Главная |
Весь Агатов |
О книгах |
Персоны |
Народы Крыма |
Форум |
Обратная связь |
Если бы не заявление президиума Крымской коллегии адвокатов, эту весьма "приятную" для крымчан новость мы могли узнать уже по факту. С 1 сентября в связи со вступлением в действие Гражданско-процессуального кодекса Украины и Кодекса административного судопроизводства Украины (на подходе и Уголовно-процессуальный кодекс, проект которого уже принят в первом чтении) в судах и следственных органах нашей страны все стороны процесса должны... заговорить по-украински. На государственном языке должна быть оформлена и вся соответствующая документация.
Новость эта, не вызвавшая бы, скажем, в Тернополе особого ажиотажа, крымскими адвокатами воспринимается более чем серьезно. Ведь численность русскоязычного населения автономии превышает 70 процентов, что, согласно положениям Всеобщей декларации прав человека, Европейской хартии региональных языков и языков меньшинств, Конституции Украины (ст. 138), Конституции Автономной Республики Крым, предусматривает официальность применения на полуострове русского языка как языка большинства населения в данной местности. Собственно, так раньше и было: в Уголовно-процессуальном (Закон Украинской ССР от 28.12.1980 г.), Гражданско-процессуальном (от 18.03.2004 г.), Хозяйственно-процессуальном (от 21.06.2001 г.) кодексах вопрос языка судопроизводства сформулирован именно таким образом. В новых же редакциях вышеперечисленных кодексов язык судопроизводства и следствия — только государственный.
Председатель президиума Крымской коллегии адвокатов, заслуженный юрист Украины Владимир Зубарев видит в случившемся очередное ущемление прав жителей Крымской автономии: "Правовой статус граждан автономии отличается даже от правового статуса русскоязычных граждан других областей Украины. Именно автономность Крыма является основным аргументом в пользу преобладания использования русского языка в судопроизводстве, ибо любая автономия — это прежде всего языковые особенности всего или значительной части населения. Если их исключить — тогда от автономности уже ничего не останется".
Вышеупомянутое "новшество" в судопроизводстве — еще одно звено в цепи действий, предпринимаемых для того, чтобы не мытьем так катаньем "выдавить" русский язык из государственных структур, силовых ведомств, учреждений образования и вот теперь — органов судопроизводства и следствия. У всех на слуху баталии вокруг школы в поселке Комсомольском — однако в этом случае проблема стоит еще шире. Вопрос: на каком языке обучаться? — касается напрямую лишь школьников и их родителей. Проблема перевода судопроизводства на "мову" может затронуть всех и каждого — ведь пословица "от тюрьмы и от сумы не зарекайся" сегодня отнюдь не потеряла актуальности.
Почему бить во все колокола начали именно адвокаты, а не представители других сторон судебного процесса? По мнению Владимира Зубарева, нововведение сильнее всего ударит именно по стороне защиты: "Мы — буфер. Гасим недовольство народа существующей бюрократизацией. Однако сколько можно говорить: "Ну страна у нас такая!". Перейдем к конкретике. Как на практике в русскоязычном регионе будет осуществляться "судочинство", входе которого украинский язык предусмотрено применять как в процессе устного общения суда, так и в составлении всех процессуальных документов? Владимир Васильевич допускает существование некоего переходного периода, когда украинский и русский будут использоваться примерно 50 на 50, а далее никуда не деться — обвиняемым, свидетелям, сторонам обвинения и защиты, судьям, не владеющим в должной мере "державною мовою", придется пользоваться услугами переводчика. Что влечет за собой радикальное ущемление прав человека в сфере языкового общения, а именно:
1. Нарушение основных принципов правосудия, заключающихся в обеспечении верховенства права, непосредственности исследования доказательств и их свободной оценки, состязательности сторон. Проще говоря, правосудие не может быть эффективным и убедительным, если не все участники процесса до конца понимают детали рассматриваемого дела и судебной дискуссии.
2. Подобная система способна безупречно работать лишь в условиях, когда все работники судов, а также следователи, оперативники, судьи, адвокаты достаточно уверенно владеют не только устным, но и письменным государственным языком, что в Крыму наступит еще не скоро.
3. Проблема переводчиков будет стоять очень остро. В уголовном процессе они должны обеспечиваться за счет государства. Однако в условиях системного кризиса в экономике, когда это самое государство не в состоянии полностью удовлетворить другие финансовые потребности судов, а также с задержками компенсирует расходы адвокатов на осуществление так называемой обязательной защиты по уголовным делам, учитывая также предстоящую судебную реформу, создание административных судов, несложно понять: решить этот вопрос будет проблематично. Не стоит сбрасывать со счетов еще одно обстоятельство: юридический язык судопроизводства — специфический, имеющий особую терминологию, которая не всегда понятна людям, даже хорошо владеющим обоими языками, но не являющимся юристами. Отсюда — неизбежность серьезных ошибок и ухудшение качества правосудия. Владимир Зубарев в разговоре признался: даже нормативные акты Верховной Рады Украины порой переводятся на русский с грубейшими ошибками.
Нельзя не упомянуть и еще одну немаловажную сторону дела — материальную. В гражданском процессе переводчика должны приглашать и оплачивать за свой счет сами участники, что противоречит принципу доступности правосудия — ведь гражданские дела, скажем, по поводу наследования — прерогатива не только богатых предпринимателей, но и людей, чей достаток ниже среднего уровня.
Свои подводные камни таит процесс перевода показаний обвиняемых и свидетелей. Как человек может их подписать, если в силу незнания языка не способен проверить правильность украинской "версии" своих слов? Да и сам процесс судопроизводства, в большинстве случаев не отличающийся быстротой, из-за необходимости осуществления перевода (как устного, так и письменного) может затянуться надолго.
В общем, перспектива малоутешительная. Кто виноват, разбираться достаточно поздно. Да и с ответом на вопрос "что делать?" не опоздать бы. Вопрос поставлен. Как его решать и возможно ли это вообще?
— Только путем укрепления статуса автономии, — считает Владимир Зубарев. — Давайте вспомним: если мы автономия, наши права должны быть отражены. А сегодня прав тот, у кого больше прав. Это порождает социальную напряженность, люди ропщут. "Опять эта мова!" Считаю, общественность Крыма не должна молчать — свое слово нужно сказать политикам, партиям, общественным организациям и, конечно, крымским парламентариям. Меня поразил такой факт: техническая проектная документация на Украине до сих пор может составляться и на государственном, и на русском языке потому, что касается безопасности людей. А это что, не наступление на юридическую безопасность гражданина? Не надо в дела сугубо юридические политику совать!
Увы, нынешняя власть Украины не упускает возможности "совать политику" во все дыры (извините, сферы) нашей жизни. Для чего? В случае с украинизацией "судочинства", смею предположить, для того, чтобы жители Крыма, считающие русский родным языком, чувствовали себя в собственном доме все менее уютно. Как следствие, многие молодые и более обучаемые все силы бросят на изучение государственного языка (что в общем-то неплохо, если абстрагироваться от нашей темы), другие выберут уже недвусмысленно указанный им курс "чемодан—вокзал-Россия". Сценарий не нов — такое уже было в странах Балтии. Теперь эстафету подхватила Украина — ведь мы тоже стремимся в Европу. И тоже готовы для этого пожертвовать неотъемлемыми правами наших граждан.
Марина Гусарова