Авантюрный роман
Марк Агатов
5. "Мордоделы — мошенники" на Киевском майдане
Книга первая.
СЕМЕН ВОДКИН — ИМИДЖМЕЙКЕР
Вместо предисловия
1. Семен Водкин приступает к работе.
2. Офицера обезвредит суд
3. Неудачное предсказание
4. Премьер — министр и питерский мошенник!
5.Вася пекарь идет в суд
6."Ударим сексом по избирателям"
7. Бывший премьер спасает президента
8. Предвыборная дегустация натурального русского продукта
9. Прогнозы Полубоярина
10.Базаров и бывший крымский премьер
Книга вторая.
ПРОВАЛ ОПЕРАЦИИ "ПРЕЕМНИК"
Ночной визит Консультанта или мистическое предисловие
1. Визит Кальсонера
2. "Коту Бегемоту — звания Героя я не присваивал".
3. Биополитик Неофауст открыл глаза на демонстрантов.
4. Марат Барский на украинском майдане
5. "Мордоделы — мошенники" на Киевском майдане.
6. Крымский премьер уходит в оппозицию
7. "Даешь, остров Крым!"
8. Финал операции "преемник".
9. Последний день Помпеи
Семен Водкин вместе со своим постоянным спутником Вадимом Полубоярином из аэропорта "Бельбек" поехали в Симферополь на встречу с куратором из крымского Совмина. До августа девяносто первого, господин Формовой был товарищем и занимал пост секретаря по идеологии крымского обкома компартии. Сразу же после провала августовского путча, он, перед телекамерами порвал партийный билет и, натихаря, присягнул ... бандитам из "Сейлема". После чего вступил в Союз кооператоров и стал одним из лидеров зарождавшейся в Крыму "Партии Жирных Котов". Точное название этой партийной структуры уже никто и не вспомнит. Да оно никому и не интересно. Так на крымской земле появился еще один перерожденец, называвший себя независимым политологом и демократом. После разгрома "сэйлема" и его партийных структур, Формовой на некоторое время ушел в тень, а с приходом в Совмин своего давнего друга Соболева, стал создавать для него предвыборные штабы, общественные организации и карликовые карманные партии. Встречу с российскими имиджмейкерами Формовой решил провести в здании Совмина на втором этаже.
— В столице Соболев сейчас ведет переговоры с лидерами оранжевых, — начал он инструктаж без лишних предисловий, — Если не сторгуется о гарантиях и незыблемости своего положения — встретится с Вами в VIP-зале столичного железнодорожного вокзала. Вы должны быть готовы к проведению спецакции.
— Это, что еще за спецакция? — насторожился Вадим Полубоярин. Ему явно не хотелось идти снова в тюрьму из-за президентских амбиций "заказчиков" цветочных революций и контрреволюций, — учтите, господин Формовой, травить, калечить и убивать кандидата в президенты мы не подряжались.
— Да, за те гроши, что вы нам платите, не то, что кого-то отравить, яйцом запустить — аморально, — поддержал коллегу Семен Водкин.
— Его без вас уже отравили, — отмахнулся Формовой.
— Хреновато травили, живой остался, — продолжил дискуссию Полубоярин, — и вообще, мне эти выборы с каждым днем все больше дурдом напоминают. Такие бабки вколотили в кампанию, а кандидату в покойники хоть бы хны.
— Если бы хотели убить — убили бы, — повысил голос Формовой, — наши спецслужбы свое дело знают. Знатоки предвыборных технологий посоветовали снизить привлекательность НАРОДНОГО ПРЕЗИДЕНТА, вот и подсыпали ему дерьмеца в водичку.
— Наверняка, американцы советовали, — демонстративно развел в сторону руки Полубоярин, — это там, на Западе кандидат с кривой рожей в Сенат ни за что не пройдет, а у нас, что в Думе, что в Раде такие экземпляры попадаются, встретишь в темном переулке — всю жизнь кошмары сниться будут. И ничего, выбирает народ, "красавцев" на свою голову за пайку колбасы и бутылку водки. Нахрена мужика уродовали?
— Это не мои разработки, — недовольно произнес Формовой, — я на региональном уровне работал: про американку жену рассказывал избирателям, про ЦРУ и несметные богатства бывшего банкира...
— Слышали, слышали, можете дальше не перечислять, — бесцеремонно оборвал бывшего коммунистического секретаря по идеологии Семен Водкин, — такие заморочки в середине прошлого столетия проходили у товарища Сталина. Но на вашу беду время изменилось и на западной Аниарке не осталось верных ленинцев. Там ведь все больше кулаки и их детишки живут, а они б и сами с радостью в цээру вербанулись. Так, что ваши пугалки коммунистические ему только голоса добавили.
— Много ты понимаешь, — обиделся Формовой, — да мои разработки сам Глеб Поповский одобрил. Или для тебя он уже не авторитет?
— Глеб — это фигура, — вытянулся по стойке "смирно" Семен и скорчил дурашливую физиономию, — Он такие бабки лупит в России за свои советы, что другим и не снились. Если на зону попадет, авторитетом станет в два счета. Да его там коронуют, как "вора в законе". Так это он, травануть РЕАЛЬНОГО КАНДИДАТА посоветовал?
— Свои посоветовали, из органов, — перешел на шепот Формовой, — да, похоже с дозой не рассчитали. Они ж его до конца выборов в клинику уложить хотели, а он выкарабкался и все пошло прахом.
— Во, страна, блин, — вновь завелся Полубоярин, — журналисту вездесущие органы голову отпилили, не пойми за что, и все им мало. А ведь, в дерьме уже по самые уши и органы ваши, и президент. Теперь с кандидатом эксперименты проводить надумали. Да, таких клиентов мочить надо, а не уродовать! Ваших мордоделов надо было через зону вначале пропустить, чтобы жизнь поняли, психологию людскую изучили у параши. А истина в том, что любой тобою изуродованный зэк никогда не простит своего унижения. А вы из красавца писаного — урода слепили, да он, как в зеркало на себя глянет, так и вспомнит, кем ему с самого утра надо заняться.
— Ты чего завелся, — поняв, что сболтнул лишнее, вдруг заорал Формовой, — никто его не травил из наших. Это болезнь у него скрытая проявилась: герпес с угрями. Я может, проверить вас хотел на вшивость.
— Так, что за спецакцию вы еще придумали на нашу голову, — попытался снять напряжение Семен. Формовой мог настучать "сейлемовским" о начавшемся "брожении умов", а у тех разговор "с изменниками Родины" короткий. Столкнут в пропасть где-нибудь в горах или автоаварию организуют. За ними не заржавеет.
— В столице узнаешь, я не уполномочен посвящать в детали, — подвел черту в разговоре Формовой, — вот вам билеты и дуйте на вокзал и не вздумайте где — то ляпнуть об отравлении банкира. Это проверка была, мы его не травили.
— Да поняли мы, все, поняли. Кандидата свои траванули, чтобы у народа жалость вызвать, — пожав руку Формовому, на полном серьезе произнес Полубоярин. — И Глеб Поповский к этой мерзости непричастен, и его коллеги — питерские, клиента не уродовали. Его американцы изувечили вместе с поляками. Так "сэйлемовским" и скажи, мордоделы — залетные полностью одобряют политику партии и правительства этой грёбаной республики.
В поезде российские мошенники оказались в одном купе с двумя ряжеными казачками Иваном и Петром. Они долго хвалились своим казацким родом, вспоминали Гражданскую войну, называли клички атаманов. Семен Водкин, чтоб поддержать тему то же назвал себя потомственным и предложил выпить "Медовой" "виктановского разлива". Казаки тут же согласились, выставили на стол домашние огурчики, сало и две головки чеснока. После третьей рюмки казаков "повело в политику": в один голос Иван и Петр материли действующего президента, вспоминали, про каких-то "государственных казаков" бывшего гэбиста Никакаева, кричали, что только они истинные казаки, а николаевские — президентское отребье.
Полубоярин с "истинными" спорить не стал и смотрел на них с удивлением: вроде взрослые мужики, а в казаков — разбойников не наигрались еще со своими куренями, старшинами и атаманами.
— Но ты не думай, что мы трахнутые какие-то, — неожиданно стал защищать казачество усатый Иван, — мы ж не просто так в форме у Совмина палатки охраняем. Нам деньги лично Соболев платит. И не только казакам, но и афганцам, и инвалидам всяким, что массовку создают. Соболев мужик головастый, он на три года вперед смотрит. Как кампания выборная начнется — он на встречах с народом и про инвалидов, и про казаков крымских, и про афганцев пропоет, как, по нотам, а мы подтвердим.
— А с татарами вас Соболев тоже сталкивает? — поинтересовался Семен, подливая в стаканы водку.
— Тут политика сложная. Вообще — то, он с меджлисом дружит, воровать дает их ставленникам деньги из бюджета, чтоб замараны были. На всякие мероприятия по зажжению газовых факелов или открытие дорог в татарских поселках ездит с Мустафой, но это для виду, как официальное лицо. А после поездок объясняет старшинам, кого и как приструнить надо. Там ведь тоже народ разный есть, одним денег бюджетных хватает, а те, кто мимо кассы пролетел, норовят землю захватить на Южном Берегу Крыма. Вот с этими нам и приходится бороться, потому что земля та, столичным начальникам предназначена, прокурорам, судьям, да Управлению президентскими делами, — опустошив стакан, пояснил Петро, — а ты думал Крымом управлять легко? Тут, не только о своем кармане надо думать, но и о начальстве.
Беседы о крымских делах, истории казачества и перспективах на урожай в купе продолжались до часу ночи. Потом тяжелый сон свалил российских мошенников и крымских казачков. Утром все четверо мучались тяжелым похмельем и по прибытии в столицу первым делом отправились в ресторан. Двухсот граммов водки Семену хватило, чтобы привести себя в форму. Полубоярин выпил в два раза больше и к восьми утра уже был не совсем адекватен. Вначале он предложил Семену сходить к оранжевым, повязав голубые ленточки на рукавах, потом путано объяснял вокзальному милиционеру цель своего визита в Киев, тот все понял и вызвал по рации старшего из лагеря бело-голубых. Двухметровый шахтер забрал с собой гостей Киева, и повел в лагерь, который был разбит в нескольких метрах от вокзала. Но дойти до палаток без приключений им не удалось.
Неожиданно из-за поворота выскочила колонна легковых машин с оранжевыми лентами, водители которых сигналили громко и в ритм и, высунувшись из окон, орали: "Окнещю!". Боевой клич противника не остался не замеченным бело-голубыми. Из-за палаток выскочило с десяток мужиков с бело-голубыми флагами, и стали ими махать с остервенением и злобой. Те, у кого не было флагов, демонстрировали, исчезнувшим из поля зрения автомобилям, фиги и делали неприличные жесты. Вместе с мужиками на дорогу выскочила и потасканная растрепанная бабенка, которая в истерике завизжала одно единственное слово: "Окнещю!". Не ожидавшие такой наглости шахтеры, вначале застыли с широко раскрытыми ртами, а потом обрушили на бабу трехэтажный мат. Но бить не стали. Баба, выслушав изощренные проклятья в свой адрес, отскочила на тротуар и спряталась за дерево.
Через минуту автоколонна с оранжевой символикой вновь оказалась на площади. Вслед за ними выскочили шахтеры с флагами и ... баба-истеричка с диким воплем: "Окнещю!".
Завороженный картиной, остановился у тротуара Семен Водкин. Через минуту действо повторилось. Вначале появились машины, потом шахтеры и баба из-за дерева.
— Зоопарк какой-то, — пробормотал Семен, — собачки Павлова в действии. Сначала сигнал звуковой, потом визуальный, вопль и мат. И чего они ей морду не набьют?
— Морду здесь бить нельзя, без команды, — пояснил сопровождавший гостей из Крыма, шахтер. — Мы их должны переагитировать, а вот если не поймут, то тогда возможно придется и к более убедительным методам перевоспитания перейти.
— Я пойду с бабой переговорю, — решил Семен. Он считал себя непревзойденным оратором и... бабником.
— Иди, поговори, — кивнул головой шахтер, — только там за деревом мужик с видеокамерой прячется. Это они нас провоцируют так.
Семен подошел к женщине после ее очередного броска к шахтерам и фамильярно спросил: "А чего ты к мужикам пристаешь, вокзальная проститутка, что ли?"
— Я ни к кому не пристаю. Это мое незыблемое право гражданина выказывать свое отношение к происходящему явлению, — гордо задрав вверх подбородок, произнесла женщина.
— А может, ты из дурки сбежала? — продолжил допрос Семен.
— Я, между прочим, кандидат наук, старший преподаватель юридической академии и здесь отстаиваю свое конституционное право на свободу выражения эмоций.
— Бреши больше, — скривился Семен. Он хотел добавить еще, что-то обидное в ее адрес, но не успел. Женщина извлекла из сумочки удостоверение и раскрыла его.
— Шмара, — вслух прочитал Семен, — старший преподаватель академии.
В эту секунду на площади вновь появилась "оранжевая" колонна, вслед автомобилям замахали партийными знаменами шахтеры, и тут же на дорогу выскочила Шмара с криком: "Окнещю!", а из-за дерева высунулся худосочный студент — очкарик с видеокамерой.
— Дурдом в натуре, — поставил диагноз Семен, направляясь к телеоператору, — да расскажи я такое на зоне, меня бы в фантасты — брехуны записали.
Очкарик направил на Семена камеру, и весь съежился, ожидая нападения. Его лоб и щеки покрыли мелкие капли пота.
— Да не трясись ты, — как можно миролюбивее произнес Семен, — ему захотелось понять эту странную пару, засланную оранжевыми в лагерь бело-голубых, — ты расскажи людям, что тут снимаешь и на хрена.
— Я снимаю привокзальную площадь и автотрассу, прилегающую к вокзалу, — заученно дрожащим голосом произнес очкарик, — у меня есть удостоверение от газеты "Думка столичная". Я там значусь корреспондентом.
Очкарик говорил чисто по-русски.
А сам — то откуда будешь? — продолжил расспросы Семен.
— Я — студент, учусь в юридической академии. А сюда приехал из Крыма, — не выключая камеры, произнес очкарик.
— Я — тоже только из Крыма, а из какого ты города в столицу перебрался. — Доставая сигареты, спросил Семен.
— Из Евпатории — всеукраинского детского курорта.
— А раньше Евпатория была Всесоюзная детская здравница, — проявил небывалую осведомленность Семен Водкин, — при коммунистах однажды я отдыхал там, в "Юном Ленинце". Эти пионерлагеря называли вторым "Артеком". Так, что тебя на майдан привело?
— Меня? — переспросил очкарик и тревожно оглянулся по сторонам.
— Тебя, тебя, здесь никого больше нет, — не отставал Семен.
— Я решил бороться с преступно-олигархическим режимом Амчука, — заученно, громко в камеру произнес студент. Похоже, что эти ответы у него были запрограммированы на подсознательном уровне.
— И чем тебе режим Амчука не нравится? Ты, вроде, студент, не бедствуешь, — попытался распропагандировать собеседника Семен.
— Да, всем мне не нравится, всем! — вдруг из тихого перепуганного студента полезла наружу агрессия, — Во-первых, все воруют. Во-вторых, вся власть погрязла в коррупции, а в-третьих, надоело по пятницам яйца кипятком промывать.
— Я, что-то не понял, при чем тут кипяток, — искренне удивился Семен.
— Это только один пример, — не на шутку разошелся студент, — Вы знаете, что в Крыму проблемы с питьевой водой. Так, вот что удумали власти. Они в многоэтажки холодную воду подают по — часам: с семи до девяти утром и с девятнадцати до двадцати одного — вечером.
— А куда ж денешься, если воды не хватает для круглосуточной подачи, — пожал плечами Семен Водкин.
— А по пятницам, эти негодяи из теплосети в течение всего дня гоняют по трубам кипяток. Сваришь на завтрак яйца, а остудить невозможно — кипяток шпарит из обоих кранов. Вы пытались с вареного яйца отодрать оболочку без охлаждения. Вот и я не могу. А все потому, что "кипятильщики воды" план по подогреву выполняют. Они специально подают в дома кипяток под таким давлением, что он передавливает холодную и пользоваться водой по пятницам в нашем доме невозможно. И это издевательство длится два президентских срока.
— А Амчук тут причем? — неподдельно удивился Семен, — мало ли долбодятлов на земле. В исполком жаловаться надо было, в Совмин...
— Да куда мы только не писали: и прокурору, и в суд, и в Администрацию президента, а кипяток как гнали по трубам, так и гонят уже десять лет. И люди еще за это издевательство коммунальщикам деньги платят. И это только один пример, я вам могу еще с десяток подобных привести только по Крыму, а если по всей стране-то картина нарисуется всеобщего бардака и развала.
— Можно подумать, что Окнещю что-то изменить в Вашей стране сможет. Это ж не от президента, а от уровня дебилизма зависит. Вот, живой пример, преподаватель академии, как последняя дура шахтеров на мордобой провоцирует. Этим что, кандидат юридических наук должна заниматься.
— Шмара никого не провоцирует, она грехи отмывает перед новой властью. Нашу преподавательницу Бес попутал. Она затеяла тяжбу по заказу крымского премьера с одним писателем, а он такую волну поднял в интернете, что ей хоть с Аниарки удирай. В прислужницы антинародного режима записал! Держимордой назвал, в попытке возрождения цензуры обвинил. Но это еще не все. На стороне этого писателя и судья оказалась. Она "книгу признала полезной для чтения". А Шмаре, докторскую защищать о свободе слова. Она ж в столице борцом за демократические ценности прикидывалась, гранты американские получала. Вот и попросила меня заснять ее борьбу с шахтерами на видео, чтобы потом новой власти предъявить, а за это мне зачет по гражданскому праву поставить обещала.
— Да, велика страна Аниарку, — ошалело посмотрел на студента российский мошенник, — я думал, что в России только дурь из народа прет, так нет же, российские лохи по сравнению с вашими идиотами — цицероны.
Семен постоял еще немного возле студента и отправился в лагерь бело-голубых.
До вечера российские имиджмейкеры просидели в палатках, дважды их приглашали к столу отведать "горячего". Гречневую кашу варили тут же в солдатской полевой кухне военные повара. К каше с тушенкой шахтеры предлагали "гвардейские" сто грамм. Полубоярин выпивал для аппетита, а Семен, отказывался. В любую минуту мог объявиться крымский премьер и вести с ним беседу надо было трезвым, чтоб в очередной раз не вляпаться в какое-нибудь дерьмо. Крымским работодателям Семен явно не доверял, считал их прохиндеями, коррупционерами и жуликами.
Звонок на мобилу поступил около девятнадцати. Хорошо поставленный "секретарский голос" известил, что гостям из Крыма необходимо явиться в VIP — зал в 19 часов 30 минут.