Авантюрный роман
Марк Агатов
5.Вася пекарь идет в суд
Книга первая.
СЕМЕН ВОДКИН — ИМИДЖМЕЙКЕР
Вместо предисловия
1. Семен Водкин приступает к работе.
2. Офицера обезвредит суд
3. Неудачное предсказание
4. Премьер — министр и питерский мошенник!
5.Вася пекарь идет в суд
6."Ударим сексом по избирателям"
7. Бывший премьер спасает президента
8. Предвыборная дегустация натурального русского продукта
9. Прогнозы Полубоярина
10.Базаров и бывший крымский премьер
Книга вторая.
ПРОВАЛ ОПЕРАЦИИ "ПРЕЕМНИК"
Ночной визит Консультанта или мистическое предисловие
1. Визит Кальсонера
2. "Коту Бегемоту — звания Героя я не присваивал".
3. Биополитик Неофауст открыл глаза на демонстрантов.
4. Марат Барский на украинском майдане
5. "Мордоделы — мошенники" на Киевском майдане.
6. Крымский премьер уходит в оппозицию
7. "Даешь, остров Крым!"
8. Финал операции "преемник".
9. Последний день Помпеи
Пекарь считал себя человеком умным, хитрым, гениальным. О таких людях психиатры говорят: "Он не страдал манией величия, он ею наслаждался". По утрам, если конечно у великого предпринимателя не ныли зубы с глубокого похмелья, он мог часами прихорашиваться перед зеркалом, примерять галстуки, рубашки с немыслимыми "рюшечками". Причем делал это с большой любовью. Потом Пекарь приступал к отработке "деловой походки" перед большим зеркалом в коридоре, завершался утренний моцион "легкомысленным вилянием задом", которое он использовал только при общении с особо продвинутыми в голубых вопросах состоятельными гражданами. В городском театре Семену довелось услышать от одного распространителя билетов легендарную историю о том, как Пекарь раскрутил на "большие бабки" московскую "голубую звезду". Тот просто сходил с ума от виляющей походки "местного девственника". Правда, утром московский педрила был несколько разочарован своим ночным гостем. Бывшему домуправу за сексуальные услуги пришлось отвалить половину гонорара за сольное выступление в театре.
Легенда это или правда, точно сказать в городе никто не мог, но то, что у Пекаря еще с его домоуправских времен сохранилась небывалая "вымогательская хватка", знали все его деловые партнеры и соседи по многоэтажному дому.
После беседы с московским мордоделом, который Пекарю очень не понравился из-за скверной манеры без должного почтения вести переговоры с таким "крупным предпринимателем", наш герой отправился в исполком. Степенно поднявшись на второй этаж, он обрадовал председателя комиссии, что решил помочь родному городу в решении всех его проблем. С этой целью он подает документы на регистрацию в качестве кандидата в депутаты верховных Советов Аниарки и автономии, а вот от участия в выборах в местный Совет Пекарь благородно отказался: "Не царское это дело".
Уже через два часа на заседании окружной избирательной комиссии Пекарь был весьма оперативно зарегистрирован. Ему даже не задали ни одного вопроса, так как этого прохвоста в городе знали как облупленного. Чиновников больше всего пугала его манера бегать по судам, защищая свою честь, достоинство и деловую репутацию на отсутствие которых частенько намекали в своих изданиях местные журналисты. Потом этим акулам пера приходилось месяцами доказывать свою правоту туповатому Пекарю и его "милицейской адвокатессе". До переезда на полуостров эта битая жизнью дама работала в одной из женских колоний, а любимым занятием ее было обыскивать зэчек. От этой рутинной процедуры извращенка в погонах получала сексуальное наслаждение. Поговаривали, что некоторые симпатичные арестантки во время дежурства надзирательницы приходили ночами в ее каптерку и услаждали нетрадиционно ориентированную капитаншу своими ласками. За эти шалости Мария Петровна Дурасова впоследствии и погорела. Однажды ночью во время обхода подведомственных территорий ее застукал замполит Петров в компании сразу трех зэчек. Зрелище было не для слабонервных...
Петров написал докладную и, Марию Петровну поперли с треском из органов. Но эта история не прошла бесследно и для самого Петрова. Увиденный разврат, а он минут двадцать наблюдал за действиями своей подчиненной сквозь замочную скважину, отбил у него всякую охоту к сексуальным контактам с женщинами. Через полгода после изгнания из учреждения по перевоспитанию осужденных Дурасовой, сам Петров подал заявление в отдел кадров и... перестал выходить на работу. Вскоре замполит вообще исчез из сибирского поселка, отправившись спасать израненную женским коварством душу в мужской монастырь. Дело в том, что Петров хотел до грехопадения взять Дурасову в жены и называл ее своей невестой,
Вот такая невеселая история приключилась с госпожой Дурасовой в ее прошлой милицейской жизни. Приехав на полуостров, она устроилась на работу юрисконсультом на местную телекомпанию, познакомилась с "голубым" Пекарем и стала представлять его интересы в судах. В городе их называли "сладкой парочкой", намекая на то, что поговорка "Дурак дурака видит издалека" как нельзя точно характеризовала данный клинические случай. Но не только дружбой с Пекарем прославилась мадам Дурасова. Любвеобильная дама была замечена в компании семидесятилетнего предпринимателя, который ее спонсировал за оказание весьма специфических сексуальных услуг.
Столь подробный рассказ о предыдущей жизни мадам Дурасовой некоторым впечатлительным читателям, возможно, покажется излишним, но автор решил раскрыть все карты своих героев, так как убежден, что НАСТОЯЩЕЕ ЧЕЛОВЕКА — РОЖДАЕТСЯ ИЗ ЕГО ПРОШЛОГО. И без этих, весьма нелицеприятных тайн понять героев этой, весьма характерной для нашего времени истории, просто невозможно.
После завершения всех формальностей по регистрации в качестве кандидата в депутаты Василий Алибабаевич отправился домой сменить прикид. К ночному выходу в город он решил подготовиться, как можно лучше. Первым был забракован рабочий костюм, серый в полосочку. Пекарь посчитал, что он слишком приметен и его смогут "опознать по одежде". Отказался он и от парадно-выходного костюма из тонкой английской шерсти, и от ярко-красного свитера.
— А что если вырядиться под рыбака? — вдруг осенило Пекаря. Он пошел на лоджию и из встроенного в стену шкафа извлек рыболовецкие снасти, длинный до пят серый плащ с капюшоном, высокие резиновые сапоги и кожаные черные перчатки. А дополнить гардероб он решил лыжной вязаной шапочкой, которую можно было легко превратить в "рэкетирскую маску", прорезав в ней отверстия для глаз. Примерив, весь этот джентльменский набор, Пекарь остался доволен собой и еще долго кружился перед зеркалом, отрабатывая особую рыбацкую походку.
Следующей стадией подготовки к выходу на дело стал поиск подходящего клея. Канцелярский он отверг сразу же. Намазанная им бумага плохо держалась на стекле и к тому же могла быть легко удалена, не прошел тест на прочность и клей ПВА, а вот "тройным супером из Германии", Пекарь остался доволен. Он настолько быстро схватывал бумагу, что отодрать ее, потом было просто невозможно. К тому же этот клей не оставлял следов на листовке.
Просидев у телевизора до двух ночи. Пекарь, облачился в рыбацкую робу и, прихватив с собой пакет с листовками и клеем, вышел на улицу. Поздние прохожие в это время встречались не часто, лишь несколько легковушек проехали мимо Пекаря, расклеивавшего на административных зданиях, дорожных знаках и мемориальных досках предвыборные листовки своего главного конкурента. Операция длилась часа два. Пекарь решил накрыть предвыборной продукцией как можно больше объектов, а когда в пакете осталось с десяток листовок, он, проявив несанкционированную инициативу, налепил их на стекла дорогих иномарок, припаркованных на ночь у домов и ресторанов.
— Завтра они этого кандидата материть будут и в хвост и в гриву. "Тройной супер" отдирать придется вместе со стеклом, — мстительно пробормотал Пекарь
Этот избирательный трюк он с большим успехом проделал на прошлых выборах. Сорок взбешенных предпринимателей потом доставали его конкурентов, где только могли, а у одного из них даже угнали "Волгу", и до сих пор не вернули. Конечно, если б его поймали тогда на месте преступления, то уж сегодня он бы не ходил по ночному городу. Последней листовкой Пекарь осчастливил пятисотый "мерс" с весьма знакомыми номерами. Водителя за рулем не было, вот он и шлепнул портрет конкурента на ветровое стекло.
Домой Пекарь возвращался по набережной. Разыгравшийся на море шторм выбрасывал на бетонную дорогу зеленые водоросли, мелкую рыбешку и морские раковины, смывая в залив бытовой мусор, полиэтиленовые пакеты и обрывки газет. В набежавшую волну зашвырнул Пекарь и главную улику своей диверсии — тюбик с клеем.
В семь часов утра кандидат в депутаты уже был на ногах. Тщательно побрившись и, надев на себя лучший выходной костюм и длинное черное пальто "от Диора", прошел по ночным объектам. Все наклеенные им листовки красовались там, как ни в чем не бывало. На них почему-то не обратили внимание ни дворники, ни постовые милиционеры.
Фиксировать факты грубейших нарушений законодательства о выборах Пекарь решил начать со здания службы безопасности. Из телефона-автомата он позвонил Дурасовой, и та в течение двадцати минут весьма оперативно собрала у казенного дома представительную комиссию и телегруппу местной студии телевидения. Дурасова перед камерой возмущенно размахивала Законом "О выборах" и клеймила позором офицера Петрова, который, игнорируя законы независимого государства, так нагло агитирует за свою персону. Ей поддакивал преисполненный гражданского негодования Василий Алибабаевич. От возмущения и значимости момента ноздри его вздулись и покраснели, на лбу появились капельки пота, а пальцы рук перестали дрожать.
— Это полный беспредел, граждане избиратели! — брызгая слюной, кричал Пекарь, — если человек, еще не став депутатом, позволяет так нагло нарушать закон своей команде, то, что они буду делать после того, как захватят власть на нашей земле?! Об этом даже подумать страшно!
Неожиданно к небольшому митингу присоединился явно неопохмеленный после вчерашнего водитель пятисотого "мерса", на лобовом стекле которого красовалась наполовину сорванная предвыборная листовка Петрова.
— Я ваши выборы, вашу маму и ваших кандидатов поймаю — убью. Четыре года назад какой-то урод мне машину испортил своими прокламациями, и сейчас повторили этот же трюк. Да я вас всех...
Дальнейшие изречения представителя местной "интеллигенции" перестал записывать даже оператор, так как речь пострадавшего от избирательной кампании автовладельца превратилась в сплошной мат и ни при каких условиях не могла быть показана на экранах ТВ.
Комиссия проработала до самого вечера, объезжая указанные Пекарем адреса. Было составлено двадцать актов о выявленных нарушениях правил предвыборной агитации, допущенных кандидатом в депутаты от афганцев Петровым.
В 22 часа доверенное лицо Пекаря адвокат Дурасова сообщила членам окружной комиссии о результатах проверки и потребовала отменить регистрацию Петрова в качестве кандидата в депутаты. Обсуждали вопрос недолго, проявив удивительное единодушие: четырнадцать из пятнадцати членов комиссии проголосовали против Петрова. На результатах открытого голосования сказались предварительные беседы с членами комиссии Семена Водкина, который облагодетельствовал представителей народа американскими долларами. За "правильное" решение члены комиссии получили по сто баксов, а секретарь и председатель — по двести. Перед столь весомыми аргументами устоять нищим членам комиссии, выполняющим свой почетный долг "за бесплатно", было просто не под силу.
Вот так стремительно начал свою победоносную избирательную кампанию Пекарь. На следующую ночь точно такой же трюк он провернул с "реальным кандидатом от бандитов" по кличке Кулинар. Причем это была его личная инициатива. Семен Водкин вообще Кулинара не воспринимал за конкурента. Хоть он и был в городе известен не менее чем Пекарь.
Кличку свою Кулинар получил в годы безмятежной юности, сразу же после появления в телеэфире Хазанова со своим студентом из кулинарного техникума. Владимир Марципанов внешне весьма был похож на незадачливого студента, говорил медленно, немного заикаясь, чаще всего изрекал банальности, а то и просто нес откровенную чушь. Но главное, что роднило его с героем Хазанова — будущая профессия. Владимир Марципанов учился в кулинарном техникуме, рассчитывая в будущем стать шеф-поваром престижного ресторана. На этой незаметной, но весьма хлебной должности он и встретил горбачевскую перестройку с ее кооперативными туалетами, магазинами, ресторанами...
Вместе с двумя выпускниками того же техникума Марципанову удалось приватизировать небольшой ресторан, расположенный на набережной. Зимой в уютном заведении отдыхали местные бандиты, а летом он был открыт для курортников. Днем в "Полете" можно было неплохо пообедать. Марципанов лично готовил свой знаменитый украинский борщ с пампушками и котлеты по-селянски. Но главный доход этому заведению приносили жареные пирожки. Особой популярностью у жителей города пользовались пирожки с ливером, изготовленные по классическому рецепту пищи для бедных. Владимир Марципанов к этим пирожкам пристрастился еще во время своей учебы. Тогда пирожок с ливером стоил всего четыре копейки, столько же, сколько и троллейбусный билет. И хоть фарш для этого пирожка готовили из весьма сомнительного качества субпродуктов, шли они на ура. Став владельцем ресторана, Марципанов наладил выпуск пирожков с ливером, но теперь, во времена дикого капитализма, основными покупателями были не студенты, а нищие пенсионеры. Пирожок с ливером им напоминал богатую событиями бурную молодость, да и цена на этот продукт питания была весьма божеской. Марципанов же, заложив в пирожки минимальную прибыль, получал огромные доходы из-за весьма высоких объемов производства и, конечно же, "неучтенки". Ни ОБХСС, ни налоговая даже не пытались пересчитать количество пирожков, выпускаемых на ресторанной кухне, и в десятках пищеблоков сезонных санаториев, арендуемых Кулинаром зимой.
Пирожок с ливером Марципанов называл "ностальгией по социализму", которая помогла ему выстроить трехэтажную виллу на берегу моря, приобрести пятисотый "Мерседес" и обзавестись весьма перспективной супругой. В юности Наташа завоевала звание "Королева красоты" на республиканском конкурсе, занималась балетом, художественной гимнастикой и гулять с выпускником кулинарного техникума стала просто от нечего делать. Однако разворотливый, целеустремленный молодой человек понравился отцу Наташи — управляющему госбанком, и он благословил их на совместную жизнь.
Через месяц после свадьбы Наташа забросила тренировки и возглавила пирожковый цех, который и принес первичный многотысячный капитал молодой семье.
Как и его коллеги, предприниматель Марципанов подался в депутаты для получения "вольной" от проверяющих. Депутатов в уездном городе Н. всяческие госинспекции "доили" не так активно, как простых смертных.
Но на пути Марципанова к заветным корочкам "слуги народа" стал Пекарь со своими листовками. Утром он повторил вояж по городу с членами комиссии, а вечером предъявил окружкому увесистую компру на своего конкурента. Но тут произошла осечка. Борцы за строжайшее соблюдение законов отказались снимать с выборов Кулинара, причем с тем же счетом, четырнадцать к одному.
Дурасова чуть не хлопнулась в обморок, но окружкомовцы не поддавались ни на шантаж, ни на разъяснение законов.
— Но вы же вчера точно в такой ситуации приняли единственно правильное решение, — стонал Пекарь, взывая к разуму членов комиссии. — Что изменилось за эту ночь? Нарушения же допущены аналогичные вчерашним.
— Изменилось многое, — отвела в сторону Пекаря председатель окружкома Голопупова. В прошлой жизни эта шестидесятилетняя дама была секретарем горкома партии по идеологии и в своих выступлениях перед трудовыми коллективами весьма эмоционально клеймила пережитки капитализма: воров, взяточников, хапуг и отщепенцев-литераторов, посмевших отклониться от основной линии партии. Раз в три месяца посещала Екатерина Дмитриевна и первый жэк, в котором денно и нощно заботился о сохранности жилого фонда Василий Алибабаевич Пекарь. Сотрудников этой конторы Голопупова нацеливала на выполнение встречных планов, участие в субботниках и требовала особое внимание уделить крышам, потому что протекающая крыша способна до того изменить сознание ответственного квартиросъемщика, что в его голове могут появиться крамольные мысли по поводу правильности партийной жизни на современном этапе, подтолкнуть человека к жалобам в вышестоящие партийные органы. А это в конечном итоге закончится приездом в город проверяющих из ЦК и уж тогда никто с этими лодырями из ЖЭКа мириться не станет.
После краха компартии Екатерина Дмитриевна особо не суетилась, к кооператорам не нанималась и держалась довольно таки независимо до тех пор, пока ее недавний подчиненный инструктор горкома Яковлев предложил ей хлебную должность в избиркоме при условии, если она, не будет своевольничать, и законы о выборах будет трактовать в правильном направлении.
Екатерина Дмитриевна предложение приняла и вот уже десятый год возглавляла избирательные комиссии. Официально платили за эту работу немного, но у руководителей комиссии имелись, так сказать, не афишируемые побочные доходы. Вот на эту тему и решила побеседовать госпожа Голопупова с Пекарем...
— Изменилось многое, — повторила она многозначительно. — Дело в том, что вчера перед ответственным голосованием к нам на огонек заглянул ваш имиджмейкер — господин Водкин, который весьма оперативно и к удовольствию всех членов комиссии решил некоторые материальные проблемы, и мы пошли навстречу вашей команде...
— Вы поступили очень правильно! — загорячился Пекарь, — в соответствии с украинскими законами, проявив высокую гражданскую сознательность и мужество в борьбе с негодяями, грубо нарушающими наши законы.
Голопупова с сожалением смотрела на туповатого Пекаря и, дав ему выговориться, продолжила, весьма прозрачно намекая на не выплаченный гонорар.
— Беседа с господином Водкиным была весьма конкретна и касалась только одного решения окружкома. Если вы хотите сбросить с выборов господина Марципанова, то вашему имиджмейкеру придется навестить членов комиссии еще раз. Причем сумма за оказанные услуги увеличится вдвое.
— Это почему же? — возмутился Пекарь, — Петров был здесь самым проходным, а Кулинар по сравнению с ним просто пустое место.
— Никто и не спорит, — пыталась успокоить не в меру разошедшегося Пекаря, — но дело в том, что Кулинар пошел по проторенной нашей командой дорожке и вручил каждому члену комиссии по сто долларов. И было бы весьма опрометчиво, и я бы сказала — весьма безнравственно снимать с выборов такого открытого к благотворительности человека. Надеюсь, вы меня теперь правильно поняли?
— Вы хотите сказать, что комиссия теперь не снимет Кулинара с выборов, хоть он и допустил грубейшие нарушения закона?
— Уважаемый, я же этого не говорила, — картинно всплеснула руками Голопупова, — просто вам надо согласовать этот вопрос с господином Водкиным и учесть, так сказать, повышенный коэффициент.
— Но ведь это же... — выпучив глаза, заорал Пекарь. Но Голопупова тут же оборвала его.
— С рук клей смой, отщепенец! Ты как со мной разговариваешь, или думаешь, тут дураки в комиссии сидят, и мы не знаем, кто эти листовки по городу расклеивал?
Пекарь от грозного начальственного окрика втянул голову в плечи и почувствовал себя вновь тем самым гадким домоуправом, о которого вытирали ноги работники горкома и исполкома в той, прошлой жизни, когда Голопупова была всемогущим секретарем. — И если я от тебя, жалкое животное, услышу еще хоть раз угрозу в мой адрес — уничтожу!
Голопупова последние слова уже не выкрикивала, а произносила зловещим шепотом с неподдельной ненавистью. Лицо ее налилось кровью, раздулось от напряжения и казалось Пекарю мордой омерзительной жабы. Но угроза разоблачения аферы с листовками остановила Василия Алибабаевича от продолжения опасной дискуссии. Он нервно ухватил за руку своего адвоката Дурасову и чуть ли не волоком потащил к выходу.
— Кооперативные морды, обнаглели! Народ обворовали и туда же, во власть! — неслось вслед сладкой парочке из комнаты, где заседала окружная комиссия. Это продолжала кричать Голопупова. Члены комиссии нестройным хором поддержали ее негодование, отпустив несколько весьма едких эпитетов в адрес Пекаря и этой дуры Дурасовой.
Но на этом неприятности Пекаря не закончились. Часа через два после заседания окружкома его отыскал Семен Водкин в баре на набережной. На столике перед кандидатом в депутаты стояла наполовину опорожненная бутылка "Московской".
Семен, не говоря ни слова, ухватил Пекаря за ухо и поволок его из бара к машине, за рулем которой сидела его секретарша. Василий Алибабаевич попытался вырваться, но тут же получил удар локтем в солнечное сплетение и стал хватать открытым ртом воздух. Имиджмейкер затолкал одуревшего от боли и обиды кандидата в народные слуги в машину и вывез к подножью Черной скалы. Здесь экзекуция Пекаря продолжилась уже с большим размахом. Семен нанес непутевому кандидату несколько ударов по корпусу, провел классический удар ногой в пах, отчего Пекарь согнулся в три погибели и заныл: "Не бей меня по лицу, не бей! Мне им работать."
— Рожа твоя еще пригодится дурить избирателей, — отшвырнул от себя полупьяного и униженного Пекаря профессиональный мошенник и, наступив на галстук поверженному противнику, продолжил. — Ты зачем в окружком ходил, гнида? Тебе кто на Кулинара наезжать приказал?
— Я хотел снять Кулинара с выборов, — попытался подняться с земли Пекарь, но Семен не отпускал галстук. — Он комиссию купил, и голоса избирателей купит. Его надо нейтрализовать...
— А председателя комиссии, почему оскорблял, козел недорезанный?
— Она взятку вымогала. А я доказательства принес в избирком. Они должны были по закону... — завопил во всю глотку Пекарь.
— По какому закону, пидор недоделанный?! — взорвался Семен. — Ты кому хамсу на уши лепишь, тварь поганая? Сам листовки наклеил на вывески и дорожные знаки — и туда же, в правозащитники. Да ты знаешь, что за такие дела — семь лет тюряги светит? Ты уголовный кодекс почитай — препятствование волеизъявлению избирателей. А он председателя комиссии, милейшую женщину, которая за двести баксов Петрова с выборов сняла, взяточницей обозвал. Да как у тебя язык повернулся такое ляпнуть? Ты хоть представляешь — двести баксов и семь лет тюрьмы! Да тебя в первый день под нары загонят, козла вонючего. И он туда же — права качать.
Семен убрал ногу с галстука и дал возможность Пекарю принять вертикальное положение.
— Эта Голопупова сама напросилась на комплимент, — виновато забубнил Пекарь, — она же из бывших партийных бонз, вторым секретарем была, кровь с беспартийных пила, мне проходу не давала и при демократах опять у власти. Кто ее председателем окружкома сделал?
— Кто, кто — конь в пальто, — успокаиваясь, проговорил Семен. — Учти, Пекарь, в следующий раз рожу отрехтую, если проблемы создашь.
— Но я же, как лучше хотел ...
— Благими намерениями выложена дорога в Ад, — процитировал начальника колонии Семен. Эту поговорку хозяин повторял каждый раз, когда оправлял проштрафившегося зэка в карцер. Надеюсь, мне больше не придется вести с тобой душеспасительных бесед.
Семен подозвал секретаршу.
— Мария, сейчас доставим этого господина домой, чтоб он привел себя в порядок, после чего передашь ему статью для городской газеты и отвезешь в редакцию.
— А что за статья? — воспрянул духом Пекарь. Он понял, что на этом его неприятности завершились.
— О твоих героических подвигах на постах начальника жэка и директора "Лангуста" с обильным цитированием умных людей. Электорату это понравится. Можешь не сомневаться.
"Похоже, что они серьезно ставят на меня, — подумал Пекарь, — и если б эта старая грымза не заартачилась в комиссии, то и скандала бы никакого не было. Кормушку из избирательной кампании устроила старая дура, но ничего, она у меня еще попляшет после выборов. Я ей хату сожгу. Замкну проводку и привет. Она еще Пекаря не знает. Да я не таких доставал в своей жизни".
Тем временем машина въехала в город, Пекаря подвезли к самому подъезду.
— На дефиле перед зеркалом у тебя десять минут, — напомнил Семен, — и не минутой больше.
Когда Пекарь покинул машину, заговорила молчавшая всю дорогу Мария.
— Зачем было за этого придурка сочинять предвыборную статью на полгазеты, если его мы держим, в качестве ударного инструмента. Они за рекламу тысячу гривен слупят.
— Так надо, Маша. Тебе еще предстоит работа над избирательными продуктами Скоробогатой, Непейпиво и еще двух конкурентов Базарова.
— А о самом директоре рынков писать, когда будем? — поинтересовалась Мария. Она никак не могла понять логику действий российского мошенника.
— Базарова и так хорошо в городе знают, зачем о нем в местной газете писать, — отмахнулся Семен.
— Но и вашего Пекаря в городе знают, как облупленного. Он чуть всю избирательную кампанию нам не сорвал, а мы о нем хвалебные статьи печатать будем. Вам же дебил для суда был нужен, — стала активно наседать на имиджмейкера Мария.
— А я для суда его и держу, — сделал удивленными глаза Семен, — или вы подумали, что я этого пидора с собой рядом в постель положу? Меня сейчас больше председатель комиссии заботит, чтоб она не переориентировалась в симпатиях от Базарова к Кулинару.
— Голопупова — женщина строгих правил, — недобро усмехнулась Мария, — она деньги возьмет у всех, а выбор сделает в последний момент.
— Это зависит от суммы? — быстро уточнил Семен. Психология секретаря горкома для него была недосягаема.
— Она сделает все, что скажет первый секретарь горкома.
Нынешний или... — небрежно спросил имиджмейкер. Этот разговор для него был очень важен. От председателя комиссии на 80% зависел успех избирательной кампании, и он прекрасно понимал, что на подобные должности утверждают, как правило, "надежных товарищей", способных решать поставленные перед ними задачи.
— Я ее несколько раз видела с Забубенным. Первый секретарь горкома стал хозяином местной кабельной телесети. Думаю, что их партийная любовь из активной фазы перешла в вялотекущую, с воспоминаниями о прошлой сытой жизни. Екатерина Дмитриевна ненавидит всех этих беспородных выскочек, захвативших не принадлежащие им по партийному праву руководящие кабинеты. Но эти чувства она старается не выпячивать наружу.
— А местный мэр, он же утверждал Голопупову на этом посту.
— С Кириллом Андреевичем не так просто. Голопупова ему по гроб жизни обязана этой хлебной должностью, но не забывайте, что и Кондрашова переизбирают на этих выборах, а в прошлой жизни он занимал всего лишь должность инструктора отдела пропаганды и агитации, и перед Голопуповой по стойке "смирно" стоял...
— Из шестерок в мэры, — усмехнулся Семен Водкин, — а вот и наш клиент нарисовался, — указал он на Пекаря.
В машине Василию Алибабаевичу вручили рекламную статью и фото, где он был изображен в виде весьма мужественного и мудрого отца семейства.
— Скажете редактору, чтобы не вздумал здесь что-либо менять, — предупредил имиджмейкер, — а с завтрашнего дня "пойдете в народ". Оденьтесь попроще, посидите с пенсионерами у подъездов, поиграйте в шахматы...
— Я не умею играть в шахматы, — нахмурился Пекарь.
— А во что ж вы играете? — искренне изумился Семен, В зоне в шахматы играли практически все. Только два дебила убийцы не могли отличить слона от ферзя.
— Я в домино играю и в Чапаева, — недовольно пробурчал Пекарь. Ему совсем не улыбалось это "хождение в народ".
— Весьма интеллектуальные игры, — расплылся в улыбке Семен, — но это даже лучше. Поиграйте с мужиками в домино, угостите их водкой. От халявы никто не откажется, в конце концов, купите для них несколько комплектов шашек и домино. Одним словом, расположите к себе всех бездельников избирательного округа. В квартиры не ломитесь. Это дурной тон, когда какой-то придурок звонит в дверь только для того, чтобы рассказать людям о своей программе. Кроме раздражения и ненависти, подобные визиты нечего не дают. И главное, никакой дурной инициативы, когда понадобитесь — вас найдут.
— А теперь куда едем? — после того, как машину покинул Пекарь, спросила Мария.
— В номера, — глядя пристально в глаза женщине, вполне серьезно предложил Семен. Он положил свою пятерню на обнаженное бедро секретаря-водителя.
— А не боишься, что Иван из тебя отбивную сделает? — мягко убрала руку Семена Мария, поворачивая ключ зажигания в замке.
— Да за ночь с тобой я готов на любые страдания, — горячо зашептал Семен, — зачем тебе этот дебил? У него ж нет будущего, а я столичный имиджмейкер, выведу твоего шефа в люди, стану известным. Избирательное дело — это ж золотое дно. Здесь деньги можно совковой лопатой грести.
— А за проигранные выборы можно и пулю схлопотать, — осадила размечтавшегося Семена женщина, — тут уже были случаи, когда имиджмейкеры в море после выборов тонули, умирали от инфаркта, а одному голову от туловища электровоз отделил.
— Но если я выиграю выборы, поедешь со мной на край света? — не отставал Семен Водкин. — Ему захотелось завладеть не только телом этой провинциальной красотки, но и ее мыслями, сделать ее не просто любовницей, а супругой.
— Ты их выиграй сначала, а потом уже планы на будущее строй. Боюсь, что все твои заморочки не для этого города. Слишком уж заумно ты начал избирательную кампанию. Здесь такие номера проходят с трудом.
— А что же проходит здесь? — недовольно спросил Семен Водкин. Мнение Марии его мало интересовало, но надо было как-то продолжить разговор и выбраться из сложной ситуации с интимом и ее мужем-дебилом. Иван как раз и представлял серьезную угрозу целостности его организма.
— Умные люди, чтобы выиграть выборы, во-первых, покупали с потрохами членов комиссии. На особо упертых давили через родственников, детей, школьных учителей, врачей поликлиники. Во-вторых, месяца за два до начала избирательной кампании подкидывали электорату продовольственные пайки, путевки в санатории оплачивали, рецепты в аптеки. Большинство пенсионеров за эти малые деньги отдавали, а точнее продавали свой голос толстосуму. Ну и самый эффективный способ выиграть выборы — запугать реального кандидата. Здесь уж подключались сотрудники милиции, налоговой, прокуратуры. В этом городе не замаранных людей нет. А заморочки с листовками на дорожных знаках у нас не применялись. Насколько мне известно, Петров уже обжаловал решение избирательной комиссии в суде, а там могут принять весьма неожиданное решение.
— Петрова сняли с выборов в соответствие с вашими законами, но я допускаю, что в последний момент его восстановят, и тогда будет пущена в ход уловка N2. Этот вариант я держу про запас.
— И что это за уловка N2? — с интересом посмотрела на собеседника Мария. Она сама несколько месяцев потратила на разработку различных вариантов ведения избирательной кампании своего шефа, но ничего реального для снятия с регистрации Петрова придумать не смогла. Слишком уж правильным был этот красавец-офицер.
— Насколько я знаю, Петров возглавляет некий благотворительный фонд, финансируемый из-за границы. На деньги иностранной державы он покупает путевки в санатории для инвалидов, компьютеры школам...
— Ну и что с того, — удивленно посмотрела на Семена Мария, — подобных благотворителей перед выборами, как грязи. Путевки он выдавал в течение всего года, компьютеры тоже дарил школам в прошлом и позапрошлом годах. Здесь его не зацепить, я обсуждала эти темы с юристами. Он ведь не хозяин фонда, а всего лишь наемный директор и раздача даров — есть не что иное, как исполнение служебных обязанностей.
— Формально все верно, но при желании эту деятельность можно истолковать, как элементарный подкуп избирателей. И если вбросить документы в суд дня за три до выборов, то в последний момент его можно кинуть с регистрацией. При условии конечно, если твой шеф не поскупится и осчастливит представителей фемиды по полной программе.
В то время как Семен Водкин вместе с красавицей Марией обсуждали способы нейтрализации Перова, директор всех рынков Базаров отправился в исполком. Кирилл Андреевич встретил гостя в своем кабинете весьма радушно. Усадил напротив себя, предложил рюмку коньяка. Кофе и чай Базаров за напитки не считал.
— Надо бы обсудить кое-какие проблемы, — начал печальным голосом Кондрашов. — Начфин доложила, что выручка с подконтрольных тебе предприятий катастрофически падает. Рыночного сбора сдаешь в два раза меньше, чем в прошлом году, а количество рабочих мест на микрорынках увеличилось раз в пять. Как это понимать?
— Настучала, сучка, — недовольно скривился Базаров. С Кондрашовым его связывало партийное прошлое. — Ну, нет у меня сейчас лишних бабок, неужели не понятно, выборы на носу. Все деньги идут электорату на поддержку штанов и правильное голосование. Тебя, кстати, народ тоже будет избирать. Могу подсобить, но при условии, чтоб до окончания выборов ни этой сучки с Минфина, ни налоговой не было на моих рынках.
— Еще что? — сделал пометку в своем блокноте мэр.
— Тут две газетки новые нарисовались, предвыборные, дерьмом весь город залили, по самое не могу. Укоротить бы надо редакторов, каждое утро со страхом газету открываю.
А в какой ты свой портрет хочешь увидеть: в "Трибунале" или "Бей воров!"?
-Если обо мне заикнутся — грохну обоих редакторов и их учредителей, — вскочил со стула Базаров. — Признавайся, чья это мафия?
— За одной бывший премьер стоит. Он, правда, свое участие не светит, но подпитывает редакцию регулярно. А другую, бдительные органы возродили из кагэбэшной агентуры.
— Ты хочешь сказать, что эти два дерьмомета тебе не подотчетны, -недоверчиво посмотрел на мэра Базаров. Ему показалось, что Кондрашов что-то недоговаривает.
— Это не мои газеты, Базаров. Соболев питерскую команду привез в автономию, вот они и изгаляются на мусульманские деньги.
— Если ты не управляешь этими газетами, может, мне проблему закрыть поручишь? — задал прямой вопрос Базаров.
— Люди, которые их выпускают, трудно управляемы, но и идти на открытый конфликт я бы не советовал. Соболев пообещал Литвину полную поддержку в его борьбе с мафией. Причем не только деньгами.
— Неужели ты не чувствуешь опасности? — возмутился Базаров. — Литвин же по площадям бьет: предприниматели, бандиты, чиновники, менты. Да для него ж ничего святого нет. Он и до тебя доберется, помяни мое слово. Может, договоришься с бывшим премьером?
— Пустые хлопоты, Соболев свою игру ведет, и газету эту он в нашем городе не случайно открыл, тут у него особый интерес есть. Но говорить я тебе о планах бывшего премьера не могу. Если больше вопросов нет... — поднялся хозяин кабинета.
— Погоди, мы ж судьбу Литвина еще не обсудили, — остановил мэра Базаров, — надо решение принять. Он же и на должность городского головы баллотируется. Я что-то твоего спокойствия не пойму.
— Свои проблемы я решу сам, — усмехнулся Кондрашов, — Литвин мне не конкурент, да и остальные высунулись только для того, чтобы засветиться.
— Но может столкнуть лбами "Трибунал" с Литвином, пусть лучше друг друга поливают дерьмом, — не отставал от мэра Базаров. Спокойствие Кондрашова вызывало у него серьезные сомнения: а не надумал ли мэр сменить коней на переправе?
— Я этим заниматься не буду, — покачал головой Кондрашов. Он предполагал, что оппозиционную газету во главе с непримиримым борцом с мафией и криминалом Соболев профинансировал накануне выборов не случайно, потому что боялся Кондрашова, который пользовался высоким авторитетом не только на полуострове, но и в столице, и мог пойти ва-банк, и вступить в борьбу за премьерское кресло. Вот тогда и пригодился бы Литвин. Компромат накопать в автономии можно на любого руководителя... Но об этих своих догадках говорить Базарову Кондрашов не стал. Проводив гостя к дверям, он напомнил о главных обязанностях хозяина всех рынках:
— Ты про бюджет не забывай! Выборы — выборами, а деньги должны поступать на городские нужды в полном объеме. Мне сегодня только проблем с учителями и медиками не хватает для полного счастья.
Базаров покинул кабинет мэра весьма раздраженным. Похоже, биться за мандат депутата ему предстоит без мэрской помощи, а мог, как раньше, и список опубликовать приближенных к городской власти кандидатов, на совещаниях работу базаровской фирмы отменить. Темнит что-то мэр, а может, сам в зависимость попал к кому-то?
Из исполкома Базаров поехал в дачный домик и на два часа заперся с Марией в сауне. Мария была давней любовницей Базарова, Ивана же здесь держали в качестве ее телохранителя, а чтобы ни у кого не возникало дурных мыслей, в первую очередь это касалось супруги Базарова, он играл роль ее ревнивого мужа.
— Мне не нравится этот российский мошенник, — массируя на широченном столе спину Базарова, продолжила разговор Мария. — Он понапрасну тратит ваши деньги. Заставил дурака Пекаря расклеить листовки на дорожных знаках и вывесках, после чего, проплатив положительное решение окружкома, снял Петрова с регистрации. Но на следующую ночь этот придурок Пекарь проделал тот же трюк с Кулинаром, комиссия заартачилась, денег-то за второго им не дали. Пекарь стал орать. В конце концов, довел до бешенства Голопупову, теперь решать вопросы через нее станет на порядок дороже. А я предупреждала Семена, что этот трюк с листовками хорош для столицы, но не для нашего уездного города, а он не послушал.
— Что еще? — недовольно прохрипел Базаров, переворачиваясь на спину.
— Водкин написал рекламные статьи Пекарю, Непейпиво и Скоробогатой. Причем сделал это от души, всю троицу теперь хоть к званию "Герой Аниарки" представляй. Статьи передали редактору городской газеты. Я боюсь, что эта акция может навредить вам во время выборов. Кстати, вас он рекламировать в городской газете не собирается.
— Думаешь, Непейпиво перекупил сучонка? — уточнил Базаров. — А про последствия ты ему разъяснила?
— Да, я пересказала истории с исчезнувшими имиджмейкерами, про утопленника рассказала и про того, кому голову электровоз отрезал. А он сказал, что все будет в порядке, и пообещал за ваши деньги отвезти меня на край света.
— В Магадан, что ли? — приподнялся с массажного стола хозяин всех рынков.
— Он имел виду средиземноморские курорты, Карибские острова... Я, конечно, пресекла его гнусные намерения, но мне кажется, что этот Семен вам, кроме вреда, ничего не принесет, — мягко произнесла женщина, приступая к главной фазе массажа, во время которой Базаров издавал громкие крики, тяжело дышал, потел и мычал, что-то не членораздельное, то ли пупсик, то ли мусик ...
Описание всего, что творилось в сауне в течение последующего часа, автор посчитал делом аморальным и нескромным, сравнимым разве что со сценой совокупления бегемота с тонконогой ланью. Если бы за этим действом мог наблюдать Семен Водкин, то он, наверняка, потерял всякое желание добиваться руки и сердца коварной Марии.
Но оставим на время уездный город Н. и последуем за нашим вторым героем, питерским мордоделом-предсказателем Полубоярином, перед которым сибирский нефтяной магнат украинского происхождения поставил нелегкую задачу протащить в парламент автономии двух депутатов от нефтегазовой трубы.