - все не так страшно. Они не смогут ничего предъявить нашей партии. У них нет фактов. Это все домыслы. А если не успокоятся, я в суд на этого журналиста подам в конце – концов за клевету. А Федотов – убийца. Он – вне закона. Мы вытащим его во Львов и пристрелим, как бешеную собаку, при задержании. Я – все устрою. Так и передай Григорию Ивановичу. Пусть не беспокоится. Помощник депутата, бывший сотрудник военной контрразведки Павленко, не стал перебивать своего коллегу. Он провел его на стоянку автомобилей и передал ключи от белых «Жигулей». - Поживите в Мукачево у Гаврилюка. Фамилии вашей Федотов не знает. Место жительства тоже, а мы тут подумаем о его дальнейшей судьбе.

Тарас Григорьевич облегченно вздохнул, открыл дверцу служебной машины, повернул ключ зажигания и, помахав на прощание рукой, отправился к своему давнему другу Гаврилюку. А в это время Федотов обследовал дом Омельченко. Бежал из Севастополя его фронтовой товарищ весьма поспешно, но несмотря на это Федотову не удалось найти там письма или адреса его сообщников. А опрашивать соседей старлей не рискнул.

«Без Марата в этом деле не обойтись, - стал прикидывать различные варианты поиска негодяев Федотов, - надо подключать «Коза ностру».

Из телефона – автомата старлей позвонил в Москву. Услышав голос Климаксовича, произнес вместо приветствия: «Я тот, которого не убили. Скажи Марату, чтоб завтра пришел к Матросскому клубу в Севастополе ровно в полдень».

- Непременно передам, - зачастил радостно Климаксович, узнав по голосу наемного убийцу, - а вы бы не могли поведать нашему корреспонденту детали этого, так сказать, мероприятия. Читатели газеты ждут подробности.

- Найдешь Омельченко, будут подробности, - оборвал Климаксовича Федотов и бросил трубку на рычаг телефона - автомата.

На следующий день Марат в полдень подъехал к Матросскому клубу. Федотова нигде не было. Журналист вошел в полутемное фойе, посмотрел на афиши и хотел было уже выйти наружу, как вдруг заметил у лестницы ведущей в подвальное помещение знакомую фигуру. Проследовав за Федотовым, Марат очутился вскоре в небольшой комнате то ли художника оформителя, то ли завхоза. Она чуть не до потолка была завалена деревянными щитами, рекламными плакатами и поломанной мебелью.

- Все случилось так, как ты предсказывал, - без лишних предисловий начал Федотов, - этим сукам нужен был труп российского офицера. Задание макаронника я выполнил. Можешь сообщить бандитам. Мне нужен Омельченко. Он куда – то исчез после того, как в твоей газетенке появился репортаж о неудачном покушении на Мельниченко. Вы это специально сделали?

- Омельченко – не иголка, - улыбнулся журналист, - при желании его можно и найти. Вот только я не уверен, что он тебе сейчас нужен. Пусть успокоится, обживется на новом месте, жирком обрастет, а тут и смерть с косой. Убивать надо на взлете, а не тогда, когда человек загнан в угол страхом и готов принять смерть в любую секунду.

- Мне твои философские бредни слушать необязательно. Найди этих козлов и мы квиты, - зло бросил Федотов. Ему было неприятно осознавать свое поражение и чувствовать себя лохом, попавшимся на удочку двух недоумков.

- Я подключу к поиску своих украинских коллег в Киеве. Скорее всего на Омельченко и его хозяев можно будет выйти через нациков из «Любимой Украины». Как тебя найти, если что узнаю?

- Я позвоню Климаксовичу, - пожал на прощание руку журналисту старлей и направился к выходу. Марат посидел еще минут пять в подвале, потом по лестнице поднялся в холл и, махнув на прощание рукой дежурному, вышел на улицу.

В этот день у Марата было еще одно очень важное дело. В сбербанке он получил причитавшийся ему гонорар от итальянцев. Денег хватило на то, чтобы полностью оплатить в типографии пятитысячный тираж его новой книги. Сделал он это, как оказалось весьма своевременно, так как этой же ночью в квартире Марата раздался междугородний телефонный звонок. Журналист, ругаясь поднял трубку, ему помешали досмотреть прекрасный сон о том, как автор «романа века» в лучах прожекторов то ли в Каннах, а может и в Париже получал главный приз за свое гениальное произведение.

- Вас беспокоит господин Ломброзо, - услышал он знакомый голос итальянца.

- Я думал, что мы с вами простились навсегда, - возмутился Марат, - что за привычка звонить по ночам, когда люди в Крыму смотрят самые сладкие сны. Ему явно не хотелось общаться с итальянцем.

- Я не буду извиняться за бестактность, но именно ночами в вашей стране происходят самые большие неприятности. Только что в Севастополе убили моего компаньона Иваненко. И эта роковая ошибка произошла по вашей вине.

- Кто его убил? – Быстро спросил Марат. Он уже окончательно проснулся.

- Моего компаньона расстреляла из гранатомета дама. Вам придется вернуть гонорар, так как вы не выполнили условия договора.

- С какой стати, - взорвался Марат, - по вашей просьбе сактировали конкурентов Кулинара. На Центральной аллее севастопольского кладбища появились две новые могилы Повара и Лёнчика. Я лично присутствовал во время проводов в последний путь этих господ.

- Я читал, ваш безумный репортаж под диким названием «На кладбище Шопена не лабали». Кстати, как переводится слово «лабать»? Я его не нашел в словаре.

- Лабать – это играть, берлять – кушать, а «Жмур команда» - музыканты лабающие на похоронах Шопена, - перевел итальянцу музыкальный сленг журналист.

- Я теперь понял смысл вашей дурацкой статьи, но в данный момент меня волнуют напрасно потраченные деньги. Вы не смогли отгородить от смерти моего компаньона. Его сегодня взорвала женщина, - не отставал итальянец.

- Я выясню, что случилось, - буркнул Марат и бросил трубку на рычаг телефона. У дома Кулинара журналист оказался в тот момент, когда эксперты уже заканчивали свою работу. У ворот дома – дворца валялись обгоревшие куски автомобиля, изувеченный труп с оторванной головой известного в Крыму предпринимателя.

- И кто это сделал? – Спросил Марат у сотрудника уголовного розыска, что – то выискивающего на асфальте.

- Кто, кто, конь в пальто! – Взорвался офицер милиции, - они бабки делят бешенные, а я работай ночами тут за гроши.

- Так все - таки, что здесь произошло? – Не отставал Марат, - Кулинара, что и вправду взорвала любовница?

- Какая хрен, любовница, - заорал, брызгая слюной, сыщик. – Бабе уже за шестьдесят. Она у этого козла буфетчицей работала летом. А ты напиши об этой истории, только правду, все, как было, а то от этих взрывов житья в городе не будет.

- С удовольствием, - протянул собеседнику дорогую гаванскую сигару Марат.

- Я ее потом выкурю, - тут же подобрел сыщик, - об этом непременно надо написать во все газеты. Пусть знают крохоборы, чем кидалово заканчивается для особо продвинутых. Кулинара убили не конкуренты и не рэкетиры, а обычная буфетчица ресторана «Колобок». Ее взяли с поличным сразу после взрыва. Мария Ивановна уже дала признательные показания.

- А вы ничего не путаете. В покушении на Кулинара подозревали его бывшего компаньона – Повара, - без особого энтузиазма, напомнил журналист.

- Об этом в заявлениях писал и сам Кулинар, - быстро согласился сыщик, - но все оказалось намного прозаичней. Минувшим летом в ресторане «Колобок» трудилась буфетчицей Полетаева Мария Ивановна. Муженек ее был связан с Поданевскими бандитами. В июле месяце в одной из разборок в Симферополе его убили, а Мария Ивановна продолжала работать у Кулинара. Обещал он ей за лето заплатить тысячу триста долларов, это, кстати, мой годовой оклад. А когда время пришло рассчитываться, Кулинар сунул буфетчице триста долларов и обвинил ее в хищении водки и выручки из кассы. Мы проверяли его обвинения, но они не подтвердились. Жена бандита на подобное пойти не могла. Жаловаться на своего бывшего работодателя она не стала. Договора на руках у нее не было. Вначале сезона она даже предположить не могла, что Кулинар «кинет на бабки» супругу поданевского бандита.

- К концу сезона вы разгромили поданевских и ее защищать стало некому. – Продолжил рассказ Марат. Ему хотелось побыстрее вытянуть из тугодума – сыщика всю информацию.

- Не только мы громили поданевских, - расплылся в улыбке сыщик, - бандиты сами основательно почистили свои ряды во время разборок. Только в автокатастрофах погибло за последние годы 18 членов оргпреступной группировки, не говоря уже о взрывах, перестрелках и несчастных случаях на воде. Но мы отвлеклись. Мария Ивановна затаила обиду на Кулинара и попыталась взорвать кидалу. Муженек Полетаевой боезапас хранил на огороде недалеко от своей дачи. Короче говоря, пластиковая мина сработала до появления Кулинара и уничтожила только автомобиль. Но на этом буфетчица не остановилась. Однажды вечером она пришла к дому Кулинара и вызвала его по телефону во двор, после чего бросила через забор две гранаты. Но и на этот раз Кулинар остался живым. Мы тогда посчитали, что таким образом его бывший компаньон Повар пытается довести до сумасшествия Кулинара.

- Об этой версии и моя газета писала, - кивнул головой Марат. Он уже понял, какую чудовищную ошибку допустил в своем расследовании.

- И, вот сегодня, - продолжил рассказ офицер милиции, - Мария Ивановна, вооружившись противотанковым гранатометом, спряталась в кустах у дома Кулинара и когда тот подъехал к воротам, с криком «Аллах акбар» нажала на спусковой крючок. Результат, как говорится, превзошел все ожидания. Кулинару взрывом оторвало голову, а куски автомобиля разлетелись на сорок метров. Марию Ивановну задержал, проезжавший мимо автопатруль ГАИ. В руках у нее был гранатомет. Вот и вся история.

- А я могу с ней поговорить? – Доставая вторую сигару, спросил Марат, - если, что на суде свидетелем выступлю. Вдруг, она потом от своих показаний отказываться начнет.

- Ну, если только свидетелем на суде, - решил подыграть Марату сыщик. Он спрятал сигару в карман, подошел к милицейскому УАЗику, и приказал вывести подозреваемую в теракте. Перед глазами журналиста предстала пожилая седая женщина в серой фуфайке, солдатских брюках и тяжелых зимних сапогах. Судя по одежде, она намеревалась провести в засаде не один час.

- Я корреспондент московской газеты «Наше дело», - представился Марат, - не могли бы вы пояснить за что вас задержали?

- Следователь утверждает, что я взорвала хозяина ресторана «Колобок», - низким грудным голосом произнесла женщина.

- А вы этого не делали?

- Почему же, - усмехнулась бывшая буфетчица, - я отомстила этим негодяям за своего супруга, за слезы девчонок – официанток, которых они насиловали в подсобке ресторана. Вы даже представить себе не можете, что творится летом в этих приморских кабаках. Ночами каждая общепитовская точка превращается в настоящий вертеп, где всеми делами заправляют извращенцы и половые уроды.

- А ваш супруг знал о том, где вы работаете?

- Он был святым человеком и ни в какой банде не состоял. А весь этот арсенал он нашел случайно в поле, и, чтоб взрывчаткой не воспользовались подростки, закопал его в нашем огороде, - промокнув глаза платочком, продолжила женщина.

- А за что его убили? – Подошел вплотную к женщине Марат.

- Это сейлемовские посчитали, что мой Петечка связан с поданевской бандой. Но он никакого отношения к ним не имел. Поехал в Симферополь купить автомобиль и его прямо на авторынке расстреляли какие – то негодяи.

- И после этого случая у вас ухудшились отношения с хозяином ресторана?

- Да, он ко мне обращался с непристойными предложениями, - выпятив вперед грудь, громко, чтобы слышали милиционеры, произнесла террористка.

- К вам? – С нескрываемым удивлением переспросил Марат.

- А что тут такого. Этот извращенец насиловал всех своих работниц без исключения. У него такой принцип был. Вы поспрашивайте у тех, кто работал в «Колобке». А когда, после сезона он еще «кинул на деньги» всех сотрудников ресторана, мы поклялись отомстить негодяю. Он был обречен. Если б мне не удалось его взорвать сегодня ночью, то завтра охоту на извращенца начали бы другие.

- И как бы они его убивали?

- Повариха хотела подарить негодяю отравленные крысиным ядом конфеты, электрик собирался подключить железные ворота его гаража к электросети, а диетсестра, которая трудилась в ресторане на должности экономиста, раздобыла для Кулинара микробы дизентерии… Он бы все равно не выжил. Просто мне удалось это сделать раньше других.

- Значит, выстрел из гранатомета сделали вы? – Еще раз уточнил Марат.

- Конечно, надо же кому – то страну спасать от негодяев.

- А «Аллах акбар» зачем кричали?

- Чтоб ему страшнее было. Кулинар, кроме своих дружков еще и чеченцев боялся. Они пообещали кастрировать его за обман. Он всех «на деньги кидал».

Женщину усадили в УАЗик, который, отплевываясь сизым вонючим дымом, повез народную мстительницу в СИЗО. А Марат остался на опустевшей дороге в тяжелом раздумье. «Похоже, что Повара и придурка Лёнчика на тот свет я отправил по ошибке. Они – то к этому делу оказались непричастны. Хотя, если рассудить по – понятиям, то эти негодяи были ни чуть не лучше Кулинара. Такие же воры, грабители и убийцы. Просто Повару удавалось скрывать свои порочные наклонности, но это, по большому счету, ничего не меняет. А на Лёнчике клейма ставить негде было».

Убедив себя в справедливости возмездия, Марат направился домой. Сказать по правде, его не очень расстроила ошибка в расследовании. В данный момент, журналиста в большей степени занимали итальянцы, требующие назад свои деньги, чем муки совести. Претензии господина Ломброзо и его компаньонов, Марат считал не обоснованными, из – за того, что они связались с моральным уродом. Да и цели, которые ставили перед собой макаронники, были, по большому счету – преступны. Прибрать к рукам химические заводы в Крыму для того, чтобы разорить и уничтожить производство и избавиться от конкурента на мировых рынках – подобное даже в мире чистогана не приветствуется.

- А что если всерьез заняться итальянской мафией? - Вдруг мелькнула в затуманенном мозгу у Марата «свежая мысль». Надо объявить им войну и выдавить «макаронников» не только из Украины, но и из России. А для этой «благородной цели», как говорят сами мафиози – все средства внешнего воздействия допустимы и оправданы.

- Итальянской мафии не место в Крыму, - неожиданно во всю глотку заорал Марат и закончил призыв громким воплем, - «Аллах акбар!»

Потрепанный бомж, ковырявшийся в мусорнике на противоположной стороне улицы, оторвался от своего важного занятия, глянул исподлобья на орущего Марата и, перекрестившись, вякнул: «Воистину воскрес!»

Вместо эпилога.

Через неделю у театра имени Луначарского на набережной Марат столкнулся совершенно случайно с тем же самым старичком – отставником. Он, как и в прошлый раз, был одет в военный френч, времен второй мировой войны, а на носу висело старомодное «бериевское пенсне».

- Я поздравляю Вас с удачным окончанием операции, - командирским голосом весьма торжественно произнес старик. - Вам удалось сорвать гнусную антисоветскую провокацию предателей и изменников Родины!

- Советского Союза уже десять лет нет на мировой карте, - механически возразил человеку из прошлого Марат.

- Советского Союза юридически может и нет на ВАШИХ КАРТАХ, но предатели Родины остались на этой земле и мы обязаны их выжигать, каленым железом.

- Флаг вам в руки, господин Берия, - грустно усмехнулся Марат, - но я никакого задания не выполнял. Кулинара взорвала сумасшедшая буфетчица, а Повар и Лёнчик в этой истории оказались «случайными пассажирами».

- Случайного на этой земле ничего не бывает, - резко оборвал Марата старик, - все предопределенно и расписано творцом на многие годы вперед. И не надо умалять своей роли в этой истории. Если бы не ваша активная жизненная позиция и беспримерная преданность идеалам своей Родины, подонкам удалось бы провернуть эту страшную по своим политическим последствиям провокацию.

- Да ничего я не сделал, - отмахнулся от патриотических речей выжившего из ума старика, Марат, - Емеля и его подручные на свободе. Мне не удалось отыскать даже Омельченко.

- Зачем искать того, кого недавно вытащили из воды? – старик извлек из кармана пачку фотографий, - Вот этот снимок сделан на набережной в Киеве. На нем изображен Григорий Иванович Омельченко. Да, да – этот весьма несимпатичный утопленник и есть ворюга – прапорщик, который вербовал в Севастополе наемных убийц для неслыханной в истории разведки провокации.

- Так он утонул? – удивленно произнес Марат.

- Конечно. Следователь районной прокуратуры посчитал, что Омельченко покончил жизнь самоубийством. А на этом фото запечатлен еще один участник операции: борец за национальную идею, известный вам под именем, Тарас Григорьевич. Он погиб во время автомобильной катастрофы недалеко от Львова. «Жигули», которыми управлял севастопольский партийный функционер, врезались в бензовоз. Так, что зло наказано и вы можете спать спокойно.

- Но был же еще один человек – Ваш бывший коллега, известный под кличкой Емеля. С ним вроде бы ничего не произошло. Вчера я слушал его обличительную речь по украинскому радио.

- А что с ним может произойти, если эти двое отправились к Богу по его указанию.

- Так это Емеля их прикончил? - удивленно уставился на старика Марат.

- А вы думали, что этим грязным делом занимались сотрудники российских спецслужб? Какая наивность. Какой непрофессионализм, господин Барский. Эти шакалы были обречены, после того, как итальянцы отбили Федотова у украинских бандитов. К тому же, только они знали настоящего «Заказчика» убийства Мельниченко. А такие знания в разведке не прощают.

- Но ведь не только они знали о делах вашего бывшего коллеги,- по инерции продолжил спор Марат.

- У нас нет теперь доказательств, что именно Емеля отдал приказ о вербовке убийц. Свидетели уничтожены. Так, что он чист перед законом.

- Но есть еще один человек в этой истории – старлей Федотов. Если ему назвать имя «заказчика»…

- Мне нравится ход ваших мыслей, господин журналист. Вы никогда не были излишне щепетильны в вопросах «жизни и смерти». Но увы, господин Федотов на этот раз бессилен, что - либо изменить в этой истории. Он тяжело болен. Скоротечный рак, а может – острая форма туберкулеза…

- Емеля и тут нас опередил?

- Недооценивать возможности моего бывшего коллеги я бы вам не советовал. Это, во-первых. А, во-вторых, по большому счету, Емеля и его соратники, изменившие Родине, не представляют никакой опасности существующему строю. О том, что они завербованы американской разведкой знаю не только я, но и те, кто по долгу службы должен бороться с иностранными шпионами в Украине. Так, что процесс под контролем. Можете спать спокойно. В час Х они предадут своих новых хозяев также легко, как и прежних. А вся эта, замешанная на крови и предательстве история, я думаю, могла бы заинтересовать независимых издателей. Марат, я вам советую, напишите детектив, пусть это будет кровавый леденящий душу триллер, главным героем, которого вы можете сделать себя. А чтобы не было неприятностей со стороны заинтересованных граждан, настоятельно советую на первой странице указать, что «персонажи и место действия, где происходили реальные события по просьбе представителя компетентных органов изменены».

Тем самым вы даете возможность бывшему военному контрразведчику Емеле и его коллегам- изменникам Родины, оставаться на своих постах, а читателям узнать истинное лицо тех, кто сегодня управляет независимой державой.

После этих слов, человек в пенсне махнул рукой и… растворился в воздухе, оставив на земле лишь зловещую тень Берии.

Марат оглянулся по – сторонам, но у театра не было ни души.

- Привидится же такое: Берия, американские шпионы, «оборотни в погонах». Расскажи, кому – нибудь, засмеют, - подумал журналист. Он поднял глаза вверх и на фронтоне театра увидел огромную афишу, на которой был изображен человек в дорогом сером костюме. Серый берет он лихо заломил на ухо, под мышкой мужчина держал трость с черным набалдашником в виде головы пуделя. А внизу красовалась надпись: «Гастроли в Севастополе. Русский драматический театр имени Горького. «Мастер и Маргарита». В главной роли Анатолий Новиков».

- Вот, что надо посмотреть сегодня, - решил Марат. Он подошел к парадному входу театра. Подергал дубовую массивную дверь, но она оказалась запертой, - похоже, что спектакль начали без меня.

Журналист обошел вокруг здания и у служебного входа увидел человека с афиши. Рядом с ним с сигаретой в зубах стоял маленький толстозадый мужчина в клетчатых брюках, с черными обгоревшими усами, похожий на огромного кота. В руках он держал до блеска начищенный медный примус. Третьим был длинный худой язвенник с треснутым пенсне на носу.

- Скажите пожалуйста, а вы такого невысокого старичка в пенсне, похожего на Берию не видели?

- Почему, похожего, - возмутился клетчатый, - это и был Лаврентий Павлович, собственной персоной.

- Лаврентия Берию расстреляли в начале пятидесятых годов прошлого века, - улыбнулся Марат, - а старичок – этот - из военной контрразведки. Он тут такого понарассказывал о наших правителях…

- Не верьте ему, - горячо зашептал длинноногий язвенник, протирая пальцами пенсне, - врет он все. Нет в украинском парламенте никаких американских шпионов, никаких «оборотней в погонах». Там собрались одни только кристально честные демократы и борцы за светлое будущее трудового народа. Посмотрите на их одухотворенные физиономии, ну разве такие люди способны предать свой народ.

- А законы, какие они принимают, - стукнул о землю примусом клетчатый, - вы читали эти законы?!

- А как дерутся, как они лупцуют друг друга! Это же сказка! Микрофоны ломают, морды друг другу - в кровь, - Продолжил тот, что в пенсне, - Ну, разве способны на такое американские шпионы?! Мессир, я ж вас предупреждал. Нельзя было брать с собой этого вздорного старика из прошлого. Ему же кругом шпионы и предатели мерещатся. А сам – то он, кто? Вот, вы молодой человек, знаете, кто такой Берия?! Правильно: агент империалистических разведок.

- Но, ведь эсбэушник Мельниченко предал своего президента, - попытался возразить Марат, - или вы и этому не верите?

- Это, смотря как считать, - сладко потянулся клетчатый, похожий на кота мужчина, - с одной стороны – он вроде и предатель, а с другой истинный патриот Украины, который открыл народу глаза.

- Вы, полагаете, что его никто не собирался убивать? И все, что рассказал ваш знакомый – ложь?

– Пошел ва-банк Марат.

- Кто ж правду народу скажет, - поднял с земли примус клетчатый. – Берию расстреляли пятьдесят лет назад и до сих пор яйцеголовые спорят, был ли он шпионом или нет. Полвека прошло, а никто так ничего и не понял. А вы, сегодня, живого человека, уважаемого депутата пытаетесь обвинить в измене Родины. Да, как вы смеете, писать такие книги! Кто вам позволил глумиться над уважаемыми людьми! Емеля – это ум, честь и совесть нации! И Мельниченко ничего плохого не сделал украинскому народу!

Где – то вдали, в чреве театра, раздался звонок. Мессир и его свита засуетились, стали поправлять прически, стряхивать невидимую пыль с одежды.

- Нам пора, - раскланялся клетчатый, - и мой вам совет, не пишите ничего про «оборотней в погонах». И депутатов оставьте в покое. Пусть ломают микрофоны, рвут флаги и бьют друг друга стульями по голове, а ночами – распевают гимны.

Троица вошла в театр, а Марат остался у служебного входа в храм искусства. Где – то далеко внизу с глухим стоном билось закованное в бетон море. Оно было бессильно, что – либо изменить в этой жизни. А народ требовал от своих избранников хлеба и зрелищ.

Марк Агатов.

Севастополь.