Авантюрный роман
Марк Агатов
9. Последний день Помпеи
Книга первая.
СЕМЕН ВОДКИН — ИМИДЖМЕЙКЕР
Вместо предисловия
1. Семен Водкин приступает к работе.
2. Офицера обезвредит суд
3. Неудачное предсказание
4. Премьер — министр и питерский мошенник!
5.Вася пекарь идет в суд
6."Ударим сексом по избирателям"
7. Бывший премьер спасает президента
8. Предвыборная дегустация натурального русского продукта
9. Прогнозы Полубоярина
10.Базаров и бывший крымский премьер
Книга вторая.
ПРОВАЛ ОПЕРАЦИИ "ПРЕЕМНИК"
Ночной визит Консультанта или мистическое предисловие
1. Визит Кальсонера
2. "Коту Бегемоту — звания Героя я не присваивал".
3. Биополитик Неофауст открыл глаза на демонстрантов.
4. Марат Барский на украинском майдане
5. "Мордоделы — мошенники" на Киевском майдане.
6. Крымский премьер уходит в оппозицию
7. "Даешь, остров Крым!"
8. Финал операции "преемник".
9. Последний день Помпеи
Вот и настал последний и решительный день. По настоянию всего прогрессивного человечества и Решения Верховного Суда в последнее декабрьское воскресенье граждане вновь потянулись на избирательные участки. На этот раз им предстояло сделать правильный выбор и привести в президентский дворец НАРОДНОГО ПРЕЗИДЕНТА, а не какого-то там ставленника донецкой финансово-промышленной группы.
С самого утра по избирательным участкам носились наблюдатели из доброй сотни общественных и неправительственных организаций. Особое усердие демонстрировали поляки и гости из скандинавских стран. Они на английском языке заполняли, отпечатанные в типографии специальные бланки, заглядывали в пустые кабинки для голосования, тщательнейшим образом обследовали полупрозрачные урны и требовали подробного отчета от секретарей и председателей комиссий. Каждая подвижная группа была вооружена фото и видеокамерами и беспрерывно фиксировала на цифровые носители сложнейший процесс волеизъявления народа, который на этот раз должен был выбрать достойного кандидата.
На фоне иностранцев журналисты и наблюдатели из России выглядели весьма бледно. В Крыму их деятельность вообще никак не проявлялась. И лишь только собственный корреспондент московской газеты "Наше дело" Марат Барский пытался хоть как-то отследить ситуацию. Он приезжал на участки вслед за иноземцами и выслушивал жалобы наблюдателей от штаба премьера.
— Бандеровцы работать не дают, — возмущалась секретарь участковой комиссий, — они занимаются предвыборной агитацией, устраивают скандалы, и мешают людям голосовать. Следить приходится и за переводчиками из ОБСЕ. Один из них, пытался получить бюллетень на нашем участке, предъявив паспорт своего отца, и только бдительность наблюдателя из штаба премьера, спасла комиссию от вселенского позора.
Стоявший рядом с секретарем комиссии бывший работник местного исполкома Павел Хорошковский подтвердил факт нарушения и пожаловался на то, что в более грязных выборах ему еще не приходилось участвовать. Марат записал на диктофон эту информацию и отправился на следующий участок, расположенный в пяти метрах от набережной имени Валентины Терешковой. К десяти часам в пансионат "Орбита" стали свозить немощных стариков и старух, которым парламентарии запретили голосовать на дому. Зрелище было достойно пера живописца. С трудом передвигающихся ветеранов буквально заносили в избирательные кабины, давали в руки авторучку и просили самостоятельно поставить в нужной клетке галочку. А в это время, бдительные иноземцы зорко следили за тем, чтобы подслеповатому избирателю ни в коем случае никто не помогал найти нужную клетку в избирательном бюллетене.
— Выборы должны быть честными, — с трудом подбирая русские слова, пояснил поляк — наблюдатель, — а если этот старик ничего не видит, то зачем он сюда пришел. Пусть сидит дома. У Окнещю и без него голосов будет достаточно.
— Но этот старик, как и весь Крым, голосует за премьера, — попытался прояснить ситуацию Марат.
— Вот поэтому он и должен сидеть дома и не голосовать. Выживший из ума старик уже ничего не понимает. Голосовать надо за НАРОДНОГО ПРЕЗИДЕНТА, за демократов, а не за всяких там коррупционеров и мошенников, — заученно продекламировал борец за честные выборы.
— Но ведь это же волеизъявление народа, — поддел не в меру активного иностранца Марат, — а те, кого вы называете демократами, это никакая не оппозиция. Вокруг Окнещю сплотились вчерашние соратники Амчука, которых отодвинули от царственного тела более изворотливые и наглые. Борьба у них идет не с коррумпированной властью, а за близость к кормушке, за возможность безнаказанно воровать государственное добро, получать взятки и регулировать финансовые потоки. Так, что вашего президента Буша местные жулики ввели в заблуждение. Напрасно он сделал ставку на Окнещю. Мог бы найти более достойную кандидатуру.
— Буш к этим выборам никакого отношения не имеет. — Тут же возразил поляк, — всей этой кампанией руководит ваш соотечественник.
— Господин Сорос никогда не был моим соотечественником, — продолжил отбиваться от поляка Марат.
— А я же не сказал Сорос. Выборами на Украине руководит господин Березофский, тот самый еврей, который привел на престол двух российских президентов Ельцина и Путина, — с чувством превосходства пояснил поляк, — работаете в ведущей российской газете и не знаете элементарных вещей.
— Причем тут Березофский, — отмахнулся от поляка Марат, — я не видел ни одного его интервью. Да если б он имел отношение к этим выборам — то эту тему мордоделы раскрутили по полной программе.
— Борис Абрамович человек умный, — продолжил раскрывать глаза на тайны избирательного процесса поляк, — он просто не хотел, чтобы его, как господина Сороса забрасывали тухлыми яйцами. Поэтому Березофский приедет в Аниарку после инаугурации, когда все прогрессивное человечество одобрит результаты волеизъявления народа.
— А доказательства у вас есть, что эти выборы "сделал" Березофский, — напрягся Марат, почувствовав настоящую сенсацию.
— В Польше все есть! — Рассмеялся поляк, — неужели кто-то еще верит, что выборы в славянских странах могут сделать американцы. Это под силу только русскому еврею Березофскому. Поляки, немцы и американцы тут только наблюдают за финалом, а вся интрига этих выборов была заложена еще до начала избирательной кампании. Вы хоть и русский, но многого не понимаете из того, что сегодня происходит в Аниарку.
— Да, я уже десятые выборы в прессе освещаю, — возмутился Марат.
— Хоть двадцатые, — рассмеялся поляк, упиваясь своим превосходством, — вы все равно ничего не знаете, потому что сделали ставку на технического кандидата, а победит Окнещю, и вам, как врагу аниаркского народа, после выборов придется покинуть страну.
— С каких это пор независимые журналисты стали "врагами народа"? — Искренне возмутился Марат, — я честно выполняю свою работу, в публикациях придерживаюсь основополагающих принципов и стандартов, принятых во всем цивилизованном мире.
— Ваша объективность ничего не стоит, потому что вы и ваши российские коллеги выискивают темные пятна в биографии НАРОДНОГО ПРЕЗИДЕНТА, — скривился, как от кислого лимона поляк, — вы в душе его не любите. Вы работаете на Кремль.
— Вообще — то я независимый журналист и моя редакция никакого отношения к политике российских властей не имеет, а с чего вы взяли, что премьер технический кандидат?
— Хотите правду узнать, — понизил голос поляк, — так я вам ее открою. Столичная верхушка не могла поставить на донецких, потому, что у них большой аппетит и много денег. Чивокуня им не нужен, они боятся передела собственности, поэтому делали все, чтобы у власти остался действующий президент.
— Но это же невозможно, Амчук даже не выдвигал своей кандидатуры.
— Ничего — то вы оказывается, не понимаете, — рассмеялся поляк, — я не живу в этой стране и знаю больше. Амчук хочет отменить результаты этих выборов, снять обоих кандидатов, после чего, по просьбе тружеников предприятий, выдвинуться на новые выборы. Это его план.
— Не слышал про такой, — отмахнулся Марат.
— А вы и не должны были что-то слышать, — продолжил поляк, — Амчук попытается через суд отменить результаты народного волеизъявления. Мы это уже давно просчитали, но этот номер у него не пройдет. Мы сможем доказать мировому сообществу, что Окнещю победил на выборах в честной борьбе.
— Так, выходит, что вы никакие не наблюдатели от ОБСЕ, а члены его команды, — возмутился журналист.
— Можно подумать, что российские журналисты не входят в команду, которую сколотил на этих выборах президент России. Вы все работаете на Путина, а он хочет объединить Аниарку с Россией и увести ее из Европы, но это ему не удастся.
— Потому что этого не хочет Буш, — продолжил фразу Марат. Ему стоило немалых усилий продолжать диалог с иноземцем.
— Причем тут Буш. У него хватает проблем в Ираке. Этим проектом занимается лондонский затворник, господин Березофский, и я ставлю десять против одного, что ему удастся выиграть выборы.
В этот момент к поляку подошел представитель штаба Окнещю и увел его с собой смотреть, как будут голосовать на дому немощные инвалиды.
Беседа с поляком Марату не понравилась. Он и раньше воспринимал всех этих ОБСЕшных наблюдателей, как представителей одного кандидата, но те на первых порах придерживались правил приличия, и открыто не давили на российских журналистов, но сегодня, похоже, что-то изменилось. Если за этими выборами стоит Березофский, то поведение поляка становится вполне понятным. Бывший российский олигарх никогда не играл по правилам. Он ставил перед собой задачу и любым путем добивался нужного результата. Первым, что пришло Марату в голову от словосочетания: "Березофский и выборы" была "коробка из-под ксерокса" с американскими долларами. Опальный олигарх всегда исходил из основополагающего принципа, что любого человека можно купить или запугать. Если поляк выполняет его установки, то тогда все становится на свое место. Запугивание российских журналистов и наблюдателей может быть одним из пунктов тайного плана.
У председателя комиссии Марат узнал фамилию поляка. Он записался в журнале, как Войцлав Ярузельский. Фамилия эта была на слуху, но кем был, и кого представлял наблюдатель, журналисту выяснить не удалось.
Побывав еще на нескольких участках, Марат сделал вывод, что оппозиция смогла добиться своей цели. Количество пенсионеров и инвалидов, пожелавших проголосовать на дому, уменьшилось по сравнению со вторым туром в два раза. В среднем по каждому избирательному участку Чивокуня недобирал более пятидесяти голосов. Такая же картина была и в других городах Крыма.
Около шести вечера Марат Барский приехал в Симферополь, на встречу с биополитиком Нео. Информацию о причастности к выборам президента Березофского тот отверг напрочь.
Борис Абрамовичем тут и не пахнет, — загорячился Нео, — вот смотри, что пишет ведущий российский политтехнолог Сергей Марков: "Проект Окнещю" был задуман в рядах польской диаспоры США. Его главным идеологом является Збигнев Бжезинский. Главным исполнителем был Freedom House во главе с поляком американского происхождения Андрианом Коротницким. А главным финансистом был не Фонд Сороса, а National Endowment for Democracy, директором отдела Евразии и Центральной Европы которого является Надя Дюк, американка украинского происхождения".
— Это, еще ни о чем не говорит, — возразил Марат, — московские имиджмейкеры, даже, если в этом деле и замешен Березофский, не станут светить его имя. У них могут быть особые отношения с олигархом, оставшиеся еще после выборов Ельцина.
— Теоретически может быть и так, — улыбнулся Нео, — но и твой источник, мягко говоря, не выдерживает критики. А, не мог ли, этим "сливом", твой информатор подбросить ложный след для того, чтобы вывести из-под удара своих польских спонсоров. Участие всех этих зарубежных фондов в суде может быть расценено, как вмешательство иностранного государства в избирательный процесс со всеми вытекающими из этого факта последствиями. Вот и вбросили тебе Березофского.
— Мандариношвили, ближайший друг Березофского. Он, помнится, имел какое-то отношение то ли к похищению Рыбкина, то ли к его тайному визиту в столицу Аниарки накануне выборов в России, — выдвинул новый аргумент Марат.
— Мандариношвили открыто работает в штабе Окнещю. Свои связи с Березофским он и не скрывает, а вот участвует ли в этом проекте сам Борис Абрамович — неизвестно. Во всяком случае, я такой информацией не располагаю.
— У меня был разговор на эту тему еще с одним наблюдателем из США. Так вот, мужик тот на мой прямой вопрос о Березофском ответил следующее: "Борис, своего изгнания из страны не простит России. Украина — это его второй шаг, третий будет — Кремль".
— И как зовут твоего американца?
— Джон Ланкастер. Во — всяком случае, с такой фамилией у него на груди висела бирка ОБСЕ с его фотографией, — пояснил Марат.
— Оригинальная фамилия, — неожиданно расхохотался Нео, — Джон Ланкастер в одиночку, преимущественно ночью, щелкал носом — в нем был спрятан инфракрасный объектив, — А потом в нормальном свете, представало в черном цвете то, что ценим мы и любим, чем гордится коллектив.
— Клуб на улице Нагорной стал общественной уборной, наш родной Центральный рынок стал похож на грязный склад, — продолжил Марат, — мне тоже Высоцкий вспомнился, когда я увидел его визитку. Но это ничего не меняет. Американец, будь он Джон Ланкастер Пек или какой — нибудь Билл Смит, также как и поляк валил "Оранжевую революцию" на Березофского. Эту версию надо проверить. В подобные случайности я не верю.
— И как ты ее собираешься проверять, — усмехнулся Нео, — поедешь в Лондон, чтобы взять интервью у английского затворника?
— Можно и в Лондон слетать, — неожиданно расплылся в улыбке Марат. Сама мысль о подобной поездке его развеселила, так как изначально казалась абсурдной, — но сейчас я занят, поэтому концы буду искать здесь. Даже если эти американо-польские шпионы из ОБСЕ сливают дэзу, ее можно запустить в интернет и прощелкать реакцию заинтересованных граждан. Не думаю, что господин Березофский оставит этот гнусный выпад без комментариев. Отсутствие же реакции, укрепит мои подозрения.
— Тебе бы в ЧэКа работать, а не в газете, — по инерции продолжил дискуссию Нео, — привязать Березофского к "оранжевой революции" тебе и господам из России вряд ли удастся. Если он не хотел светить свой интерес, то ничего ты не накопаешь. В его окружении люди работают за бабки, причем за очень большие бабки, и свидетельствовать против родного шефа они станут только в одном случае, если им предложат еще большие суммы с гарантией безопасности. Тебе это просто не по карману. Есть правда еще один вариант: позвони олигарху и предложи ему слить компромат на самого себя. А если говорить серьезно — то Березофского в столице никто не видел, и о нем в Аниарку молчат все, в том числе и нелюбимые тобой спецслужбы. Это о чем-то говорит?
— Это ни о чем не говорит, — поморщился Марат. Он уже пожалел о том, что рассказал о своих подозрениях доктору Фаусту, — мировая сенсация появляется не из "эсбэушного слива", ее добывают, копаясь в дерьме без перчаток и противогаза.
— Только не забывай, что толчком к твоему расследованию послужил элементарный "слив компромата" представителей мировой общественности в лице тайных агентов ЦРУ. Ты сначала разберись, для чего они это сделали, а потом наезжай на олигарха.
— Ладно, проехали, — не скрывая раздражения, произнес Марат, — вы мне лучше скажите, как доверенное лицо НАРОДНОГО ПРЕЗИДЕНТА, какая информация в штаб Окнещю идет из столицы.
— Они уверены в победе. На западе страны, народ голосует весьма активно. Решение Конституционного суда, на которое рассчитывал премьер, на местах не выполняют. Так, что свой план оппозиция претворила в жизнь в полном объеме. Инвалидов и пенсионеров отсекли, а те, кто добрался до участков, уезжают оттуда на "скорой". Уже есть несколько смертельных случаев прямо в избирательных кабинах. Я таких выборов еще не видел. А концов по Березофскому в Симферополе ты не найдешь. Во всяком случае, в избирательном штабе Ющенко о нем ничего не слышали, — стал серьезным Нео. — Я сам еще до твоих звонков пытался пробить контакты Мандариношвили с Березофским. Полный ноль. Ни прослушек в интернете, ни слухов. Если он и участвовал в этих выборах, то, скорее всего, на стадии разработки стратегии. Исполнителей здесь своих хватает. Так, что советую тебе выбросить эту идею куда подальше. Доказать ты ничего не сможешь, а врага наживешь серьезного. Раз не светится олигарх, значит, есть у него на это веские причины.
— Проигрыша боится, вот и сидит в тени, — бросил небрежно Марат, прощаясь за руку с Нео, — но если, что разнюхаешь — сообщи.
— Они уже победили, можешь не сомневаться. Умчука сломал майдан, а после того, как Верховный суд вместо того, чтобы отменить результаты выборов принял решение о пере голосовании, у премьера не осталось никаких шансов. Так, что — смело, звони пану Березофскому и поздравляй с победой, если, конечно, дозвонишься до его яхты в Эйлате.
10.Кто станет президентом России?
На рейде у города Эйлат в Израиле стояла фешенебельная яхта Борис Абрамовича Березофского. В отделанной красным деревом каюте сидели двое: опальный российский олигарх и его помощник выходец из Грузии Михаил Мандариношвили
— Выборы сделаны, Борис, — разливая по рюмкам грузинский коньяк, произнес сорокалетний жгучий брюнет, — мы его сделали и на этот раз. Разница в восемь процентов — немного меньше, чем рассчитывали, но вполне достаточно, чтобы объявить нашего протеже президентом.
— И что пишет пресса по этому поводу, — хозяина яхты, похоже, волновало больше не то, кто победил, а как осветили заключительный акт народного волеизъявления.
— Пишут по-разному. В твоей газете с нескрываемой издевкой над обоими кандидатами, судом, парламентом и народом. На Востоке окраины справляют тризну по усопшему, а на Западе — согласно нашим установкам — народное ликование и восхваление победы демократии, — просмотрел подготовленный пресс-службой обзор прессы Мандариношвили.
— Меня интересуют разоблачения "оранжевого чуда". Нужно знать аргументы противника, — произнес Борис, расхаживая по кабинету.
— Начну с самого смешного. Эсбэушный слив в газете "Российский Репортер", подписан, сей опус Натальей Щербинкой. Там приведен список всех международных и благотворительных организаций, благодаря которым свершилась революция. На первом месте у них стоит фонд Сороса, Центр инноваций и развития, Международный центр перспективных исследований, Лаборатория законодательных инициатив, Украинский независимый центр политических исследований, Фонд Чарльза Мотта, Агентство США по международному развитию, фонд "Европа ХХ1", Польско-американскано-украинская Сотрудническая Инициатива, фонд "Евразия"... еще продолжать.
— Меня интересует список реальных организаций, которые работали в этом проекте?
— Они переписали весь справочник статистического управления, где были зарегистрированы благотворительные и неправительственные организации. Но ты и твои структуры остались незасвечены. А вот бедолагу Сороса эсбэушная агентура забросала тухлыми яйцами. В этой стране можно работать, у них нет ни контрразведки, ни разведки. На ключевых должностях сидит группа высокопоставленных очковтирателей, которые решают только свои личные проблемы.
— Это я и без твоих комментариев знаю, так выходит, меня так и не вспомнили? — Посмотрел пристально на собеседника Борис.
— Не совсем. По тебе проехалась итальянская "Coza Nostra".
— А они то там, как оказались, — удивился опальный олигарх.
— Итальянцы выпускают под таким названием газету на Сицилии для узкого круга. В Москве у них есть небольшая редакция, которая издает что — то вроде криминального дайджеста на русском языке. Называют они его в переводе "Наше дело". Собкор этой газеты Марат Барский взял интервью во время выборов у поляка-наблюдателя от ОБСЕ. Так вот, этот поляк и назвал твое имя.
— Как фамилия поляка? — Насторожился Борис Абрамович.
— Войцах Ярузельский.
— Это, что бывший министр обороны Польши?
— Хрен его знает, скорее всего, однофамилец. Но это еще не все, о твоей роли в "Оранжевой революции" рассказал некий американец, обозначен он в статье, как Джон Ланкастер, — продолжил доклад Мандариношвили.
— И что пишет этот корреспондент?
— Заметка небольшая, но весьма неприятная. Он пишет, что "Оранжевую революцию" разработал, частично профинансировал и блестяще провел опальный российский олигарх Борис Абрамович Березофский, для того, чтобы нагадить ВВ. Аниарку по его подсчетам стала второй после Грузии, а на очереди Молдова, Азербайджан и Россия.
— М-да, говорил я тебе, что с этими поляками напрямую контактировать нельзя. Кто их, гадов, за язык тянул. Они мне этой дерьмовой рекламой всю обедню перепортят, — закричал хозяин яхты, размахивая пустой рюмкой.
— Борис, успокойся. Мы заткнем этот фонтан. У итальянской мафии нет доказательств, да и можно надавить через наши связи на Сицилии. Они завтра же опубликуют опровержение.
— Опровержением здесь не отделаешься. Лучше на эту информацию не акцентировать внимание спецслужб. Ладно, проехали. Что делать с этим корреспондентом и говорливыми поляками я подумаю. Что еще?
— А в остальном, все в порядке. План сработал один в один. Я снимаю шляпу перед твоим гением. Ты так мастерски развел Умчука с третьим сроком. Я до последней минуты не верил, что он купится на эту подставу, — наполнил рюмки Мандариношвили.
— Это был самый трудный этап операции. Умчук понимал, что популярность у него на нуле и выдвигаться в первом туре бессмысленно. И тогда мы подкинули идею с отменой выборов, организовали через депутатов Верховной Рады запрос в Конституционный суд, который разрешил действующему президенту баллотироваться в третий раз. Потом к нему в Крыму подкатили доверенные лица и, во время застолья, рассказали, как кинуть реальных кандидатов. Выставить премьера на выборы — это была моя личная идея. Я был на сто процентов уверен, что Западная Аниарка ранее судимого не воспримет, и посоветовал, через своих людей подсказать, как раскрутить маховик массовой фальсификации результатов выборов. Амчук был уверен, что Верховный суд сделает все как надо, и снимет обоих кандидатов, а вот тут — то и появились оранжевые палатки в центре Киева... В верхах началась паника, и первыми дрогнули судьи. Они отказались играть по правилам Гаранта. Незаконно назначили переголосование, потом мы подправили слегка Закон о выборах президента, отсекли от избирательных участков стариков и инвалидов, которые поддерживали премьера и обеспечили нужный результат.
— С Амчуком — все понятно. Он мечтал стать пожизненным президентом, а вот как ты сумел в эту авантюру президента России втянуть. Его интереса в этой истории вообще не просматривалось.
— Тут советники постарались. Я ж его предупреждал, что от некоторых друзей неприятностей бывает больше, чем от врагов. Он мне не поверил. А развести Кремль мне помог мой лучший друг Поповский. Он так убедительно рассказывал с телеэкранов о премьере, что ему поверили не только домохозяйки в российской глубинке, но и на самом верху. Кто уж, из приближенных к телу, советовал кандидата в президенты приглашать на День рождения в Кремль и организовывать предвыборные поездки ВВ в Крым, я не знаю. Возможно, об этом сам Амчук просил, но результат, как говорится, на лице. Окнещю — президент, а у России проблемы. ВВ — сам виноват. Зачем меня выгонял из страны. Я б ему все советские республики выстроил, и никто бы не пикнул. Но я еще вернусь в Москву на белом коне под звуки фанфар.
— Борис, а кого ты собираешься короновать на российский престол Немцова, Хакамаду, Чубайса?
— Эти не пройдут, — резко замахал руками Березофский, — нужна харизматическая личность, не демократ. Они уже все в дерьме. Надо найти человека далекого от политики, из народа. Вспомни, как мы лепили пьющего Ельцина. Это должен быть не обычный, шокирующий человек, в которого на первых порах никто бы не верил и не воспринимал всерьез. Похожий на Жириновского, но не такой изворотливый.
— У меня есть человек для России. Мамой клянусь, я его сегодня видел, — загорячился Мандариношвили.
— Где ты его мог видеть сегодня? — удивленно уставился на собеседника Березофский.
— Здесь в Эйлате. Его зовут Алекс. Так вот, я был в супермаркете, покупал грузинские пряности. И вдруг слышу из-за двери трехэтажный русский мат. Такого мата я в России не слышал, даже в зоне. Спрашиваю продавца, что случилось? Она машет рукой и говорит: "Не обращайте внимание. Это Алекс". И тут открывается дверь, и входит квадратный мужик, с борцовской шеей и совершенно лысой головой, с ящиком молока в руках и материт этих евреев, на чем свет стоит. Потом ставит ящик у кассы и начинает материть марокканцев, после чего возвращается к своему грузовику. Он им с таким матом кошерное молоко каждое утро привозит.
— А что ему не нравится в этом магазине? — удивленно спросил Березофский.
— Нет, ему-то, как раз все нравится, а материт он их потому, что ему нравится материть евреев, правительство, арабов, Израиль.
— Он — русский?
— Стопроцентный еврей из Крыма, но такая фактура. У меня есть фото, могу показать. Пока я его снимал, он, на чисто русском, рассказал такое обо мне и моих родственниках, что я и за неделю не перескажу. На его фоне — Жириновский отдыхает! А в промежутках, Алекс мне объяснил, что таким способом он заставит выучить великий русский язык местных евреев, марокканцев и палестинцев, и не даст забыть Родину выходцам из России.
Березофский долго смотрел на фото, откладывал его в сторону, потом опять брал в руки.
— А какое у него образование?
— Нормальное образование: какое-то строительно-шоферское ПТУ в Союзе и что-то мелкое в Израиле. Борис, это не главное, мы его запустим под слоган: "Александр Хромой обматерил весь Израиль и теперь займется Америкой!", — загорелся Мандариношвили, — и с Правительством он справится с любым. При таком президенте министры вилять не станут. Он просто им головы поотрывает. Но это еще не все. Ты только представь, как будут проходить совещания у президента! Какую картинку сможет дать телевидение о его встречах с избирателями.
— Идея свежая: "Отматерил Израиль, отматерит — Америку!", но что это за фамилия Хромой?
— Классная фамилия, Борис. На два слога. Послушай: "Хро-мой! Хро-мой!". В России еще не было такого президента. Я тебе могу привезти его завтра.
— Вези сегодня. Мне нравится этот "преемник". Александр Хромой отматерил весь Израиль, а теперь отматерит Америку. Это то, что надо для России. В моей стране интеллигент Окнещю бы не прошел, а матерщинника и не в меру пьющего — воспримут нормально. России нужен сильный президент! А в качестве технического кандидата к Алексу прилепим Чубайса. Народ на нем оторвется по полной и, когда рыжего забьют, выйдет из тени Алекс и начнет всех крыть трехэтажным. Стопроцентный успех!
11. Новогодняя ночь иллюзий с последующими разоблачениями.
В Москве стрелка часов стремительно приближалась к полуночи, а в далеком Крыму еще не было и одиннадцати. За окном стандартной пятиэтажки бесновалась луна. Ее мертвый бело-голубой свет загонял поздних прохожих под крыши домов, где стояли корявые крымские сосны с блестящими стеклянными звездами на макушке, шарами, и картонными игрушками на ветках. Внизу у срубленной сосны таился от людей красноносый Дед Мороз с мешком из целлофана и помятая снегурка из прошлой жизни. Деду Морозу, Снегурочке и этим игрушкам было уже лет по пятьдесят. Хозяин квартиры их помнил с трехлетнего возраста, когда на ветки его любимая мама привязывала шоколадные конфеты, яблоки и пахнущие Новым годом мандарины.
Рядом с новогодней елкой стоял раздвижной стол с закусками, шампанским и водкой за которым сидели трое его давних друзей: жгучий брюнет Сергей Овакемян, врач — нарколог из маленькой психиатрической больницы доктор Маркин и собственный корреспондент московской газеты "Наше дело" Марат Барский.
— До Нового года осталось десять минут, — оповестил журналист Марат, — надо бы проводить старый.
Все посмотрели на часы. Они показывали 22 часа 47 минут.
— Я полагаю, что у нас есть еще три минуты, — произнес хозяин квартиры.
В этот момент за окном загремели взрывы, в небе рассыпались цветными брызгами ракеты и фейерверки. Гости прильнули к холодным стеклам и вдруг увидели, как, перепрыгивая с балкона на балкон, к ним поднимаются три типа. Вот когтистая лапа одного из них, достигла лоджии и усатый толстяк, похожий на огромного черного кота, перевалил внутрь, уткнувшись носом прямо в тарелку с холодцом.
— Я так и знал, — заныл, мяукая, толстяк, что и в этом доме мне подсунут что-то холодное. Никакого разнообразия: салат оливье, холодец из говядины, вареный язык с горчицей, и в завершении трапезы — гусь с яблоками.
— Гуся не будет, — разочаровал гостя хозяин, — ты зачем в холодец нос сунул. Не мог войти в дверь, как все люди.
— А мы хотели в дверь, — стал оправдываться толстяк, — но на лестнице между вторым и третьим этажом лежала огромная рыжая псина и рычала в мой адрес.
— Это Мария Ивановна, она безвредная.
— Я тебе про собаку говорил, причем здесь Мария Ивановна, — возразил толстяк, помогая залезть в квартиру второму гостю тощему длинному мужику в разбитом пенсне.
— Эту суку я так зову, — пояснил хозяин печально, — ее на площадку между этажами три месяца назад привела моя соседка снизу Мария Ивановна рожать.
— Прямо в подъезде?
— Ей показалось, что это самое удобное место. Ее тут кормили, поили, она выхаживала своих щенков...
— Но это же аморально, держать бродячих псов в подъезде? — стал громко возмущаться толстяк, — из-за этой суки уважаемые гости чуть на Новый год не опоздали. У тебя руки помыть можно?
— Только осторожнее, там кипяток из двух кранов шпарит, — предупредил хозяин, затаскивая на лоджию третьего гостя с длинной остроносой похожей на кабачок головой.
— А почему они не дают холодной воды? — спросил тощий мужик в пенсне, — это ж издевательство над ответственными квартиросъемщиками.
— Не обращайте внимания, мы уже к этому привыкли и только Мария Ивановна недовольна, она подписи собирает, чтобы отделиться к чертовой матери от этой страны, — махнул рукой хозяин.
— Собака подписи собирает? — недоверчиво уточнил третий гость Кальсонер, а это был естественно он.
— Почему собака, соседка. Я подозреваю, что собака грамоте не обучена, она только воет по ночам и хрустит костями. А на пятом этаже, на лестнице у нас ночует еще одна Мария Ивановна из бомжей. Так временами, она гоняет ту, что с третьего. Я имею в виду собаку.
— Дурдом какой-то, а не дом, — возмутился толстяк, — на лестнице у них собака с бомжихой живет, а в третьей квартире Мария Ивановна — большой политик, Крым от материка отделяет, а из кранов в новогоднюю ночь кипяток хлещет. Это ж что за страна такая?!
Тем временем хозяин разлил в бокалы шампанское, и когда стрелки застыли на 23, сказал громко и радостно: "С Новым годом! Господа! Счастья Вам и новых приключений в 2005 году!". За окном загремело с утроенной силой, Крым встречал Новый год по Москве.
— Я бы хотел взять слово, — поднялся из-за стола московский журналист Марат, — если вас не затруднит, господа, перестаньте жевать Дело в том, что наша история подходит к концу, и осталось много неясного. Вот, к примеру, откуда взялись эти трое, и что они делали на Майдане, и на площади в Севастополе? Может, мне кто-то объяснит, кто они и откуда.
— Это мои друзья: Коровьев, Кот Бегемот и Кальсонер. Они помогли разобраться в том, что в очередной раз произошло с нашей страной, — смущаясь, произнес хозяин квартиры.
— Они не могут быть вашими друзьями, потому, что они герои другой книги, и придуманы шестьдесят лет назад другим человеком, — возразил журналист, — если называть все своими именами — то это не что иное, как плагиат. Это люди из свиты Князя Тьмы.
— Ни из какой мы, не из книги, — возмутился толстяк, мяукая, — мы из спектакля. И сегодня с нами обещали полностью рассчитаться.
— Так вы артисты? — уточнил Марат.
— А кто же еще, — возмутился толстяк, и стал стягивать с себя кошачьи когти. Длинный Фагот спрятал в карман разбитое пенсне, расчесал волосы на пробор и приобрел вполне пристойный вид. Следующим был Кальсонер. Он двумя руками вцепился в свой остроконечный череп, напрягся неимоверно и с глухим стоном, оторвал его верхнюю половину. В мгновение ока остроносая голова его стала круглой и совсем не страшной.
— В театре вы получали сто долларов в месяц, — как ни в чем не бывало, начал подсчитывать хозяин квартиры. — В "Оранжевой революции" я вас задействовал шесть дней. Причем работали на свежем воздухе, среди революционного народа на эмоциональном подъеме.
— За свежий воздух и революционный подъем двойная оплата, — тут же перебил хозяина квартиры бывший кот-бегемот. — Одно дело в театре, под крышей на сквозняках и совсем другое, делать то же самое на улице. У меня теперь из-за этой столицы с ее морозами насморк, а у господина Фагота кашель. На лекарство подкиньте. Да еще эта собака в подъезде. Вы знаете, какого я страху от нее натерпелся, а если б еще Мария Ивановна из третьей квартиры вышла Крым от материка отделять или бомжиха спустилась с пятого. Итого — двадцать долларов за моральный ущерб.
— Каждому, — вмешался в разговор Фагот.
— А мне за общение с Пыховником хотелось бы тоже немного сверху, — заискивающе посмотрел на хозяина квартиры бывший Кальсонер, — от таких диалогов — голова кругом. Он же не человек. Изуродовал в журнале президента страны и только благодаря мне, моей бдительности, оранжевые революционеры смогли увидеть его истинное лицо.
— Я все учел, господа. И мороз в столице, и Пыховника, и обитателей моего подъезда, включая собаку, бомжиху и Марию Ивановну. Итого каждому по 113 долларов наличными сейчас.
— Почему сто тринадцать, мы рассчитывали на сто двадцать, — заканючил толстяк, — вы
питерским актерам на прошлых выборах за один день работы в обкомовской гостинице
заплатили по 200 баксов.
— Так работа, какая была! Вспомнить приятно. Они спектакль сыграли для одного зрителя,
причем сделали это так убедительно, что Соболев до сих пор верит, что в Питере встречался с Абу Нидалем и самим Князем Тьмы, которому продал свою душу, — восхищенно произнес АВТОР, — не забывайте, что работать лицедеям пришлось в ресторане режимного объекта, а крымский премьер был в то время личным гостем губернатора.
— Но и без второго акта в Симферополе ваша авантюра бы не удалась. Встреча с Воландом и его свитой в театре у Новикова была весьма убедительной. Он до сих пор считает, что мы никакие не артисты, — заметался по комнате толстяк.
— И вы за эту сцену в гримерной получили по пятьдесят баксов. Я преклоняюсь перед вашим талантом, господа артисты. Попрут из театра, сможете идти в мошенники и "разводить" таких лохов, как крымский премьер. У вас это получится. Но вы меня прервали на самом интересном. Кроме 113 долларов каждый из вас получит по тринадцать книг об "Оранжевой революции" и место героя в следующем романе о нашей веселой жизни.
— И что мы будем делать с этими книгами, — спросил Кальсонер, — вы полагаете, что эта история может представлять какую-то реальную ценность для ее героев и всего общества в целом.
— Книгу можно продать, подарить, поставить на полку и через пятьдесят лет стряхнуть с нее пыль и рассказать внуку в какой стране довелось жить его деду. Но самое главное — книга дает возможность навсегда остаться молодым и глупым. То, что сегодня казалось нам чрезвычайно важным, через пятьдесят лет вызовет только улыбку. А нынешние герои, покажутся жалкими и смешными. Неужели это стоит меньше чем деньги, господа.
Хозяин квартиры весьма торжественно раздал деньги артистам, а Сергей Овакемян громко зааплодировал.
— Он обо мне написал в двух своих книгах, но как-то мелко. Но и тогда приходили ко мне люди и восхищались моим умом и силой, потому что обо мне написали книгу, а о них нет. Это большое дело — попасть хотя бы раз в жизни в какую-нибудь скверную историю и выпутаться из нее живым. Я предлагаю поднять тост за АВТОРА, который сегодня смог собрать нас таких разных под этой крымской сосной в его не совсем хорошей квартире и с несколько странными соседями по лестничной клетке.
Мужчины подняли рюмки с водкой и, не сговариваясь, залпом осушили их до дна.
— В этот вечер было сказано много хороших слов об АВТОРЕ, — через пять минут решил произнести очередной тост Марат, — но я журналист и должен людям говорить только правду. Все думают, что АВТОР хороший честный человек, но это не совсем так. И я это сейчас докажу. В книге, которая будет издана миллионными тиражами то и дело мелькает название "викторианской водки". АВТОР не только все время пьет один сорт водки, но и тайно рекламирует ее. Это джинса — скрытая реклама. И я хочу, чтобы все люди знали истинное лицо этого автора.
— В своих подозрениях вы, как скандалист-журналист правы на 99%. Но в этой правде есть и мой срытый от непосвященных один процент истины. А заключается моя правда в том, что ружье, которое с первого акта весит на сцене, непременно выстрелит в финале. Так вот, я всегда пью водку, которую производят в Симферополе, но не это главное. С создателями этой фирмы связана одна печальная история, которая, как нельзя лучше характеризует ушедшую эпоху. В недалеком прошлом этой весьма успешной фирмой владели два человека. Они были очень богатые люди и не могли даже предположить, что однажды по ложному обвинению их двоих арестуют и обвинят в "заказе" убийства какого-то рэкетира. Мало того, судьи апелляционного суда АРК приговорят каждого из совладельцев успешной фирмы к 15 годам лишения свободы. Около года они просидят в СИЗО, после чего, Верховный Суд отменит этот приговор, а прокуратура закроет дело из-за не доказанности вины подсудимых. Вскоре один из соучредителей умрет, головную контору фирмы переведут в столицу, и об этой странном деле вы не прочтете больше ни одной строчки, ни в одной газете. Как вам история, господа? Не похожа ли она на то ружье, которое в первом акте драмы режиссер с тайными планами вывесил на стену декораций? А теперь, когда мы с вами расставили все точки на I, я предлагаю налить в рюмки "викторианской" водки и поднять тост за самый независимый, гуманный и справедливый на земле украинский суд.
— Так их, что неправильно осудили или оправдали? — тихо уточнил, исполнитель роли Кота — Бегемота.
— Я вам пересказал фабулу одного уголовного дела, которое несколько лет назад расследовали крымские правоохранители и судьи. А, кто из них прав, кто виноват — не мне судить. В конце концов, я — не судья, я всего лишь писатель — фантаст, который выдумывает не только правдивые, но и фантастические истории из нашей жизни.
— Вот так всегда, — неожиданно заговорил молчавший весь вечер врач-нарколог Маркин, — вначале вбросит какую — то спорную идею, призовет всех на борьбу, а потом начнет копаться в героях, выискивая у них тайные и явные пороки. Двадцать лет назад АВТОР свою жизнь превратил в нескончаемый криминальный роман, и я стал его главным героем. Мало того, на встречах с читателями он говорил, что образ доктора Маркина он, якобы, писал с себя — молодого и красивого. А потом я стал злым и беспощадным, моим обликом уже можно было пугать детей. Я просил АВТОРА остановиться, подумать и изобразить меня мягким и пушистым. Он божился и клялся, и вот результат, фантазии АВТОРА занесли меня на Майдан, где я должен был установить диагноз обезумевшей толпе и найти противоядие, против происков, как только что выяснилось опального олигарха из израильского города Эйлат. Но это же невозможно. У него есть яхта, деньги и уязвленное самолюбие "бывшего главного, но опального стрелка". Как врач-психиатр я утверждаю, вылечить от этого невозможно. И чтобы не делали постсоветские президенты, им все время придется смотреть в сторону израильского порта Эйлат на пришвартованную к причалу яхту господина Березофского, и я не удивлюсь, если следующим президентом России станет БОРЕЦ ЗА ЧИСТОТУ НАСТОЯЩЕГО РУССКОГО ЯЗЫКА ПО ИМЕНИ АЛЕКС.
— Этого не будет, господа. Я забыл вам рассказать продолжение израильской истории. Через два часа Алекс действительно поднялся на борт яхты, и они о чем — то очень долго говорили без свидетелей. Опальный олигарх и простой шофер-грузчик из курортного Эйлата. Алекс на яхте не стеснялся и крыл своего собеседника, как последнего марокканца, теми же словами и виртуозными оборотами речи. Но поссорились они из-за ерунды. Березофский сказал Алексу, что тот ему должен верить.
— Идите к своей супруге Галине, — напутствовал Алекса олигарх, — и скажите, — что Березофский хочет сделать из вас президента России, и за то, что вы будете баллотироваться — он даст денег.
— И что же на это ответил кандидат в президенты, — нетерпеливо спросил Марат. Ему хотелось, как можно быстрее, сообщить читателям о коварных планах опального российского олигарха.
Алекс встал в позу и сказал такие слова:
— С виду вы похожи на умного человека, но представьте на минутку, что я шофер грузовика из Эйлата приду к своей русской жене Галине и скажу ей с серьезным лицом о том, что Березофский пообещал мне денег, если я соглашусь стать президентом России. А теперь послушайте, что скажет мне на это предложение моя русская супруга Галина.
Последующие тридцать минут Алекс говорил бывшему олигарху такие слова, которые он не слышал ни разу в своей жизни, ни до, ни после этой встречи. Так, что можете спать спокойно — место преемника Президента России пока свободно и у каждого есть шанс побороться за самый большой приз в своей жизни.
— У меня последний вопрос, дело к полночи, — заторопился Марат, — почему вы фамилию олигарха пишите через букву Ф.?
— Все очень просто. Березофский — это мой опальный олигарх, а тот о ком вы подумали, в моей прошлой жизни мне представлен не был. Но в отличие от Березофского я хорошо знал Алекса. В прошлой жизни его звали Шурик и, что очень важно, у него и в мыслях никогда не было стать президентом России. Зачем ему эта суета, если он может учить настоящему русскому языку марокканцев, палестинцев, местных евреев и выходцев из России в курортном городе Эйлат.
— Так значит, ничего этого не было? — обескуражено посмотрел на автора журналист Марат.
— Почему не было. На рейде Эйлата действительно стоит яхта господина Березофского, и ему однажды показали фотографию Алекса. Мало того, президента Аниарку действительно в 2004 году избирали из трех раз, и был назван победитель, но он не понравился судьям, провели еще одни выборы, и назвали победителем другого. И все, что я рассказал в этой книге — истинная правда. Если не верите, спросите у Марии Ивановны, которая живет в моем подъезде в третьей квартире. Она действительно собирала подписи, чтобы отделить Крым от материка, и собака живет в моем подъезде, и бомжиха, и я каждую пятницу умываюсь крутым кипятком из обоих кранов.
— Я все понял, — вдруг выскочил из-за стола врач-психиатр доктор Маркин, — АВТОР рассказал нам историю своей жизни, как вначале, он работал санитаром в маленькой психиатрической больнице, а потом стал известным писателем, и оказался в БОЛЬШОМ СУМАСШЕДШЕМ ДОМЕ. ГДЕ КАЖДЫЕ ЧЕТЫРЕ ГОДА ИЗБИРАЮТ ПРЕЗИДЕНТОВ И ДЕПУТАТОВ, а на лестничной клетке у него живет собака, старая бомжиха и Мария Ивановна, которая собирает подписи, чтобы отделить Крым от материка. Все сходится. Он ничего не придумал. Эти люди пришли на страницы книги из его жизни.
В это мгновения стрелки на часах сошлись в одной точке и показали украинскую полночь. Мои любимые герои, выпив на посошок, разбежались по книгам, скрывшись от реальной жизни за разрисованными обложками. И только на лестничной клетке моей разваливающейся пятиэтажки тоскливо выла собака Мария Ивановна, ей вторила обиженная судьбой вечно пьяная бомжиха Мария Ивановна и печально, на давно несмазанных петлях, скрипела под ударами ветра входная дверь в этот Богом забытый подъезд, дом, город, страну.