ДЬЯВОЛЬСКАЯ МЕТКА

Телефонный звонок настойчиво прорывался сквозь вату тяжелого сна. Климаксович перестал храпеть и заворочался на диване. Минут через пять он с трудом открыл левый глаз и потянулся за банкой пива, вскрыл ее, сделал большой глоток и только после этого снял трубку.

- У аппарата, - пробормотал редактор, прикладывая холодную банку ко лбу.

- Ты чего дрыхнешь? - заорал на другом конце провода Марат. - Полчаса звоню.

- Ночь еще.

Климаксович вновь присосался к банке. Говорить ему ни с кем не хотелось.

- Ты чего булькаешь? - не унимался Марат. В отличие от редактора он был бодр и свеж.

- "Баварское" пью, - вытер обильную пену с губ Климаксович.

- С утра пиво?! А Ньютон где?

- Не знаю.

- Он до Москвы-то долетел вчера?

- А как же, - отбросил пустую банку редактор, - он теперь в героях. "Репортаж века..." С телеэкрана не исчезает. А гордый какой стал после поездки на остров. Меня от его счастливой рожи вчера в пресс-центре чуть не стошнило.

- Завидуешь?! - рассмеялся Марат.

-Да мне-то что, - закурил сигарету Климаксович, - он же не меня "сексотам" сдал. Если мне память не изменяет, ты обещал образумить фотографа на югах. Или забыл?

- Не до него сейчас. Я по делу звоню.

- Погоди с делами, - открыл вторую банку Климаксович, - поясни-ка мне, темному человеку, что он за рукопись на острове раздобыл. Болтал вчера, будто к нему булгаковский автограф попал.

- Так это правда? - быстро спросил редактор и в волнении заходил по кабинету, таская за собой телефонный аппарат. Ходят слухи, что она сто тысяч баксов стоит, если ее на СОТБИ выставить.

- Может и сто, - быстро согласился Марат, - но это журавль в небе, а я тебе синицу предлагаю. Мужичишка один со Змеиного в Штаты слинял с семьей и чужими бабками. Так вот, за интервью с беглецами платят десять штук.

- Десять тысяч баксов? - удивленно переспросил Климаксович.

- Не рублей же.

- А ну-ка еще раз и членораздельно, - оживился редактор.

- Месяц назад в Штаты отбыл господин Кирилтополо, а перед отъездом он продал недостроенный пансионат через свою фирму. Бабки поменял на доллары, пять миллионов загнал на личный счет в Афины, а сам с женой и детьми в Америку свалил. Местная блатота на ушах стоит.

- Теперь понятно, - громко икнул Климаксович, - бабки в Греции?

- Нет. Он их успел снять.

- Так твои "благодетели" хотят вернуть украденные миллионы государству или себе?

- "Заказчик" просил найти паразита и взять у него интервью для "Коза ностры". За эту услугу - десять штук. У тебя человек в Штатах с хорошим английским найдется?

- У меня все есть, - ухмыльнулся редактор, - только одно непонятно, с каких это пор ты берешься за такую работу?

- У меня к этой банде свой интерес есть, так сказать, личный счет желаю предъявить кое-кому. Кстати, у этого грека есть в Москве свои точки...

- Марат, я в кредит не работаю.

- Бабки перегонят на твой счет сегодня в качестве спонсорской помощи. Устраивает? - быстро спросил Марат.

- Это уже на разговор похоже. Но есть вопросы. Вы грека доить собираетесь или сразу в расход?

- Не знаю. Со мной договаривались об интервью для газеты, но второй вариант исключить не могу. А теперь о главном: десять процентов от суммы - комиссия в пользу жителя Востока.

- Слушай, Марат, а у жителя Востока морда не треснет? Я пассажира буду искать, за телефонные разговоры с другим континентом платить... Журналиста-международника в темные дела втягивать, а тебе десять процентов за звонок.

- Торг здесь неуместен, - повысил голос Марат, - штуку баксов дяде! Если тебя не устраивают условия - поищи более сговорчивых.

- Договорились! - пошел на попятную Климаксович. - А тебе грека не жалко?

- Вор должен лежать в гробу! - назидательно произнес Марат, - этот парень знал, на что шел.

Через пять минут Климаксович по факсу получил портрет Кирилтополо, список его торговых точек в Москве, а также фамилии и клички бандитов, с которыми грек имел дела в России и адрес его родного брата.

- Наглая рожа, - рассмотрев полученные фотографии, проговорил редактор, - по теории Ломброзо - 100% жулик. Такого и к богу отправить не жалко.

Такая участь постигла и некогда удачливого корреспондента.

- Это Миша? - радостно заорал Климаксович, услышав знакомый голос, - ты дома?

- Да, а что случилось? - встревожился Кузнецов. Человек он был мнительный и осторожный.

- Как у тебя с работой - перешел к делу редактор.

- Опять на пособии сижу. Фонд один благотворительный помогает, - тихо произнес Кузнецов, - тут вообще сейчас трудно жить стало. Дорого все... А ты что, в Штаты собрался?

- Мне и в Москве хорошо, - замахал руками Климаксович, - я по делу звоню. Для "Коза ностры" интервью возьмешь?

- Интервью? - засомневался Кузнецов. Он давно уже не работал по специальности.

- Пять тысяч плачу.

- Пять тысяч долларов? - удивился Кузнецов, - у кого интервью брать? Если у звезды какой-нибудь, то это нереально. Да и я уже давно...

- Он скорее покойник, чем звезда, - перебил рефлексирующего коллегу редактор, - фамилия этого жулика Кирилтополо. В Штаты он слинял с чужими деньгами. Фото и биографию перешлю по факсу. Единственная проблема: нам неизвестен его домашний адрес. Найти сможешь?

- Это непросто. Здесь же нет прописки, - засомневался Кузнецов.

- Было бы легко - заплатили б штуку, а так платят пять.

- Его "интерпол" ищет? - уточнил Кузнецов. Чувствовалось, что предложение его заинтересовало.

- Нормальные люди "интерполу" такие дела не доверяют. Как узнаешь адрес, поинтересуйся: где бывает, с кем общается, где ужинает. Эту информацию перегонишь мне по факсу и только потом пойдешь в гости.

- А деньги? На представительские хотя бы, - попросил журналист, - у меня на счету пусто.

- Аванс получишь завтра в банке у Казимира. Я ему позвоню. О заказе не болтай, а то конкуренты перехватят клиента.

- Интервью какого объема?

- Сколько скажет. Тема любая. Можешь спросить, как он распорядился украденными миллионами, не мучают ли его по ночам кошмары. И еще, на всякий случай, возьми с собой фотоаппарат. Сфотографируй домик, где поселился грек, его любимое кафе, собаку, жену, любовницу, знакомых.

- А его не убьют? - заволновался Кузнецов. - Тут полиция очень активно работает. Я бы не хотел...

- Гарантировать жизнь этому жулику может только страховая компания. Так что этот вопрос не ко мне. А для того, чтобы у тебя не было неприятностей с полицией, не носи с собой оружие, будь всегда на людях, чтобы при необходимости алиби сыщикам представить мог. Да и безопаснее так... Короче, веди себя так, как это требуют законы твоей новой Родины, - бодро произнес Климаксович.

- Я все понял. Конечно, не хотелось бы встревать в подобные дела, но с работой тут совсем плохо... - обречено произнес Кузнецов. Он хотел еще что-то добавить, но Климаксович оборвал его и голосом зазывалы пообещал:

- Если сработаешь нормально, еще работу подброшу. Жуликов сейчас как грязи в Штатах. Жируют на чужих деньгах. Надо бы приструнить кое-кого.

Положив телефонную трубку и отправив факс, редактор откинулся на спинку кресла и мгновенно захрапел. Ему приснились пирующие в ресторанах Америки русские жулики, пляшущие перед ними стриптизершы. Причем весь этот разврат происходил почему-то под звуки "Русской барыни" и "Украинского гопака".

Неожиданно ресторанную идиллию сменила шумная улица Чикаго. Скрежет тормозов, автоматные очереди и грохот взрывов...

- Так будет с каждым, - пробормотал во сне Климаксович. - Кирилтополо - на первую! За десять штук "Коза ностра" прикончила жулика. Ура! Да здравствует "Коза ностра" - самая справедливая из газет!

Сам Климаксович в белом элегантном костюме стоял под лучами прожекторов на сцене. Звезды первой величины падали перед ним на колени и дарили роскошные призы, медали, ордена, статуэтки... Он уже готов был произнести торжественную речь, но в этот момент тревожной дробью зазвенел телефон. Мгновенно исчезли сцена, прожектора и изысканные женщины. Климаксович, не открывая глаз, снял с аппарата трубку.

- Это вытрезвитель. Капитан Рассказов.

- Во-первых, это не вытрезвитель. А во-вторых, я не капитан, а генерал, - возразил твердо Климаксович.

- Это я - Рассказов, - обиделся мужской голос, - из вытрезвителя. Мне Климаксович нужен.

- В вытрезвитель, с утра?! - приоткрыл левый глаз редактор. - Да я еще дозы не набрал! Вы что там, оборзели вконец?

- Вы знакомы с Ньютоном? - не обращая внимания на возмущенные крики, спросил мужчина жестко и требовательно.

- С физиком Ньютоном? - уточнил редактор. - Конечно. Он открыл закон Ома и придумал теорию Пифагора.

- Я не знаю, что там напридумывал физик Ньютон, - возмутился мужчина, - а вот ваш подчиненный по фамилии Ньютон опять нахулиганил и ночевал в вытрезвителе. Вызволять будете или в райотдел негодяя отправлять?

- Извините, а это из какого вытрезвителя меня беспокоят? - поинтересовался Климаксович, откупоривая банку пива.

- Из Тимирязевского.

- Выходит физика Ньютона к ботанику Тимирязеву посадили. Странно, господа, это и несправедливо. У вас же ни душа освежающего, ни буфета поблизости... Ньютон -то хоть в штанах? А то на прошлой неделе в подобном заведении у него брюки украли.

- Одежда при нем, а вот за услуги этому пьянице платить нечем.

Через десять минут Климаксович толкнул до боли знакомую дверь районного медвытрезвителя. За столом сидел толстый круглолицый капитан в фуражке, но без галстука. Он потел и тяжело отдувался.

- Так где этот негодяй Ньютон? - с порога дурным голосом заорал Климаксович. - Где этот знаменитый физик, открывший закон Ома и дверь в трезвиловку.

- В пятой комнате, - буркнул недовольно капитан, подозрительно рассматривая редактора. - Но вначале деньги, пятьдесят тысяч. А ваша личность мне тоже знакома... Не бывали здесь?

- Это к делу не относится! - повысил голос редактор. - Я здесь как официальное лицо, и мне ваши подозрения оскорбительны. Повторите еще раз расценки.

- За услуги медвытрезвителя - пятьдесят тысяч рублей. Принимаем только наличные, - сурово произнес капитан.

- А золотая карточка "ВИЗА" вас не устроит? - ехидно спросил Климаксович.

- Нет. Только наличные!

- Извините, господин Рассказов, а почему так дорого. Пятьдесят штук за ночь. На Тверской проститутки берут столько же. Надо будет подсказать мэру Москвы, чтоб калькуляции ваши проверил.

- У нас теперь полный хозрасчет. Мэрия дотации сняла. Прачечная подорожала, труд работников тоже немалых денег стоит...

- Что делается?! - картинно схватился за голову Климаксович. - Что милиция, что проститутки - одна цена. Может сбросите чуть-чуть. Кстати, могу натурой, без лишней бюрократии. У меня пивко "Баварское" с собой. На двадцать пять тысяч даю - и по рукам. Вам после вчерашнего тоже б не помешало похмелиться.

- Я сказал, пятьдесят в кассу! - взревел, багровея капитан.

- Климаксович, они у меня 200 баксов сперли, а ты их пивом купить хочешь, - заорал из камеры Ньютон, - выкупай быстрее! Я уже не могу тут больше сидеть!

- А я, может, поторговаться желаю. Пятьдесят штук за Ньютона - это слишком. Вот если бы к вам, к примеру, основоположник Карл Маркс попал или живодер Павлов с собачками и звонком, заплатил бы сполна. А Ньютон как-никак иностранец, и открыл ни хухры-мухры какие-то, а закон Ома.

- Здесь не рынок, господин Климаксович. При ваших доходах мне было бы стыдно торговаться. Ньютон же не бомж какой, а известный всему миру фотохудожник. По Си-Эн-Эн репортаж его вчера лицезрели, - с издевкой произнес капитан.

- А я думал, что Ньютон - бомж пятиалтынный. Но раз он такой крутой... Капитан, может скинешь цену... Пятьдесят штук! Это ж десять книг про ментов с картинками купить можно. Тридцать штук плачу и без квитанции на мороз, как будто нас тут не было.

- Пятьдесят и с квитанцией, - заорал во всю глотку капитан. Он был готов упрятать в камеру трезвого Климаксовича и сделал бы это непременно, да дежурство сдавать пора было. - Мы ему еще "свинью" на работу в Си-Эн-Эн пошлем, чтобы чести и достоинства работников милиции не оскорблял клеветой гнусной. Не было у него никаких денег. Примус был, а долларов американских при обыске не обнаружили.

- Держи полтинник, вымогатель, - наконец сдался Климаксович, - а в протоколе запиши, что Ньютон работает на "Коза ностру", а ни на какое-то там забугорное Си-Эн-Эн.

Пересчитав деньги, капитан снял фуражку, тщательно протер вспотевшую от трудов праведных лысину, отчего носовой платочек сразу же почернел и, кликнув сержанта Волобоева, приказал выпустить фотографа.

Ньютон из камеры вышел с достоинством, медленно и важно. Правой рукой он поддерживал брюки с разорванной молнией.

- Это до нас, - сурово отреагировал дежурный, доставая из-под стола примус. - Вытрезвитель спалить грозил, негодяй.

- Раз обещал спалить, как пить дать, - спалит! Я его знаю! - юбилейным голосом подтвердил Климаксович. - Я, между прочим, тоже это осиное гнездо после пятой ночевки спалить хотел.

- И чего ж не поджег? - с издевкой спросил капитан.

- Во мне характера нет. А вот Ньютон совсем другой человек. Он ежели чего решит, то выпьет обязательно, - и, повернувшись к другу, участливо спросил. - Тебе "Баварское" или "Жигулевское"?

- "Баварское", - с достоинством произнес Ньютон.

Климаксович торжественно извлек из сумки банку пива и протянул ее Ньютону. Фотограф молниеносно отработанным движением вскрыл банку и присосался к пиву.

- Спиртные напитки распивать в вытрезвителе! - взревел от ярости капитан. - Волобоев, арестовать хулиганов!

- А где ж их еще распивать-то? - искренне удивился Климаксович. - В кабаке нельзя. Там табличка: "Приносить и распивать запрещается". А у вас где надпись? Не вижу! А раз не написано - значит приносить и распивать можно!

Капитан зыркнул по сторонам. Но таблички, запрещающей приносить и распивать нигде не было. "Слава КПСС" - висел, "Пьянству - бой" - на выцветшем красном кумаче был, а вот чтобы "не распивать"...

- Это и так понятно, - нашелся капитан.

- Нет, капитан, стал жутко серьезным Климаксович, - ни в уголовном, ни в гражданском кодексе, ни в одном постановлении московской мэрии не было пункта, что "приносить и распивать в вытрезвителе запрещено".

- Умный, да, - обиделся капитан. Ему вдруг захотелось отрезать ножницами язык Климаксовичу или отгрызть нос. Но он не стал этого делать. На службе как-никак, поэтому дежурный ограничился угрозой, - я тебя, гнида языкастая, в следующий раз всю ночь "на вертолете" продержу. Ласточкой станешь.

- Не выйдет, изувер! - вступился за редактора Ньютон, грозно размахивая примусом, - твое исчадие ада сгорит сегодня же в страшном огне.

- Уж не ты ли его подожжешь? - ехидно поинтересовался капитан.

- Силы небесные ниспошлют сюда молнию огненную, - неожиданно заорал протяжно и страшно фотограф. Впоследствии он так и не мог понять, почему в этот момент вспомнилась ему эта странная фраза. Но именно эти слова сыграли зловещую роль в его дальнейшей жизни и заставили поверить фотографу-атеисту в темные силы зла. Выйдя на улицу, он не успокоился и продолжал кричать и жаловаться: "Двести баксов - списюкали, сволочи! Мотню разорвали, кофр с фотоаппаратом исчез..."

- Хорошо, хоть примус остался, - посочувствовал товарищу Климаксович. Он говорил тихо и вкрадчиво, тщательно обдумывая каждое слово. И если б Ньютон был более внимателен, непременно заметил надменность и скрытую угрозу в словах и жестах редактора.

- Погоди, а примус этот откуда взялся? - остановился посреди улицы Ньютон. - О вчерашнем вечере ничего не помню.

- Ты на острове нашел рукопись? - вкрадчиво напомнил редактор.

- Какую рукопись? - тревожно оглянулся по сторонам Ньютон.

- Ты говорил, что в этой рукописи описано третье пришествие Мессира на землю... Теперь вспомнил?

- Значит, я тебе про нее рассказал уже, - протянул Ньютон, - память совсем дырявая стала.

- Так что за рукопись? - продолжил расспросы Климаксович.

- На острове ко мне случайно попала в руки тетрадь с продолжением романа Михаила Булгакова о дьяволе. Там восемь глав.

- Дашь почитать?

- Хренушки! - вдруг заорал на всю улицу Ньютон. - Это автограф самого Булгакова. Я за эту рукопись сто тысяч баксов на Сотби получу.

Глаза его загорелись, лицо раскраснелось и, удивительным образом преобразившийся фотограф стал похож на безумца, обуреваемого сверхценной идеей.

- Этих глав нет. Булгаков сжег их собственноручно, - попытался осадить фотографа Климаксович.

- Рукописи не горят! - взвился Ньютон, безумно вращая глазами. - Тебя жаба давит, что мне выпало такое счастье! Я...Я буду богатым! Вот увидишь! А ты останешься при покойниках до самой смерти.

- Понятно, - зловеще произнес Климаксович, - примус ты тоже у Булгакова одолжил?

- Примус?! - Ньютон помрачнел и мгновенно сник. Наглость в его глазах поутихла, и он стал перебирать события вчерашнего вечера. - Как водку пил с содовой - помню, как с тобой в баре сидел - помню. А потом свет погас, и до самого утра провал памяти.

- Алкогольная амнезия, - поставил диагноз редактор, - до "белочки" - один шаг.

- Чего?! - тревожно переспросил Ньютон. С ним, действительно, происходило что-то неладное.

- Водку с содовой ты вчера не пил. Тебя шизо бьет.

- А что же я пил? - напрягся Ньютон и, неожиданно сгорбившись, стал напоминать семидесятилетнего старика. Лицо его также быстро посерело и покрылось морщинами.

- Ты пил джин с "тоником". А еще ты сдал лаборанта из фотоагентства в вытрезвитель, - жестко продолжил редактор, и он тебе это не простит никогда. Не отмоешься, Ньютон.

Редактор расправил плечи и с гордо поднятой головой проследовал в пресс-центр МИДа. За ним суетливо перебирал ногами Ньютон. На вытянутой руке он держал начищенный до блеска примус и горестно вздыхал, вспоминая недавнее приключение.

В баре столы уже были накрыты, но званых гостей и журналистов еще не было. Они внимали умным речам министра сельского хозяйства, который монотонно плел что-то о надоях, комбайнах и ядохимикатах.

- Тетя Маша, - с порога заорал Климаксович, - тут Ньютону кое-что пришить надо.

Вопль редактора дошел до ушей охранника, замершего статуей у входа в зал пресс-конференций. Он недовольно пошевелил густыми брежневскими бровями и по-гусиному зашипел, прикладывая палец ко рту.

- Мы не по этому делу, - отмахнулся от охранника редактор и вновь завопил, но уже чуть тише. - Тетя Маша выходи! Я Ньютона привел!

Из подсобки вышла пышнотелая двадцатилетняя девушка в накрахмаленном фартуке, с трудом прикрывающем высокую чувственную грудь.

- Что случилось? - спросила официантка, томно подводя глаза.

- У Ньютона в трезвиловке мужское достоинство оторвали.

- В вытрезвителе? - подозрительно посмотрела на фотографа женщина и, надменно фыркнув, изрекла. - Вас здесь быть не должно. Наливают только животноводам и борцам за урожай после лекции министра. Халява не пройдет.

- Я серьезно говорю, - закричал на весь бар Климаксович. - Пострадавшему от тоталитарного режима требуется стакан джина из морозилки и нитка с иголкой. Мы - не халявщики!

- А шить кто будет? - печально спросила женщина одними губами.

- Ты! - крикнул Климаксович, подлетая к официантке.

- Я не гинеколог, - холодно отрезала девушка. - Пусть к своей мымре топает.

- А я думала, ты вчера к своей бабе свалил с долларами, - неожиданно подобрела женщина и, обернувшись к редактору продолжила. - У него привычка: с пустым карманом - ко мне, а как доллары зашелестят - к мымре своей бежит вину искупать. Я уж и не знаю, чем вашего фотографа приворожить.

- Какая мымра? Что ты там плетешь? Меня менты вчера у пресс-центра замели. Джин тащи: умираю после вчерашнего!

На крики из подсобки выглянул мясистый повар в белом колпаке с синяком под глазом.

- Явление Ньютона народу, - тягучим басом загремел он. - Ты зачем примус спер, негодяй.

- Чего? - удивился Ньютон.

- Чего, чего... Примус, говорю, зачем с кухни стащил? - синяк под глазом у повара приобрел ярко-красный цвет, а лицо, наоборот, побледнело.

Эта метаморфоза в облике повара удивила Ньютона. Он не отрываясь смотрел ему в глаза, не в силах вымолвить слово. Наконец фотограф обрел дар речи и еле слышно переспросил: "Так это ваш примус?!

- А чей же еще?! Расхититель с большой дороги. Главный кухонный инструмент умыкнул! Да я из-за него всю ночь не спал...

Повар выхватил из рук Ньютона примус и, покрыв его трехэтажным матом, удалился в подсобку.

- А я думал, что примус мне дьявол подсунул, - усаживаясь на стул у барной стойки, обречено проговорил Ньютон. - Так все хорошо начиналось...

Официантка принесла джин, нарезанный лимон и "Тоник".

- Мне сосисок и пива, - напомнил Климаксович и, обернувшись к фотографу, спросил шепотом. - А ты и вправду в дьявола веришь?

- Не верил до вчерашней ночи, - тоже шепотом ответил фотограф, - но теперь сомневаюсь. Булгаков описал его третье появление на земле в облике журналиста. И я подозреваю, что дьявол - это...

Ньютон прислонился к Климаксовичу и что-то зашептал в самое ухо. Редактор кивал головой, соглашаясь, потом, глотнув из рюмки джин, пробормотал удивленно: " По-твоему выходит, что дьявол на этот раз принял облик Марата... Но этого не может быть".

- На этой земле все может случится... - горестно пробормотал Ньютон и закатил глаза к потолку. Со стороны он был похож на индусского священника с древней картины, обратившего свой взор к богу.

- А с долларами что случилось? - решил вернуть на землю фотографа Климаксович.

- В вытрезвителе сперли. Двести баксов в бумажнике было. Чтоб им, гадам, сделать? - задумался фотограф. - Это ж беспередел...

- Может, капитану морду набить? - предложил Климаксович. Рассказов ему тоже не нравился.

- Морду набить неэстетично, - скривился Ньютон, - он еще сильнее звереть будет. Нужно найти радикальное средство от беззакония.

- Дом старый... Попади в него молния, и вытрезвителю - конец, - подсказал Климаксович. - Ты ж его спалить хотел.

- Легко сказать, а сделать как? Я всю ночь об этом думал, - чувствовалось, что Ньютон всерьез решил расправиться с обидчиками.

- Недавно я по видаку видел, как экстрасенс током своих врагов убивал. Может, повторишь опыт?

- Я тебе что, рыба-скат? - током по вытрезвителю бить? - возмутился Ньютон.

- Тогда пошли капитану посылку с дерьмом, если на большее не способен. Прапорщику одному посылку солдатики прислали. Вони было потом на всю часть, - заржал Климаксович. Ему доставляло удовольствие издеваться над фотографом. Вдоволь насмеявшись, он стал серьезным и заговорил размеренно и чинно.

- Есть работа рискованная, но денежная. За интервью с клиентом мне десять штук баксов предложили.

- Снимок нужен? - засуетился Ньютон. Он никогда не упускал шанс подзаработать. - Пару штук от десяточки отслюнишь - я изображу в лучшем виде. Мужик будет вне себя.

- Вряд ли ты сможешь удовлетворить запросы покойного высокохудоженственным фото. На том свете оно ему не понадобится. Тут дело в другом, - задумчиво продолжил редактор, - отсосать с клиента можно по-крупному, не меньше лимона баксов.

- Миллион долларов? - присвистнул от удивления Ньютон.

- За свою шкуру даже нищий торговаться не рискнет. Дело в том, что этого грека "заказали" бандиты. Я тут порылся в компьютере... Лет пять назад на острове инородец по фамилии Кирилтополо создал СП. Вначале обувку шили. Но этого ему показалось мало, и Кирилтополо связался с бандитами. Стал перегонять для них бабки за бугор. Все бы ничего, да только жаба задавила неразумного грека. Толкнул он пансионат через свой расчетный счет за пять миллионов долларов и свалил в Штаты.

- Классический кидок, - помрачнел Ньютон, - только я себя в этих бабках не вижу.

- Не спеши, - отмахнулся от Ньютона редактор. - Мне предложили за десять штук найти грека в Штатах.

- Нереально, - окончательно потерял интерес к разговору фотограф. За пять лимонов он не только фамилию сменил, но и фейс.

- Найти-то я грека найду. Штаты - не Боливия, - задумчиво произнес Климаксович. - Я о другом думаю. А не сыграть ли нам с греком игру? Скажем, за лимон. Жизнь человеку дается только один раз, и прожить каждый хочет ее подольше.

Официантка принесла пиво, сосиски и нитку с иголкой.

- Зашивать тебя здесь или в подсобку пойдешь?

- Джин допью и буду в твоем распоряжении навсегда, - расплылся в улыбке довольный Ньютон. Когда официантка ушла из зала, фотограф продолжил дискуссию. - Главный вопрос: кто "заказал" грека?

- Блатота с острова. Если бы москвичи, я б не стал испытывать судьбу: они там все через Япончика решают... - печально произнес Климаксович, вскрывая очередную банку пива.

Ньютон чувствовал, что редактор о чем-то не договаривает.

- А кто передал "заказ"! - стал допытываться фотограф.

- "Заказ" на интервью мог передать только один человек - Марат. Ты правильно понял. У него к греку свои вопросы имеются.

- И ты его хочешь "кинуть"? - удивленно посмотрел на Климаксовича фотограф. Разговор этот показался ему подозрительным и опасным.

- Я пока размышляю и еще никого и никуда не "кинул"...

- Размышлять тут нечего. В Штатах с греком говорить без толку. Да и с Маратом связываться я бы не советовал. С прибабахом у тебя друг: убьет и глазом не моргнет.

Ньютон хотел еще что-то сказать, но потом передумал и незаметно перекрестился.

- Значит, не советуешь? - переспросил Климаксович, пристально разглядывая собеседника.

- Гнилая ставка, - тряхнул головой Ньютон, - ты лучше скажи, как мне с кепом рассчитаться. Может прокурору накапать: грабанули в вытрезвителе при исполнении.

Ушел от опасного разговора Ньютон. После посещения Змеиного он всерьез стал опасаться Марата.

- Я что-то тебя не пойму, - пожал плечами Климаксович, - миллионное дело предлагаю, а ты с вытрезвителем лезешь. Защитит тебя прокурор, жди! Хочешь отомстить - подожги его к чертовой матери, и весь разговор!

- А может капитану пурген в еду подсыпать вместе со снотворным, - вдруг осенило Ньютона, - где-то я про это слышал...

- У Жванецкого, - повертел пальцем у виска Климаксович. - Станет твой мент пурген с барбамилом жрать.

- А если клофелин? Выставим ему проститутку, а она вместо любви клофелин прелюбодею в бокал. А потом голым вывезем на Тверскую и выпустим на волю без портков в час пик. Как идея?

- Класс, - заржал Климаксович, - голый мент на Тверской в окружении проституток в фуражке и кобуре. А для полного счастья на презентацию мент-шопа Невзорова из "Дикого поля" пригласим.

- Заголовочек для репортажа есть, - зажегся идеей Ньютон, - "Ментовский стриптиз в столице".

- Ладно, фантазер, - вытер салфеткой рот Климаксович, - я распоряжусь в газете, а ты не исчезай отсюда, как в прошлый раз. А то опять в вытрезвитель загудишь.

- Никуда я больше не попаду, - насупился Ньютон, - в прошлый раз я после газовой атаки по фазе двинулся.

- Что мне нравится в тебе, природный оптимизм, - улыбнулся Климаксович. - Баба не дала - дура дебильная. Джина перебрал - лаборант виноват, на убийство первым приехал - Марат подстроил. А вот ежели вытрезвитель сгорит, кого винить станешь?

- Не сгорит он, - насупился Ньютон, - что ему сделается.

- Как знать, как знать... - заговорщицки подмигнул Климаксович, - в нынешние времена чего только не случается в столице.

Араб угостил Ньютона джином, а себе заказал "Кремлевскую". Он был услужлив и предупредителен. Сам говорил мало. Все больше слушал и кивал головой в знак согласия. Ньютону собеседник нравился, и он его даже трижды облобызал, демонстрируя особое расположение к иноверцу.

В половине двенадцатого бармен позвал Ньютона к телефону. Фотограф уже был хорош, но до кабинета директора добрался своим ходом, покачиваясь и спотыкаясь. Бармен усадил Ньютона в кресло и протянул телефонную трубку. В этот момент за окном громыхнуло первый раз.

- У вас что там, гроза? - спросил Марат, а это был он.

Ньютон глянул в открытую форточку и увидел сверкнувшую где-то рядом молнию.

- Гром гремит, - подтвердил фотограф. - Тебе чего надо?

- Примус с тобой? - задал неожиданный вопрос Марат.

- Примус? - удивился Ньютон. Он осмотрелся по сторонам и вдруг на тумбочке рядом с пепельницей увидел примус. - Здесь стоит.

- Проверь, он заправлен?

Ньютон тряхнул примус:

- Булькает.

- Отлично, - обрадовался невидимый собеседник, - теперь переверни его на бок днищем к себе. Сделал?

- Да, - словно под гипнозом произнес Ньютон.

- Дьявольскую метку видишь? - строго спросил Марат. Голос его приобрел торжественность и важность.

- Вижу, - еле слышно прошептал Ньютон, уставившись немигающим взглядом на выбитые цифры "666". Его вначале бросило в жар, потом кровь отхлынула от лица, и фотограф стал белым, как мел. Руки его дрожали. В этот момент за окном загрохотало с небывалой силой, и по подоконнику застучали первые капли дождя.

- Сейчас 23 часа 52 минуты, - строго произнес Марат. - Ровно через три минуты разожги примус и потри волшебные цифры указательным пальцем левой руки.

- Зачем? - испугался пьяный Ньютон. - Я не понимаю, что это значит... Я... Я...

- Спички на тумбочке, - оборвал истерику Марат. - Повторяю: без пяти двенадцать ты его должен разжечь. Выполняй!

Ньютон неожиданно успокоился, глубоко вздохнул и, словно робот с каменной маской на лице, стал подкачивать примус. Потом чиркнул о коробок спичкой и поднес его к горелке. Примус зашипел, и тут же голубое пламя вырвалось на свободу.

- Разжег? - спросил Марат.

- Да. Я все сделал. Он горит, - радостно закричал Ньютон. Он буквально на глазах менялся. Морщины на лице разгладились, и неестественную бледность сменил розовый румянец на щеках.

Фотограф завороженно смотрел на огонь и что-то невнятно бормотал.

- А теперь указательным пальцем коснись священных цифр. Время 23.55. Запомни! Без пяти двенадцать. Это важно. Очень важно.

Ньютон окончательно перестал понимать происходящее. Ему стало страшно, он заметался по комнате. Неожиданно с грохотом распахнулось окно и в помещение хлынули потоки воды. Фотографу показалось, что вместе с дождем в кабинет проникла дьявольская свита. Он закрыл лицо руками и забился под стол.

Стихия над Москвой бесновалась еще несколько минут. Когда все стихло, фотограф успокоился и забылся в тяжелом сне. Приснились ему в эту ночь кот Бегемот, Азазело и Воланд. Они прогуливались у Патриарших прудов, приставали к москвичам и грозились отрезать голову Ньютону.

- Я не виноват! - отмахивался от пришельцев во сне фотограф. - Это все Климаксович... Я честный человек, меня в милиции обокрали.

Но дьявольская свита ему не верила, а Воланд, сверкнув платиновыми зубами, произнес зловеще:

- Солнце в первом доме, меркурий во втором, луна ушла из пятого дома, шесть - несчастье, вечер - семь, влежку фигура... Бойся фурибунды.

После этих странных слов свита дьявола исчезла. Мессир помахал руками перед носом у Ньютона и стал похожим на Алана Чумака. Потом он позеленел и сгинул.

Все, что происходило с Ньютоном, было описано в рукописи, похищенной им из сейфа.

Временами он отчетливо видел набегающие друг на друга фиолетовые буквы, которые таинственным образом превращались в людей, дьявола и его странных друзей - привидений. Все это сопровождалось церковными песнопениями, завыванием ветра и ужасным скрипом несмазанных дверных петель.

Ньютону было страшно. Ему казалось, что сама старуха-смерть крадется за ним, а громоподобный мужской голос клеймил его, обзывая вором и клятвоотступником.

- Я больше не буду красть чужое, - бормотал во сне Ньютон, но дьявольская свита ему не верила и грозила немыслимыми карами. Жуткое сновидение преследовало его всю ночь, лишь под утро Ньютон распрощался с булгаковскими героями, провалившись в гулкую пустоту небытия и покоя.

На следующее утро около восьми Ньютон заявился к Климаксовичу. Глянув на опухшую физиономию фотографа, редактор открыл холодильник и извлек оттуда банку "Баварского "пива.

- Где ты вчера был? - подозрительно посмотрел он на фотографа.

- На рабочем месте - в баре пресс-центра, - болезненно скривился Ньютон, трясущимися руками открывая банку.

- А в полночь? - продолжил расспросы Климаксович.

- Там же, - пробормотал фотограф, прикладывая к голове холодную банку.

- А ночевал где?

- В баре ночевал! - взволновался Ньютон. - Что ты прикопался с утра, как банный лист?

- Они ж закрываются в два ночи?

- Я в кабинете заснул, а утром через форточку вылез наружу.

- И тебя никто не видел?

- Нет.

Ньютон уже готов был наброситься на Климаксовича с кулаками, но его сдержал уж больно озабоченный и таинственный вид редактора. Да и ночные сновидения не давали ему покоя. Он чувствовал, что произошло что-то ужасное.

- Значит, алиби у тебя нет, - подвел итог допросу редактор, - это печально. Я даже не знаю, чем тебе можно помочь.

- Что случилось?! - испугался Ньютон. В груди у него кольнуло острой иголкой. Ему вдруг показалось, что ночью на Патриарших он отрезал кому-то голову, и теперь его разыскивает милиция.

- Вчера ночью сгорел твой вытрезвитель дотла, - торжественно, голосом Левитана, произнес Климаксович.

- Не шизди с утра, - облегченно вздохнул Ньютон, - у меня и так башка, как арбуз перезрелый.

- Климаксович никогда не врет, - повысил голос редактор. - Вчера в двадцать три пятьдесят пять в открытую форточку вытрезвителя влетела шаровая молния и спалила там все к чертовой матери.

- А люди? - ужаснулся Ньютон.

- Пострадавших нет. А вот шмотки сгорели у многих, в том числе и у капитана Рассказова.

- Врешь, - не поверил Ньютон и подозрительно осмотрелся по сторонам. Он стал мучительно что-то припоминать.

- А что мне врать-то. Ты ж его сам и спалил, - жестко произнес редактор.

- Я?! - возмутился Ньютон, посерев лицом. - Да я из бара не выходил никуда.

- А примус ты вчера зачем разжигал? - изучающе посмотрел на Ньютона редактор.

- Меня Марат попросил разжечь примус. Было тогда 23 часа 55 минут, - упавшим голосом объяснил Ньютон. Он уже увидел связь между двумя явлениями, но еще пытался уйти от ответственности.

- Марат что в Москве?

- Нет. Меня к телефону бармен позвал... Марат звонил с острова... Я был хорош уже... Вот он мне и приказал разжечь примус...

- Зачем? - прокурорским голосом спросил редактор.

- Не знаю. Но я не выходил их бара, - Ньютон хотел что-то сказать в свое оправдание, но потом передумал. Он был растерян и подавлен.

- Агентство РИА из Москвы, - взяв со стола бумагу, стал читать Климаксович торжественно и чинно. - "Вчера, в 23.55 в открытую форточку медвытрезвителя номер 13 по Тимирязевской, 2 влетела шаровая молния. Вследствие чего в вытрезвителе возник пожар. Работникам милиции удалось эвакуировать из горящего здания 28 клиентов. Все они на улице оказались в нижнем белье, так как одежда пострадавших хранилась в запертой на замок кладовке.

Во время пожара сгорели также брюки дежурного по вытрезвителю капитана Рассказова. Перед случайно оказавшимися на месте пожара телерепортерами он предстал в "семейных" трусах в ярко-красный горошек, портупее на голом животе, галстуке и фуражке. Несмотря на столь странное одеяние, капитану удалось организовать тушение пожара.

Прибывшие по сигналу тревоги бойцы военизированной пожарной части потушить огонь смогли лишь через два часа десять минут.

На этот раз обошлось без человеческих жертв. Клиенты вытрезвителя были развезены работниками милиции по домам, а капитан Рассказов с ожогом второй степени на ягодице был доставлен в ожоговый центр мидовской больницы. (Капитан сел во дворе на пылающую головешку).

По мнению экспертов МВД пожар возник из-за прямого попадания молнии в открытую форточку вытрезвителя во время грозы. Зданию нанесен большой материальный ущерб, и восстановлению оно не подлежит".

Климаксович высыпал на стол цветные фотографии, на которых были изображены горящий вытрезвитель и бегающие вокруг здания босые мужики в трусах и татуировках. Крупным планом был снят капитан Рассказов в горящих трусах и портупее.

- А это головешка, на которую он сел, - показал Климаксович на отдельно лежащий снимок, - и обгоревшая задница капитана. Думаю, этим снимком открыть первую полосу.

- Сгорел все-таки, - злорадно пробормотал Ньютон, рассматривая снимки. Лицо его посветлело и озарилось радостной улыбкой.

- Но это не все, - ухмыльнулся Климаксович, - мировые агентства разнесли комментарий итальянской "Республики". Читаю русский перевод с ленты "Рейтер": "Из хорошо информированных источников в русской столице нам стало известно, что накануне вытрезвитель номер 13 посетил известный московский фотохудожник Ньютон. При нем был примус, японская фотокамера и двести американских долларов. Из всего перечисленного утром Ньютону вернули только примус с дьявольской меткой "666". Данное обстоятельство опечалило фотохудожника, и он пообещал спалить "осиное гнездо воров, грабителей и прохиндеев!"

Вытрезвитель № 13 загорелся через 16 часов после того, как его покинул Ньютон. По имеющимся у нашего корреспондента сведениям, господин Ньютон пьянствовал в баре пресс-центра МИДа до 23 часов 40 минут, после чего куда-то удалился. (Вытрезвитель находится в пяти минутах ходьбы от бара).

Эксперты итальянской "Республики" высказывают предположение, что господину Ньютону удалось осуществить свою угрозу. Призвав на помощь потусторонние силы, он нанес удар по своим обидчикам шаровой молнией".

- Кто подписал этот бред?! - в бешенстве заорал Ньютон. Лицо его перекосило, и он стал страшен.

- Твой собутыльник - Махмуд Али.

- Вот прохиндей. Я ему по пьянке намолол что-то про капитана, а он...

- А он на тебе сделал пятьсот баксов. Все честно. Ты на жмурах бабки делаешь, а он на фотографах-алкоголиках, - повысил голос редактор. - Пить меньше надо.

- Арабская морда! - не на шутку завелся Ньютон. - Встречу - изувечу! Это ж надо придумать такое !..Ньютон за двести баксов поджег вытрезвитель!

Климаксович вдруг мягко по-кошачьи выпрыгнул из-за стола и стал носиться вокруг Ньютона:

- А в Дубаи, а в Дубаи

Сидит под пальмами Махмуд Али

И курит план, и чтит коран,

И продает не на рубли.

- Слушай, - ухватил за грудки пляшущего Климаксовича, - а не ты ли мне Махмуда подставил? Я ж в "Казаке" с итальяшкой пил... Махмуд откуда взялся? Он-то и в баре не бывает...

- Сие есть великая тайна, - заговорщицки подмигнул фотографу Климаксович, - и вообще, смени пластинку. Случилось то, что должно было случиться.

- Но ведь я его не поджигал, и молния не могла попасть в вытрезвитель, потому что рядом с ним высотки стоят. Они бы приняли удар на себя.

- Может это примус сдетонировал? -хитро прищурился редактор.

- Климаксович, я врежу, - завопил Ньютон, страшно вращая глазами, - я материалист!

- Но дьявольскую метку ты же тер на горящем примусе?

- Мало ли что по пьянке не сделаешь. Неделю назад я дворничихе в любви объяснялся, а ей уже за восемьдесят.

- А может и ты того... Лет пятьсот на земле живешь? Рожа мне твоя уж больно знакома, Ньютон. Да и сам ты месяц назад признавался, что в прошлой жизни царем морским был, - совершенно серьезно проговорил Климаксович.

- Так то ж после "Распутина" было. У меня от приема внутрь фантазия пробуждается, - неуверенно возразил Ньютон. Чувствовалось, что его мучают соменеия. Настроение собеседника без труда уловил редактор.

- А мне кажется, - Климаксович понизил голос до шепота, - Махмуд Али правду написал. Ты вытрезвитель хотел сжечь? Хотел. Магические цифры на примусе тер пальцем? Тер! Вот и зародилась молния. А что физики в книгах пишут, то ложь. Откуда яйцеголовым знать, что и как на земле... Ты же сам говорил, что Марат на дьявола похож.

- Говорил, - обреченно произнес Ньютон, и глубокая морщина пролегла у него между бровей. Он отчетливо вспомнил странный телефонный звонок, примус... и дьявольскую метку. - Нормальный человек не мог бы предсказать попадание молнии в вытрезвитель, находясь от него за тысячу километров... Здесь что-то другое. Марат не так прост, как кажется. Но как он это сделал?

Климаксович, внимательно наблюдавший за прозрением фотографа, неожиданно сменил тактику.

- То, что произошло - необъяснимо. А раз необъяснимо, то и нечего голову ломать. От мыслей свихнуться можно. Свершилось главное: капитан Рассказов наказан, вытрезвитель сгорел... Что еще тебе надо? Ведь к этому результату ты и стремился.

- Погоди, мне одно непонятно, - прервал Климаксовича Ньютон. - Почему Рассказов без штанов из вытрезвителя выскочил? Клиенты - понятно. У них одежду сатрапы забрали, но Рассказов?

- Клавка ж носатая дежурила. Фельдшерица. Более вредоносной бабы не видел в жизни. Она меня три раза в вытрезвитель трезвого помещала, - злорадно потер руки Климаксович, - злющая, что ведьма. Первый ее муж повесился в туалете на сливном бочке. Представляешь картину.

- И причем тут штаны Рассказова? - вернул Климаксовича к пожару фотограф.

- Баба прямое отношение к капитанским штанам имеет. У него с фельдшерицей служебный роман.

- У капитана с носатой?! Да у нее ж физия, что твой противогаз, - возмутился Ньютон.

- Это как посмотреть. Для семьи носатая, конечно, не подарок, а вот прелюбодействовать с ней можно и не единожды, - тоном знатока произнес редактор. - Некоторых ведьмы возбуждают сильней, чем писаные красотки. Поверь моему богатому опыту. В молодости я ни одну не пропускал мимо. Рассказов действует по тому же принципу. А то, что это так - говорят факты. К десяти в Тимирязевском уже под завязку. Еще часик туда-сюда и в двадцать три отбой. С этим у Рассказова строго. Так что версия моя на все сто.

В этот момент на столе замигала лампочка и раздался звонок. Климаксович схватил телефонную трубку и прижал ее к уху.

- Варфоломей, я тебе из Филадельфии звоню.

- Нашел грека? - быстро спросил Климаксович, хватая авторучку.

- Да, он в Филадельфии в отеле "Хилтон" живет под фамилией Папандреу.

- Это он? Ничего не перепутал?

- Я через знакомую из отдела иммигрантов отыскал. Оказывается, всех советских заносят в память компьютера. Тут и фото, и отпечатки пальцев есть на каждого...

- А пальцы как снимают? - недоверчиво спросил Климаксович.

- Наверное из анкеты, которую в аэропорту каждый прилетевший заполняет собственноручно.

- А как ты его отыскал?

- Он машину напрокат взял по водительским правам. Там и засветился. Эти сведения тоже в компьютер поступают. Переселенцев здесь пасут, как шпионов, чтобы жуликам пособие не платить. Ты адрес запиши, а то мне разговор в копеечку влетит. Отель "Хилтон" по 48 стрит, 8 этаж, номер 818.

- Где он бывает? - продолжил расспросы Климаксович.

- Грек дома не сидит. Мотается по Штатам как юла. Я так думаю, он глухое место ищет, чтобы отсидеться. Директор отеля мне сказал, что господин Папандреу вернется послезавтра.

- Откуда он знает?

- Греку администратор отеля билет на самолет заказывал. Обратный рейс из Нью-Йорка в 18 часов 40 минут по местному.

- Тебе надо будет встретить его в аэропорту и взять интервью, Фотоаппарат не забудь.

- Хорошо. Я позвоню, как он прилетит.

Климаксович положил трубку и радостно потер руки. Гонорар он отработал полностью. Теперь надо только позвонить на остров, и можно гулять. Редактор быстро набрал знакомый номер.

- Марат, ты еще не на пляже?

- Нет. Дождь у нас. Дома работаю, - недовольно проговорил журналист. Телефонный звонок ему явно помешал.

- Я бабки твои отработал сполна, - самодовольно произнес Климаксович. - Пассажир проживает в отеле "Хилтон" на 48 стрит в Филадельфии. Комната 818, под фамилией Папандреу.

- Быстро ты его отыскал, - удивился Марат, а я думал, неделю провозишься.

- Это же Штаты, старик. Цивилизованная страна... Кроме адреса у меня есть еще одно существенное дополнение за пятьсот баксов.

- Ты что, охренел? - возмутился Марат. - Мы так не договаривались.

- Ты за дополнение с заказчика пару штук слупишь. Оно стоит того. Так что не жадничай.

- Произнеси.

- Штуку оно не стоит, не то что две, - недовольно пробормотал Марат. - Какая мне польза с этого аэропорта?

- Тебе может и никакой, а у бригады появляется три дополнительных варианта: порт отправления, самолет и аэропорт прибытия.

- Я не по этой части, - резко оборвал Климаксовича Марат. Он боялся говорить о серьезных делах по телефону.

- Ладно, бог с ним, с греком. Я свое отработал. У меня тут Ньютон с утра в содеянном кается.

- И что натворил этот негодяй? - в голосе журналиста послышалась неприкрытая издевка.

- Вытрезвитель на Тимирязевской спалил ударом молнии.

- Молодец, мужик. Одобряю. Так и передай, чтоб и остальные вытрезвители спалил до конца недели, - радостно закричал Марат.

Фотограф вырвал телефонную трубку из рук Климаксовича.

- Врет он все! - задыхаясь от гнева, закричал Ньютон. - Ничего я не сжигал и никаких молний не посылал. Да и не мог я это сделать.

- Но ты же хотел его сжечь? - смеясь, возразил Марат. - Я своими ушами сегодня по вражьему голосу слышал, что ты грозил спалить "осиное гнездо".

- Мало ли что я хотел! Я может и английскую королеву желал...

- На старушек потянуло Ньютона, - съязвил Марат.

- Чего скалишься. Я это для примера. В переносном смысле, - смутился Ньютон.

- Твое дело. Можешь хотеть и в переносном смысле, а можешь и натурально. Но я бы на твоем месте на принцессу внимание обратил. Дамочка, я тебе скажу, очень даже ничего. Королевских кровей.

- Что ты ко мне с королевой докопался, - страшным голосом заорал Ньютон, - тут совпадение приключилось. После того, как по твоей просьбе разжег примус, загорелся вытрезвитель. Вспомни, ты в бар звонил около двенадцати.

- Никуда я не звонил вчера, Ньютон. У тебя что, крыша поехала? - возмутился Марат.

- Погоди, но это ж ты меня заставил дьявольскую метку на примусе тереть пальцами. Вспомни! Это очень важно! - в смятении закричал фотограф.

- Никуда я вчера не звонил. Померещилось тебе. До встречи. - оборвал разговор Марат и бросил трубку.

- Он теперь от всего отказывается, - обескураженно пробормотал Ньютон. Лицо его посерело и покрылось морщинами, - но ведь я с ним разговаривал.

Ньютон плюхнулся в кресло и устало прикрыл глаза. Он уже перестал понимать, что происходит вокруг. Больше всего его страшили галлюцинации. Если Марат вчера не звонил, то все, что он делал ночью, было наваждением, бредом, сумасшествием.

- Предлагаю тост, - голосом тамады произнес Климаксович, - тост за наших врагов:

"Чтоб он сгорел!"

Редактор разлил по стаканам джин.

- За шаровую молнию, которая всегда точно попадает в цель!

Ньютон некоторое время еще пытался что-то возражать и доказывать о беспочвенности подозрений, но после пятого стакана джина успокоился и повеселел. Он уже соглашался с редактором, что все на земле происходит по сценарию, составленному на небесах, а Ньютон был избран богами для приведения в исполнение божьей кары.

У стороннего наблюдателя пьяный разговор двух интеллектуалов вызвал бы улыбку. Все, что они говорили друг другу, было похоже на болезненный бред, на манию величия...

Однако последующие события заставили усомниться в правильности атеистического учения даже самых твердолобых приверженцев Маркса. В Москве стали чуть ли не ежедневно случаться трудно объяснимые явления: убийства, взрывы, пожары...

Сыщики сбились с ног, разыскивая злоумышленников, а Климаксович лишь ехидно посмеивался и гордо надувал щеки. Он знал что-то очень важное, но посвящать в эту тайну никого не желал.