Авантюрный роман
Марк Агатов
1. Семен Водкин приступает к работе.
Книга первая.
СЕМЕН ВОДКИН — ИМИДЖМЕЙКЕР
Вместо предисловия
1. Семен Водкин приступает к работе.
2. Офицера обезвредит суд
3. Неудачное предсказание
4. Премьер — министр и питерский мошенник!
5.Вася пекарь идет в суд
6."Ударим сексом по избирателям"
7. Бывший премьер спасает президента
8. Предвыборная дегустация натурального русского продукта
9. Прогнозы Полубоярина
10.Базаров и бывший крымский премьер
Книга вторая.
ПРОВАЛ ОПЕРАЦИИ "ПРЕЕМНИК"
Ночной визит Консультанта или мистическое предисловие
1. Визит Кальсонера
2. "Коту Бегемоту — звания Героя я не присваивал".
3. Биополитик Неофауст открыл глаза на демонстрантов.
4. Марат Барский на украинском майдане
5. "Мордоделы — мошенники" на Киевском майдане.
6. Крымский премьер уходит в оппозицию
7. "Даешь, остров Крым!"
8. Финал операции "преемник".
9. Последний день Помпеи
Семен Водкин в уездный город Н. влетел на шестисотом "мерсе" и выглядел на все сто. На нем был черный смокинг, белоснежная рубашка и лакированные концертные туфли.
Подкатив с шиком к конторе местного рынка, Семен отпустил водителя и уверенной походкой прошел в кабинет директора — господина Базарова.
Вы еще не знакомы с Базаровым, господа? Это большое упущение с вашей стороны, потому что Базаров в уездном городе Н. был хозяином всех рынков. Ни один человек не мог торговать в городе без его высочайшего дозволения. Столетние старухи с жареными семечками, вечно пьяные рыбачки с дохлыми карасями, слесари-сантехники с ворованными кранами, прокладками, ржавыми вентилями — все платили Базарову. А иначе не могло и быть в уездном городе Н., расположенном на берегу никогда незамерзающего Черного моря.
Господин Базаров сидел за длинным полированным столом, под государственным флагом и портретом самого гаранта Конституции. На вид ему было лет сорок — пятьдесят. Двухметрового роста, широкий в плечах и животе, он напоминал внешне японского борца сумо.
— Я к Вам прямо из аэропорта, — начал весьма внушительно Семен. И, достав из бумажника визитку главы государства, на которой золотом было выбито всего три слова "Леонид Амчук. Президент", продолжил, — я был имиджмейкером самого гаранта. И учтите, меня приглашали не только на Банковую, но и в Москву на Старую площадь. В этот момент по сценарию должна была последовать реплика господина Базарова, и он даже приоткрыл рот, чтобы произнести слова восхищения, но, запнувшись на первой же букве, униженно закивал.
"Мерзкий толстый боров", — подумал мордодел Водкин и, выдержав театральную паузу, продолжил интимно: "Я лично знаком с главой администрации президента России и... этой самой, Аниарки".
Базаров отметил про себя, что Семен Водкин наверняка "русский шовинист", который никак не может смириться с потерей Аниарки. Других причин "заикаться" на слове Аниарка он не нашел.
"Надо с ним ухо востро держать, — подумал Базаров, чтобы палку не перегнул в агитации, а то, не дай Бог, дойдет до столицы и, тогда никакие выборы не помогут: схарчат за "москальское" прошлое. В середине восьмидесятых он был секретарем по идеологии обкома коммунистической партии, и бескомпромиссно боролся "с местными националистами, бандеровцами и прочими фашистскими прихвостнями". А после "победы демократии", по совету своей супруги, публично сжег партийный билет, покаялся перед истинными патриотами, и возглавил местный рынок, где проявил недюжинные вымогательские способности.
Но, прежде чем продолжить наш занимательный рассказ о незабываемой встрече двух высоких договаривающихся сторон, есть смысл вернуться на месячишко назад, чтобы прояснить кое-что из биографии нашего главного героя.
Семен Водкин был человеком веселого нрава, любил хорошо поесть, не отказывался от рюмки коньяка, когда наливали, а из деталей своей биографии вспоминал только ту, что роднила его с Великим Комбинатором. Вы не ошиблись, господа, Семен Водкин, также как и Остап Бендер, называл себя "сыном турецко-подданного". Собеседники считали эту фразу не совсем удачной шуткой, тем не менее, воздерживались от дальнейших расспросов. Но даже если б они проявили сверхнастойчивость, то все равно не узнали от Семена о трех его судимостях за мошенничество.
Господин Водкин полагал, что подобная информация вызывала излишнюю подозрительность у его собеседников и мешала дальнейшим человеческим контактам. К этому стоит добавить, что к своим судимостям Семен относился весьма негативно.
В далеком и туманном детстве Семен Водкин слыл отчаянным шалопаем. Впервые в милицию он попал в десятилетнем возрасте... за мошенничество. У продовольственного магазина Семен "подцепил лоха", мечтавшего приобрести паюсную икру — по тем временам страшный дефицит. Мужик об этом просил грузчика дядю Васю, но тот отказал интеллигенту в очках в связи "с наличием отсутствия" оного диетического продукта и незначительности навара, который предлагал любитель деликатесов сверх установленной цены на икру. Слышавший этот диалог Семен дернул дядю за рукав, вывел его из магазина и сказал, что может достать икру без проблем.
— У меня мамка тут работает, — не моргнув глазом, соврал Семен, — директором. Могу не только икру, но и колбаски копченой вынести, и молоко сгущенное.
Мужчина, немного посомневавшись, все же вручил "сыну директора" деньги, Семен протиснулся за прилавок, бросив грузчику, что идет к мамке. Дядя Вася хотел что-то возразить, но не успел. Семен прошмыгнул в подсобные помещения и через "черный ход" выбежал на параллельную улицу, носившую имя вождя мирового пролетариата.
Интеллигент с полчаса крутился у магазина, а потом пошел к директору выяснять отношения. Мария Ивановна, понятно, ни о каком "шустром мальчонке" ничего не знала и, собрав в кабинете продавцов, продемонстрировала вымогателю фотографии своих двух прелестных дочурок.
А в это время Семен Водкин на свой первый "мошеннический гонорар" приобрел бутылку "Портвейна" три семерки, пачку сигарет "Прима" и килограмм леденцов.
Однако избежать расплаты Семену все же не удалось. Ровно через неделю, в троллейбусе, он нос к носу столкнулся с очкариком, который, ухватив юного мошенника за ухо, выволок его на улицу и притащил в милицию.
В детской комнате Семен вначале все отрицал и только после очной ставки с грузчиком магазина, который пообещал "отвернуть негодяю башку и вставить лампочку", расплакался и признался в содеянном.
— А я по справедливости хотел поступить, — сморкаясь в рукав, бубнил Семен, — чего он в очереди не стоял, как все. Грузчика деньгами унижал, а милиционера рядом не было, вот я и решил справедливость восстановить...
После этих слов начальник детской комнаты милиции, сделав внушение начинающему мошеннику, выпустила его на свободу, а пострадавшего, гражданина Климова И.С., попросила остаться, чтобы выяснить детали его биографии.
— Докатились! — гремела на всю милицию начальница, — икру из-под полы всякие младшие научные сотрудники скупают! Да вы знаете, что из-за вас...
— Я ко дню рождения своему баночку хотел приобрести, попробовать! — лепетал униженный и оскорбленный мэнээс, но женщина-милиционер ему не верила и "телегу" директору НИИ все же отправила, в результате чего Климов И.С. последующие два месяца перебирал гнилую картошку на подшефной овощебазе.
Эту историю Семен Водкин не скрывал от народа и пересказывал ее по несколько раз начинающим мошенникам, пожелавшим освоить столь непростой бизнес.
— Главное в нашем деле, — поднимая указательный палец вверх, говорил он, — найти настоящего лоха, который сознательно идет на нарушение закона. Помочь ему в этом безнадежном деле и поиметь деньги, предназначенные для дачи взяток, незаконных подношений или приобретения дефицита. Но это еще не все. Высший пилотаж мошенничества заключается в том, чтобы жадного фраера наказали потом судьи, общественники и товарищи по работе. За мое первое задержание лох из НИИ получил два месяца общественно-принудительных работ на овощебазе. В те времена гнилую картошку, по решению партии и правительства, перебирали труженики многих городских предприятий, к заготовке овощей никакого отношения не имевших. Это была почетная обязанность каждого сознательного гражданина СССР и главный принцип социализма: "хошь картоху зимой трескать — сортируй гнилье на базе!" Потому что работяг на этих складах для продуктивной работы не хватало, а гнилья всяческого там был переизбыток".
С этим изречением наверняка не согласятся историки ушедшей в небытие великой страны, так как Семен Водкин, неохваченный системой партийно-политической учебы, не совсем точно излагал главный принцип социализма, а он звучал примерно так: "От каждого по способности — каждому по труду". Но Семену Водкину нравился больше другой лозунг, в котором отсутствовало слово "труд": "От каждого лоха — Семену Водкину на потребности!".
А теперь вернемся из доисторического прошлого в наши дни. Авантюру с выборами Семен Водкин "обсосал" еще в зоне с одним головастым депутатом. Звали его Матвей Петрович Пердюков. Понятно, что с такой неблагозвучной фамилией он мог претендовать только на должность кассира в платном туалете или сторожа очистных сооружений. Пердюков сходил в ЗАГС и сменил свое неблагозвучие на дворянское Шереметьев.
— Через пять минут после выхода из ЗАГСА я стал другим человеком, — раскачиваясь на табурете, поведал Шереметьев-Пердюков окружившим его зэкам. Беседа происходила в бараке N 7 УЯ-ЮЗ-1545. — Вы даже представить не можете, какие перспективы открывает смена фамилии. Шереметьева — голубую кровь и потомка великих русских князей — в пять минут зачислили в Дворянское собрание, присвоили титул, выдали клубную карточку и предложили составить генеалогическое древо.
— Ты чо, пидор, пала!? — заорал Иван Бугаев, двухметровый громила, утащивший с электроподстанции полтонны трансформаторного масла, вследствие чего жители его родной деревни "Путь Ленина" полгода потом сидели при лучинах. В зоне Бугаев при помощи кулаков пытался доказать свою причастность к воровской касте и очень боялся зашкариться о какого-нибудь тайного педрилу. — Его на воле к гинекологу посылали. Вы слыхали?
— Ты не понял, — замахал руками Пердюков-Шереметьев, — я не гинекологическое, а генеалогическое древо составлял.
— А какая, хрен, разница, — не отставал Бугаев, — все равно чем-то бабским от обоих слов несет. Ты лучше сам покайся, пока не поздно!
В следующую секунду Бугаев нанес нокаутирующий удар бывшему депутату Верховного Совета. На этом лекция о депутатском прошлом Пердюкова была завершена. Он отполз к своей шконке и надолго умолк.
Семен Водкин, пользовавшийся в зоне неоспоримым авторитетом при разрешении историко-филологических конфликтов, попытался успокоить Бугаева, и для начала, чтобы не подрывать его антипедрильскую бдительность, глубокомысленно произнес:
— Дворянское собрание, с одной стороны, явление чуждое нашему миру и объединяет в своих рядах и некоторое количество педрил, но есть среди них и вполне достойные люди. К примеру, Граф, мы с ним сидели в одной камере в тобольской пересылке. Так вот, Граф, как говорят менты, мошенник на доверии, был тоже членом дворянского собрания Санкт-Петербурга. По дворцам шастал с царскими особами, был обласкан самой наследницей престола Елизаветой.
— А на пересылке-то он как оказался? — не утерпел Бугаев.
— Так он обул этих графьев по полной программе, а одному из них сопатку расквасил. Так вот, кровь у того не голубая была, а что ни на есть красная. Понты это все! Но лохи клюют, бабки им на излишества всякие отстегивают. Почему бы не попользоваться? Вот ты, Иван, как с зоны откинешься, что делать будешь? — незаметно перешел на личности Семен.
— Как что? Воровать пойду, — искренне удивился Бугаев, — сейчас цветной металл в ходу. На каждом углу барыги сидят, не то, что шмотье сдать некому. Да и не охраняют его сторожа.
— Тупиковый путь, — покачал головой Семен Водкин, — тебя ведь жители собственной деревни убьют, ежели опять их без электричества на полгода...
— Не убьют, — отмахнулся Иван. Разговор о воле ему явно нравился. — Я в нашем районе железную дорогу присмотрел, там дросселей нарубить можно сотнями. А за каждый дроссель барыга бутылку дает или эквивалент в рублях. Да за одну ночь можно полвагона водки выторговать.
— А ежели от твоих диверсий поезд с рельс сойдет? — еле слышно спросил Семен.
— Не сойдет, я проверял, — отмахнулся от Семена Водкина Бугаев. — Как дроссель вырубишь — у них светофор или гаснет, или красный включает. Мол, паровоз на пути...
В этот момент дневальный заорал отбой, и зэки потянулись к своим кроватям, именуемым в зоне шконками. Дальнейшую беседу о депутатском прошлом Пердюкова-Шереметьева и тайнах избирательных технологий Семен Водкин провел в умывальнике, без свидетелей.
Лагерные наседки попытался потом выведать подробности этого ночного разговора, но Семен Водкин искусно уходил от темы, скрывал детали, называя это производственной тайной. И в этом был свой резон, потому что теория, какой бы выверенной она ни была, без практического применения мертва. К тому же Семен Водкин пообещал графу Шереметьеву, в прошлом гражданину Пердюкову, что по выходу из зоны сменит имидж и займется выборами депутатов, причем всех уровней, от самого низшего до того, на котором спалился сам Пердюков — депутат Верховного Совета.
Вот и вся присказка, как говаривали в детстве воспитатели детских садов, а если хотите — называйте это увертюрой или прелюдией. Сама же история взлета и падения мошенника на доверии Семена Водкина еще впереди и ждет своего осмысления литературными критиками, милицейскими генералами и простыми избирателями, на которых в большей степени и рассчитано это высокохудожественное произведение, сочиненное автором на следующий день после избрания депутатов Верховного Совета южной жемчужины бывшего Советского Союза.
Семен Водкин — российский гражданин — откинулся из кемеровской зоны холодным январским утром, отсидев от звонка до звонка отмеренный ему суровыми судьями семилетний срок.
Первым же поездом Семен выехал в столицу нашей Родины — Москву, но там долго не задержался. Конечный пункт его маршрута был подмосковный город Электросталь, где мошенника со стажем ждала "заочница" — знойная сорокалетняя дама из местного Дома моделей, по имени Ирина. Бурная молодость, а также четыре почивших в бозе мужа, и стойкое пристрастие к спиртному, создавали неповторимый интим во вдовушкиной квартире. Семен Водкин легко вписался в семейный антураж. И первую неделю ощущал себя турецким ханом, которому по утрам подносили в постель рюмку хорошей водки и хрустящий соленый огурчик.
Развлекаясь, по пять раз на дню, со знойной вдовушкой, Семен Водкин не забывал и о главном, что привело его в столицу — о выборах. Бывший депутат, а ныне зэка Пердюков-Шереметьев, снабдил Семена Водкина одним проверенным номером телефона, на котором должен сидеть "телефонный попка", собирающий со всего света информацию. Он же рассказал мошеннику как лучше поставить дело, через какие газеты оповестить народ о появлении нового избирательного мессии. Все эти инструкции Семен Водкин в точности исполнил. Он поместил рекламное объявление не в московской газете, а в полуостровном "Бизнесе", издании весьма объемном и солидном. Расчет оказался верным. Уже через два дня телефон в коммунальной квартире московской пенсионерки Галины Смердюковой раскалился докрасна. Солидные состоятельные граждане ВЕЛИКОЙ НЕЗАВИСИМОЙ ЕВРОПЕЙСКОЙ ДЕРЖАВЫ, пожелавшие стать депутатами местного парламента умоляли хозяйку срочно соединить с президентом международного концерна "Имидж", господином Водкиным. Старуха хорошо поставленным баритоном поясняла, что сейчас она этого сделать не может, так как господин Водкин вчера отбыл на переговоры в США, и записывала в школьную тетрадь номер телефона провинциального богатея, обещая при этом, что с ними непременно свяжутся сотрудники фирмы в ближайшие дни. Через неделю, на станции метро "Пролетарская", Смердюкова передала тетрадку Семену Водкину, получив с него обещанные 500 рублей. На этом первая фаза широкомасштабной аферы под кодовым названием "Выборы-2002" была завершена.